— Уведи меня сегодня же, сейчас! Если я вернусь домой, отец меня больше не выпустит.

— Хорошо. Тогда идем!

Оба замолчали, глядя в огонь. Слова уже были не нужны…

Набросив на себя пальмовые накидки, держась за руки, они осторожно пробирались вдоль берега, укрытые темной дождливой ночью. Избегая встречи с ночными патрулями, стороной обходили села, шли больше садами либо напрямик — через поля кукурузы и риса, — не замечая ни холода, ни дождя, ни размытой скользкой дороги. Тхом не выпускала руки Коя. В полном молчании миновали они села Гань, Тям и Тао. Когда прошли Тао, девушка с облегчением вздохнула: «Теперь уже не страшно!» Они свернули на широкую уездную дорогу, которая то подходила к самому берегу, то снова уводила в поля. Наконец Тхом остановилась перед небольшой придорожной кумирней: «Зайдем, передохнем!» Они сели в темный угол и, прислонившись к стене, блаженно вытянули ноги. Тхом положила голову на плечо Коя, и вскоре он почувствовал, что голова девушки сделалась тяжелой, а дыхание — глубоким и ровным: Тхом спала.

Кой боялся пошевелиться, чтобы не разбудить Тхом, сердце бешено колотилось, ему сейчас было не до сна. Тхом так доверчиво прильнула к нему, словно отныне вручала ему свою судьбу. Вот она тяжело вздохнула во сне, и этот вздох отозвался в душе Коя острой жалостью и нежностью. Как бы ни сложилась его жизнь, до конца дней не забудет он этой ночи! Издалека донесся крик петуха. Пора будить Тхом. Он должен успеть до рассвета вернуться домой, а то еще заподозрят его! Нет, он не за себя боится, но он должен быть осторожным, чтобы не доставить Тхом неприятностей.

— Вставай, Тхом, пора!

В темноте кумирни блеснули глаза девушки. Со сна она долго не могла понять, где находится, но, почувствовав, что ее рука лежит в руке любимого, снова смежила веки, пробормотав: «Я долго спала?»

И снова они зашагали в дождливой тьме по широкой пустынной дороге.