ЕСЛИ ЕСТЬ СЕРДЦЕ

Морозы стояли из тех, что люди называют небывалыми.

В один из таких дней и прибыла к нам инструктор. Вечером состоялось собрание. Когда объявили докладчика и она, откинув голову, встала, некоторые парни многозначительно переглянулись, спрятали улыбки в ладонях.

Она начала говорить тихо-тихо. Но постепенно ее голос окреп, зазвенел — она то спрашивала и сама отвечала, то как будто допрашивала неизвестного дезертира, то словно вдруг стреляла в упор. Мысли ее были четкими и ясными. Что-то поразительное было в хрупкой фигуре девушки и в той внутренней силе, которая крылась в ней. И когда она закончила, ребята долго хлопали, как крылья веселой стаи. В заключение состоялись танцы. Танцевали до полуночи. В танцах она походила на ласточку. А когда переплясала в рученице самого прославленного танцора в селе, все подошли поздравить ее.

— Посмотришь на нее, — говорили меж собой старики, пришедшие порадоваться молодости, — и быстрее пролетит долгая зимняя ночь. И девушка-то из себя невидная, а ума и проворности ей не занимать.

На следующий день она должна была вернуться в город, но автобус не пришел. Как мы ни просили ее остаться, она не согласилась.

— По телефону позвоним, чтобы тебе разрешили.

— Нет! До обеда я должна быть в городе!

Она ушла, а мы долго смотрели ей вслед, пока маленькая фигурка не слилась с окружающей белизной. Нам стало неудобно, что мы не догадались ее проводить, а собрались в теплом клубе. Молчание угнетало нас. Секретарь комсомольской организации неотрывно смотрела туда, куда скрылась инструктор, и очень обрадовалась, когда увидела, что к клубу идут двое ребят, смельчаки, как их называли все. Не дождавшись, пока они войдут, она бросилась к ним:

— Девушка-инструктор ушла на станцию. Одна. Что будем делать?

— Как так ушла? — спросили они.

— Вот так и ушла! Неужели вы не поняли, какая она упорная?!

…Кони проваливались в снегу, а кое-где сугробы доходили до груди. Дорога угадывалась только по окружавшим ее деревьям. Ребята догнали ее на середине пути. Она едва дышала, вся посинела.

— Вы на станцию?

— Кто вас послал?

— Никто нас не посылал. Мы просто должны забрать почту, и все.

— И случайно меня догнали?

— Да, случайно.

— Это другое дело…

— Дайте руку! — сказал один из парней.

— Коню и без того тяжело.

— Ничего, выдержит!..

Так более двадцати пяти лет назад мы познакомились с Иванкой Кюрдовой. Когда я недавно напомнил ей об этом, она вздрогнула:

— Молчи, не говори! Неужели прошло столько лет? А кажется, что все было вчера.

Действительно, время не смогло изменить ее. Думается, оно вообще бессильно перед такими людьми, как Иванка. Они живут в другом ритме, в ритме завтрашнего дня, и время не может настичь их и наложить свою печать старости.

Когда-то, когда она была первым секретарем горкома БКП в Луковите, ее коллеги из других городов округа шутили:

— Иванка, верно ли, что автомашинам через твой город запрещено проезжать, потому что они пугают кур и мешают овцам проходить утром и вечером через центр?

Она пыталась шутками отвечать на шутки, но сердце у нее сжималось, а вечером сон не приходил. Ночи напролет она не спала, строила планы.

«Так больше нельзя. Как можно скорее нужно преобразить село. Люди, для которых мы живем и работаем, начали переселяться в Червен-Бряг, в Ботевград. Нужна экономика… Путь ясен, но…»

Руководство города, представленное старшим поколением, было удовлетворено достигнутым. Любое ее предложение встречали с усмешкой.

— Эта девушка думает, что ей море по колено, — говорили одни.

— Если бы было нужно, мы давно бы все сделали, — дополняли другие.

Но жизнь опровергла их мнения. Иванка искала свои пути в жизни. Именно эти пути видела она в своих планах. Они имели силуэты заводов, в них слышался рокот локомотивов. Она знала, что люди ее поймут, стоит только однажды начать. И новое придет, не задержится.

Поезд наверстал упущенное, пересек золотую долину Панеги и нырнул к цементному заводу. Неверящие когда-то приняли его в штыки и сочли едва не лишним для города. Но это было лишь начало. Вскоре и завод по производству приборов обосновался на самом высоком месте между Луковитом и Петровене. В пустующем клубе-читальне разместилось швейное предприятие, которое собрало женщин-умелиц не только из города, но и из близлежащих сел. Был построен и завод по производству гофрированного картона.

Остряки из других городов теперь говорили:

— Иванка, мы знаем, что вы строите новый центр города, можно приехать взглянуть на него?

— Примешь нас, чтобы показать, как ведется соревнование?

