Она была рада, что их чувства совпадали. До возвращения они несколько раз целовались, что было неприемлемо для юной леди в 1803, хоть это не было пошлым.

— Тут и за руки держаться смело.

— Но позволительно, — он с пылающими глазами протянул руку.

Она сжала его ладонь, переплела пальцы с его, и связь с теплом охватили ее. С тихим вздохом Тори прильнула к Алларду. Ее макушка едва возвышалась над его плечом. С Аллардом она ощущала себя… безопасно. И не зря. Когда они были под обстрелом, он дважды закрыл ее своим телом.

Он гладил ее другой рукой от шеи до талии, где его теплая ладонь замерла на миг. Он шумно выдохнул и отошел на шаг.

— Я только что зашел за рамки приличия.

— Я это начала, — она хитро улыбалась. — И я хотела бы больше, но мне хватит просто быть с тобой.

— Да, — хрипло сказал он. — С нашего возвращения я ощущал тебя все время, но тенью вдали. Не так, как тут, — он сжал ее руку. — Не так сильно, как когда мы соприкасаемся.

— Я всегда ощущаю связь с тобой, — медленно сказала Тори. — Мы с Элспет и Синтией обнаружили, что наша магия стала сильнее. Ты это заметил?

Аллард удивился, а потом стал задумчивым.

— Посмотрим. Лучше всего я умею двигать вещи… — он повернулся и посмотрел на потертый диван в стороне. Он был у стены и был пустым.

Диван поднялся в воздух.

— Ого! — он не дал дивану удариться об потолок. Некоторые посмотрели на парящий диван и вернулись к общению. Такое не было странным в Лабиринте.

— Хорошо, что на нем никто не сидел, — сказал Аллард, опуская диван на пол. — Теперь я ощущаю разницу в магии.

— Наша теория — что магия усилилась от того, что мы ее много использовали, — сказала Тори. — Даже в школе под чарами давления у меня больше сил.

— Мисс Уитон и мистер Стефенс будут заинтересованы, — теплая ладонь Алларда крепче сжала ее руку, они прошли по комнате. Тори усиленно ощущала его хватку. Они открыто заявляли, что были парой.

Аллард был красивым, им восхищались, и, как наследник герцога, он был самым высоким по рангу учеником в школе. Он был хорошим уловом, как сказала бы сваха. До Тори он не заигрывал ни с кем в Лэкленде.

Конечно, остальные завидовали. Тори подозревала, что они не понимали, что он в ней нашел. Она была милой, но не красавицей. Не как Синтия. Но после их приключений в другом веке они с Аллардом знали друг друга больше, чем обычные молодые люди, встречающиеся в бальных залах Лондона.

Они шли по комнате, и Аллард сказал:

— Я буду скучать по тебе на Рождество, но ты будешь рада вернуться домой. Я всегда хочу быть там, несмотря на сложности из-за того… какой я.

Она прикусила губу.

— Я не поеду. Отец не позволит. Я… пропущу свадьбу сестры.

— Ты не можешь поехать домой? — Аллард замешкался с болью в глазах. — Я тоже могу остаться. Мы сможем побыть вместе дольше, ведь уроков не будет.

Хоть это было заманчиво, Тори покачала головой.

— Ты очень щедрый, но я не хочу, чтобы ты пропустил визит домой. Я справлюсь.

Он не был убежден.

— Уверена?

— Уверена, — он мог ощущать ее эмоции, как она — его, и Тори призвала уверенность и удовлетворение. Его выражение лица стало спокойнее.

Она могла справиться без него. Но это будут долгие три недели.

* * *

Дни перед каникулами быстро стали обычными с уроками, приемами пищи и прогулками среди стен. Тори нравилось заглядывать в бреши в стене, что разделяли сады девушек и игральную площадку мальчиков.

Ограда была с чарами, что не давала закрыть дыры. Чары не давали перебраться через ограду, но мальчики и девочки могли говорить сквозь нее и даже соприкасаться. Когда мальчишки играли в мяч, что было чаще всего после уроков, девушки смотрели.

Тори впервые увидела Алларда из-за ограды. Она заметила его сразу же. Даже тогда его рост и сила, его скорость поразили ее. Они с Аллардом старались встречаться у ограды каждый день. Соприкасаясь пальцами, они убирали хоть часть проблем. Когда она не была с ним, она была благодарна силе магии, которая согревала в холодных зданиях.

На обычных уроках Тори избегала ударов от мисс Малкин. Учительнице хватало мишеней среди учеников, которые радовались, что приедут домой, так что не были внимательны на уроках.

Занятия в Лабиринте были серьезными, и они с Аллардом редко были вместе. Но они хотя бы дышали одним воздухом.

До занятий они ходили по туннелю к зеркалу Мерлина. Тори старалась не подавлять ощущение портала. Если он появится, он может решить забрать их в другое время. Лучше не трогать его.

Пару раз в неделю прибывали послания от Ника или Полли. Их отец получил две недели отдыха дома после спасения из Дюнкерка. К радости его семьи, он попал в разведку с базой возле Лондона, а не в сражения.

Британия привыкала к перспективе долгой и сложной войны, которую они хотели выиграть. Американский президент не соврал и присылал помощь. Тори читала вырезки из газет о будущем. Хорошо, что война с Наполеоном была дальше, чем то, что испытывали Рейнфорды. Она старалась не думать о высоком темном месте с пулями.

