Пролог

Пролог

И так, что мы имеем, кроме пресловутого «И так»? А нифига мы не имеем. Тридцать лет, тридцать, елки зеленые! И именно сегодня, вместо поздравлений коллег с днем рождения, я написала заявление «по собственному». «Ля-ля-ля, я сошла с ума, какая досада». Так, думаем о хорошем. Что у нас хорошего? Не надо рано вставать и тащиться через весь город на работу, чтобы смотреть на «козью морду» главбухши. Это конечно плюс. Но теперь нужно искать работу — это минус. Так, о хорошем, Лана, только о хорошем. Хорошее — мне никто не трепит нервы, я сама это умею прекрасно делать. Но с другой стороны — семьи нет, детей нет. Блииин, сейчас буду рыдать. Спокойно, Лана, только спокойно. Вон глотни коньячка. Рука потянулась к бокалу, но тут выяснилось, что коньяк тоже закончился. Аааа, один раз живем. Пойду-ка в магазин. Тем более, сегодня день рождения. Хочу шоколадку, белую и другую черную, и чтоб в белой был миндаль. А черная чтоб из горького пористого шоколада. И выпить. Что выпить то хочу? А, притопаем в магазин определимся.

Напевая «К сожаленью, день рожденья, только раз в году», пошла в прихожую одеваться. На улице не май месяц. Февраль, 29-е. Угораздило ж родиться мало того, что в високосный год, так еще и двадцать девятого. Родители молодцы, не могли написать первого марта. И вообще, молодцы, метрику оформили, а сами пропали в неизвестном направлении. Песенка из «Крокодила Гены» плавно перешла в «Позабыт-позаброшен». Так жалко себя любимую стало. Уставилась в зеркало. Жалеть пришлось невысокую шатенку с покрасневшим носом, слегка пьяненькими зелеными глазами и весом превышающим норму на десять килограмм. Проверяем: сапоги на мне, короткая дубленка — на мне, шапочка и варежки — на мне. Теперь берем сумку и проверяем кошелек с денюжкой. Потому что без денежки, Ланочке шоколадочку никто не даааст, ик… Шааг на лестничную клетку, поворот ключа — и здравствуй мир родной неприветливый.

Мир встретил меня пригорошней снега в моську. Увернувшисьот очередной порции снежинок в лицо, подскользнулась и усевшись на пятую точку, понеслась с небольшой горки, идущей от подъезда.

— Гражданее! Поберегись!! Расступись!

Чьи-то руки остановили мой стремительный слалом. Мою тушку подняли, попытались отряхнуть. Поправив сползшую на нос шапочку, улыбнулась мужчине, спасшему меня.

— Ну, что ж вы, девушка, так не аккуратно.

— Ик. Спасибо — пробормотала я.

— Уууу, и что празднует милая барышня? — голос располагал к тому, чтобы раскрыть душу, внимательный взгляд не отталкивал. Да и в принципе мужчина выглядел этаким дедушкой-профессором, но на удивление прытким и сильным дедушкой.

Вцепившись в лацканы пальто незнакомца, перевела дух и доверительно сообщила:

— День рождения и увольнение!

— Хорошие поводы — улыбнулся спаситель.

— Вы думаете? — шмыгнула я носом.

— Уверен. И запомните, милая барышня, — не все выглядит именно так, как кажется, и у Вас еще все впереди. Много нового и интересного.

Улыбнувшись, он отпустил меня, и я посеменила дальше, заданным курсом.

Заданный курс не заставил себя долго ждать, и вот я с вожделенными шоколадками и бутылкой коньяка расплачиваюсь на кассе.

Юхууу, приз победителю, теперь домой, праздновать начало нового и неизведанного.

Размахивая пакетом и сумкой, топаю домой. Но гадский злой рок и тут подстерегает меня — опять скольжу по нечищеной мостовой, и в попытке спасти бутылку коньяка, делаю несколько па… и лечу в овраг. Последнее, что помню — звезды в глазах. Пять штук, классика…

Глава 1.

Невероятной красоты бабочка порхает у меня над головой. Бабочки-порхают, бабочки… Так, Сириусу больше не наливать. Что ж жарко то так? И шапка эта, на нос постоянко норовит сползти. Поправляю шапку — нет ничего не показалось — сижу в овраге. Травка растет, птички поют, ручеек журчит. Бабочки порхают и я сижу в дубленке, сапогах, шапке и варежках. Рядышком сумка и пакет из супермаркета с шоколадками и коньяком. Ну надо же, бутылка не розбилась. Так, стоп. Я же в день рождения шла в магазин. А родилась я в феврале. А февраль последний месяц зимы. А зима это снег и холод. Мать моя, родная, это ж сколько я тут провалялась то? Раз птички-бабочки — трава.

А может у меня глюк? На фоне алкогольного опьянения? Вот сейчас приедет родная милиция, рявкнет — «гражданочка, где ж это вы так наклюкались, что зимою вам бабочки привиделись», и отвезут, меня родимую на Сабурову дачу. А там лепота, люди в белых халатах, навязчивый сервис и макароны… или нет это в «тюрьме сейчас макароны дают»… это из другой оперы. Короче, Склифасовский, ущипни себя, что ли. Может глюк тебя и отпустит. Да что ж жарко то так?

Пытаюсь подняться. Ножки-ручки дрожат, но мы упрямые, мы не сдаемся. Главное никого знакомых не встретить. Так и представляю эти злобно-дружелюбные лица. Например моего директора — козла.

— Что, Ланочка, не успела потерять работу, как в запой ушла?