Действительно, события здесь приняли невероятный характер. Только за несколько лет небольшой поселок превратился в современный город, которому многие могут позавидовать.

Те, кто проезжали через город, не знали, как все это стало возможным. И жители Луковита, привыкшие к быстрым изменениям, подчас не догадывались, что за всеми этими переменами — и ее бессонные ночи. Сколько забот и горечи перетопилось в сердце первого секретаря городского комитета партии! Острее всего это ощущали на себе ее дети, которые соскучились по тому, чтобы сесть вечером вокруг стола вместе с родителями, как другие дети, и рассказать, как прошел день. Хорошо, что бабушка Донка понимала заботы своей снохи и, когда дети выражали недовольство тем, что мать их опять задерживается, желала им:

— Хорошо бы, чтобы и вы были такими, как она.

Однажды я спросил Иванку:

— А как вы преодолеваете свои трудности?

— Не буду скрывать, женщина всегда остается женщиной. Она не может, как мужчина, приказывать, не может выпить рюмку коньяка и этим заглушить горечь. Я, случалось, и плакала. А когда в бюро городского комитета партии мы не могли найти ответа на некоторые вопросы, то обращались в окружной комитет. Важно быть настойчивым и чтобы сердце лежало к работе.

И она вспомнила, как несколько лет назад пошла в окружной комитет партии к секретарю и сказала ему:

— У меня такое ощущение, что я не справлюсь с работой.

Секретарь долго смотрел на нее и молчал, потом спросил:

— Тебе это сказал кто-нибудь или…

— Нет! Я сама так думаю.

— Это хорошо! Это очень хорошо! Это прекрасная болезнь сердца, которая прозаично называется неудовлетворенностью. Эх, если бы мы все могли болеть ею!.. Действуй!

Вот уже более трех лет Иванка Кюрдова работает секретарем окружного комитета БКП в Ловече. Она осталась такой же — по-юношески упорной и дерзновенной.

— Самое страшное для партийного работника — это успокоение, застой, — говорит мне она. — Партийный работник должен, как солнечный луч, и согревать, и рассеивать мглу, чтобы люди его искали, протягивали руки к нему. А в чем магическая сила успеха? В умении уважать и слушать людей. — Она рассказала мне: — Однажды в комитет зашел мой знакомый. Он был возбужден, негодовал, что его освободили от работы в городском комитете партии. И при любой моей попытке остановить его начинал рассказывать свою историю сначала. А она была очень простой и краткой — его направили на хозяйственную работу. «Нет, ты должна понять, — сказал он, как отсек, — что по профессии я партийный работник. И таким должен остаться».

После урагана слов и бесчисленных ударов по столу он замолчал, ожидая ответа. А мне трудно было принять решение. Я спросила его, есть ли такая профессия — партийный работник? Он тянул с ответом. Нигде ведь об этом не написано. Тогда я спросила, есть ли профессия — солдат? И ответ последовал незамедлительно: «Нет. Это исполнение долга перед родиной». «А разве коммунист не является солдатом партии? И, когда требуется, партия переводит его в тот или иной гарнизон, на различную работу. Может ли это быть профессией? Нет! Это также обыкновенный долг коммуниста».

И знаете, мне было так неприятно, что мой знакомый капризно вел себя, выбирал должности, рассуждал в выгодном только для него плане.

А может быть, это только фразы? Бесплодные фразы. А жизнь требует разума, требует действий. Мой знакомый, весь покрасневший, нахмурившийся, ждал, сжав губы, что я ему скажу. И я сказала: «Иди! Не знаю, есть у тебя право или нет. Там на месте обсудим, с народом».

Он ушел недовольный. Сдержал гнев и ничего обидного не сказал мне, хотя резкие слова были готовы сорваться с его языка. Я чувствовала это. Как тяжела была ночь после такого разговора! Но утро всегда мудренее вечера. Рано утром я отправилась в городской комитет партии, где работал этот товарищ. Поговорила со всеми. Люди осуждали его откровенно. С тревогой, как о заболевшем товарище, многое рассказали мне о нем. И до сегодняшнего дня у меня в ушах звучат слова одного активного борца, члена бюро, который сказал: «Жизнь меня научила такой мудрости: если человек отправится в путь в одиночестве, он далеко не уйдет. Или зверь, или соблазн, или усталость собьют его с пути. Только в обществе людей дорога не чувствуется, с нее не собьешься. А он отправился один, забыл о своих товарищах. Некоторые называют это интеллигентством. А по-моему, это слепота. И слепота привела его к отчуждению. Давайте лечить парня, потому что слепота может его доконать».

Он, по сути дела, сказал главное. Мне стало гораздо легче…

Секретарша осторожно открыла дверь и едва слышно сказала Иванке:

— Товарищи пришли.

— Будем обсуждать программу выставки прикладного искусства в Орешаке. Есть интересные идеи.

Вечер опустился над городом. Иванка продолжала работать, а дома, наверное, ее ожидали…