После занятия они с Аллардом целовались, желали спокойной ночи и уходили в свои комнаты. Тори запоминала каждый поцелуй. Они помогали ей, когда они с Аллардом были порознь.

ГЛАВА 4

Когда начались каникулы, служба в часовне была дольше обычного и особенно неприятной, ведь мистер Хаккетт отыгрывался за три недели, которые не сможет произносить речь в школе девочек. Некоторые ученики уже уехали, включая Алларда, и на уроках почти ничего нового не было уже несколько дней.

После обеда Тори вернулась в свою комнату, стараясь не переживать за себя, потому что проводила первое рождество без семьи. Синтия сидела у окна, где было больше света, и украшала сумочку бусинами.

Тори умело обращалась с иглой. Уроки были важными, ведь это считалось делом леди. Но ей не нравилось шить, и она этого избегала. Синтии нравилось вышивать, и у нее красиво получалось.

— Сумочка получается хорошей, — сказала Тори. — Золотые нити подчеркивают дизайн.

Синтия потянулась.

— Это одно из моих лучших творений.

Тори посмотрела в окно на Ла-Манш вдали за землями аббатства. Море было зимне-серым. На другой стороне Наполеон Бонапарт планировал вторгнуться в Англию.

Она молилась, чтобы это не произошло. Ей хватило войны в 1940.

— Я так устала от того, как девочки обсуждают, что такого невероятного сделают на каникулах. Как хорошо будет, когда они уедут.

— Столько шума! — согласилась Синтия. — Я буду рада побыть в тишине. И, раз ртов будет меньше, нас должны кормить лучше.

Тишина звучала хорошо, но три недели тишины — это слишком. Тори хотела покинуть школу через Лабиринт и навестить Нерегуляров в деревне. Джек и Рейчел Рейнфорды уже пригласили ее. Если Синтия не хотела идти с ней, это ее дело.

— Я жду сна допоздна, — отметила Тори. — Так комната будет успевать нагреться от огня, разведенного Пегги.

— Если та ленивая служанка начнет с этого конца коридора, мы будем согреваться быстрее, — проворчала Синтия.

Да, но девушка в другом конце коридора была со слабыми легкими и нуждалась в тепле больше. Тори знала, что нельзя взывать к доброте Синтии, и сказала:

— Я должна работать над магией ведьмы очага. Может, я смогу научиться согревать комнату почти без усилий.

Синтия нахмурилась.

— Магия ведьмы очага так вульгарна.

Тори улыбнулась.

— Но очень практична.

Служанка постучала в дверь.

— Вам посылка, мисс Мансфилд.

— Может, это мама прислала рождественский пудинг, — с надеждой сказала Тори. Она открыла дверь и увидела Пегги с деревянной коробочкой. — Или даже два!

— Там еще и письмо, мисс, — сказала служанка. — Куда мне это поставить?

— На мой стол, — Тори быстро убрала книги на пол, освобождая место. — Спасибо, Пегги.

Она приняла письмо, но опустила его, больше интересуясь содержимым коробочки. Она убрала мятые газеты и тряпки от упаковки, Синтия подошла к ней, ощутив вкусный запах дорогих пряностей.

— Мы же не должны ждать Рождества, чтобы попробовать? — с надеждой спросила она.

— Должны, — твердо сказала Тори. Она подняла темную бутылку и открыла. Понюхав, она сказала. — Это бренди, чтобы поджечь пудинг, когда придет время, — она подвинула бутылку, чтобы понюхала соседка.

— Хороший французский бренди, — одобрила Синтия.

— А тут масло, чтобы полить пудинг. — Тори вытащила маленькую баночку. — И пудинг! — она подняла пудинг, и он был огромным. Его окутывала плотная бумага, и по весу, форме и плотности он напоминал пушечное ядро.

— Его хватит, чтобы разделить на всех оставшихся девочек, еще и на следующий день хватит, — отметила Синтия. — Может, стоит немного попробовать и уменьшить его.

Тори улыбнулась.

— Будет вкуснее, если он настоится. Но мама знала, что нам захочется попробовать, — она вытащила из ящика оловянную коробочку. — Если это то, о чем я думаю…

Она приоткрыла крышку и увидела там плотный ряд песочного печенья, присыпанного мускатным орехом. А сверху были два силуэта в бумаге, запятнанной маслом от печенья. Тори развернула один и увидела пирожное в форме звезды с яркой посыпкой сверху.

— Она знала, что мы не захотим ждать, так что вот, — она отдала одну звезду Синтии, другую развернула для себя.

— Она сделала это для меня? — Синтия звучала уязвимо, а не властно. — Это очень мило с ее стороны.

Тори знала, что мама ее соседки умерла, хоть не знала, когда и как. Если она росла без маминого тепла, это многое объясняло о ней.

— Моя мама добрая, — согласилась она. — Но не может заступиться за меня перед отцом.

— Спорить с отцами сложно, — Синтия попробовала пирожное и с наслаждением вздохнула.

Мама Тори сама была с магией. Страх, что ее раскроют, мешал ей поддержать дочь. Тори понимала, но это было сложно простить. Она откусила немного от звездочки.

— Мило. Мы с мамой и сестрой всегда проводили день за выпечкой на кухне перед рождеством.

— Ты умеешь готовить? — тон Синтии был таким, словно Тори призналась в убийстве.