Уууу злыдень. И не потеряла я работу, я сама уволилась. Когда поняла, что ни за что, под отчетом свою подпись не поставлю. После него прямая дорога в тюрму… А я еще молодая. Мне только тридцать, вон дядька сказал, что жизнь только начинается. Эх, где наша не пропадала. Главное с головой своей договориться. Голова! Эй головушка моя! Вернись назад… дружи с мозгами! Ну вот, что ты хочеш такого, чтобы я не пугалась сейчас своей окружающей действительности?

Поднявшись на ноги, бережно обнимая сумку с пакетом, начинаю с ужасом понимать, что на улице лето и овраг не мой родной, в который спланировала. От осознанного, плюхнулась опять на землю. На автомате упаковываю в пакет шапочку и варежки, стаскиваю с себя дубленку. Фууух, не так жарко. Но легче от этого не стало. Где я? Хорошо хоть вопрос — кто я? — не подимаю.

— ААААААААА!!!!!!! — и тут же обрываю себя на полузвуке. Кто знает, что на мое «ааа» приползет, а то будет как в анекдоте про медведя и заблудившегося туриста.

Так, Лана Светлова, молчим и думаем. Думаем, чтоб тебя! Ага, а о чем? — озадачилась я.

О чем, о чем — домой хочу. Хочу, чтобы эта непонятка закончилась. Хочу с головой дружить. Замуж хочу! Так, об чем это я? Тебе Светлова, не о мужиках думать надо, а о том куда ты попала и как отсюда выбраться. Да, именно в такой очередности.

И так, пресловутое — и так. Мы имеем лето, меня, и меня фиг знает где. С головой вроде бы дружу. В дурку меня никто тащить в ближайшее время не собирается. Отсюда делаем вывод — я неизвестно где. Светлова, дочиталась ты фентези! Все. Точка. Амба! Или что там еще в таких случаях говорят?

Осторожно приподнимаюсь, и пытаюсь определиться — с планетой. Надеюсь, это все же Земля. Ну может мне повезло, и я попала например в Бермудский треугольник. Этим можно объяснить жару в феврале. Попрыгав, чтобы увидеть хоть что-то, что не ограничивается краем оврага, понимаю, что фиолетовые кусты с зелеными розами в Бермудском треугольнике не растут. Во всяком случае в школе мы такое точно не учили. Вот, что интересно — трава зеленая, а кусты — фиолетовые.

Поздравляю, Светлова! Ты — попаданка! А что там по классике жанра? Любой приличной попаданке положен прынц или король, ну граф на крайний случай. Теперь выяснить, — я попадаю в разряд приличной попаданки?

Чья-то рука, надеюсь рука, ухватила меня за швиворот и резко выдернула на свет. В последний момент успела прихватить пакет-сумку-дубленку, может это последнее, что у меня осталось с любимой планеты.

Висеть, когда тебя держат за шиворот — неудобно, а разжмурить глаза страшно. Чьи-то, о счастье пальцы, пробежались по моей щеке, стряхивая прилипшие к ней травинки. Пальцы — это рука. Рука это человек. Ну здравствуй, принц! Распахиваю глаза и… Дааа не с нашим, цыганским счастьем. Одежонка то не царская. Шкуры какие-то. Зато рост впечатляет. А лицо — ваууу. Красивое лицо, только зелененькое. Вернее оливковое. И при этом каштанове волосы. И глаза человеческие. И смотрят дружелюбно.

— Здравствуйте! — улыбаюсь во все оставшиеся 28 зубов — сказалось таки трудное детство. — А поставьте меня, пожалуйста, на землю!.

Мечта принцесы Фионы внимательно рассматривала меня и явно никто не собирался опускать меня на землю. Подрыгав, для убедительности, ручками-ножками добиласть только того, что меня забросили на плечо и куда-то понесли копилкой к верху. Судорожно вцепившись в свои вещи вишу. Из положення — носом в чужую спину- понимаю, что шкуры-шкурами, а сапоги кожанные, хорошей виделки, значит не первобытно-общинный строй, а хотя бы средневековье. Если вам скажут — что это романтично, когда мужчина забрасывает тебя на плечо и тащит в свою пещеру — не верте. Врут. При чем нагло. Романтикой в положении: попой-к-верху не пахнет, чувствуешь себя дура-дурой. Кроме всего прочего животу сольно больно. И от прилива крови — кружится голова. Нет, ну почему другим принцы и их несут бережно на руках, а у меня Шрек улучшенной конфигурации, и тащит как добычу какую-то. Надеюсь хоть не жрать меня будет? Поерзала на плече. В ответ получила шлепок по мягкому месту. Затихла. Пока висела вспомнила, что в пакете шоколад и коньяк. Буду, в случае чего менять на свою жизнь. Не богато конечно… но что есть — все отдам. Сто пудов такого тут не пробовали.

Все когда-нибудь заканчивается. Закончилось и мое неприятное висение на плече у супер-мачо. Нет, ну правда, отмахал сорок минут по пересеченной местности с тушкой в девяносто килограмм на плече и не рыжий.

Меня занесли в дом и сгрузили в подобие кресла. Верчу головой, стараясь унять головокружение. На первый взгляд — я в загородном доме на родненькой планете. Общее впечатление — дача нувориша, оформленная в старо-русском стиле. Рубленные стены, грубоотесанные бревна, тяжелая резная мебель. Судя по спартанской обстановке — хозяин или не женат или у его дамы весьма неприхотливые требования к жизни. Ничего лишнего. Есть на чем сидеть, есть за чем сидеть. Какие-то полки с пробирками. Окна занавешены тканью, похожей на органзу. В общем: вот это — стул, на нем сидят, вот это — стол, за ним едят. Не хватает только герани на окне.