31

31

Утро расцветило вчерашний день в иные краски. Палитрой неуверенности и неопределенности. И смелости, истаявшей как снег. Вопросительным выражением на лице Эммалиэ, проворочавшейся полночи без сна. Сгорбленными фигурами женщин, набиравших воду у речной полыньи. Взглядом исподлобья встречного прохожего, окинувшего Айями единственным сохранившимся зрячим глазом. Воодушевлением Айрамира.
- Ну как, пообломали рога козлам? Пусть знают, что мы не сдадимся. Эх, жалко, меня там не было, - сказал он, уплетая кашу с тушёнкой.
- Так ведь есть убитые и раненые, и наверняка среди наших, - сказала Айями. - А в тюрьме нет воды. Но когда-нибудь насосную отремонтируют. Какой смысл в нападении? Рисковать жизнями - и ради чего?
- Хотя бы ради тебя и твоей мамани, - отозвался Айрамир. - Пусть сволочи не думают, что мы поднимем лапки. Это наша земля! И мы будем мстить за родину, за наших матерей, жен и сестёр.
- У тебя же нет ни сестры, ни жены.
- Это я образно сказал. Если наши устроили диверсию, выходит, они готовились и где-то укрывались. Я их найду. Осточертело маяться бездельем.
- Не суетись. Сначала вылечись. Вот, почитай книжки на досуге, - Айями показала на остатки букинистики, составленные жалкой стопкой в углу.
- Стишки? - поморщился Айрамир. - Слюнявая романтика. Тьфу! Огнестрел хорошо заживает. Я каждый день тренируюсь: отжимаюсь и качаю пресс, - похвастался он, согнув руку в локте. - Если так и дальше пойдет, скоро отчалю.
- И куда пойдешь?
- Придумаю что-нибудь. Но житья даганским ублюдкам не дам. Мне с ними за руку не здороваться.
Непримиримость парня повысила градус тревожности Айями. Вчера вечером всё было просто и понятно. Мужчина и женщина. Взаимное влечение. Взаимные уступки и готовность идти на жертвы. А сегодняшний тусклый рассвет напомнил о разных сторонах баррикад: амидарейской и даганской. И о двух удивительно непохожих странах - победившей и проигравшей.
Эммалиэ, провожая на работу, нервно мяла передник. Видно, хотела что-то спросить, но не решилась, и её неуверенность передалась Айями, уменьшившись в свете пасмурного зимнего утра до размеров напёрстка.
Вчера господин подполковник дал ясно понять, что рассчитывает на развитие отношений - как мужчина, заинтересовавшийся женщиной. Ей могла бы польстить кутерьма из-за выдуманного даганского клана. И ревность А'Веча потешила бы самолюбие, и его готовность лишить жизни любого, в ком он видел угрозу своим планам.
Но почему-то не льстило и не тешило. Зато беспокоило.
Какое будущее ждет впереди? Когда-нибудь даганны покинут завоеванную страну и вернутся на родину. А соотечественники не простят предательства амидарейкам, согласившимся на связь с оккупантами. Сотоварищи Айрамира, рискуя жизнью, борются за честь страны и амидарейских женщин, а те добровольно ложатся в койки чужаков-захватчиков. Пусть борьба патриотов по большей части бессмысленна, однако ж они нашли в себе силы не прогибаться под обстоятельствами, а пытаются их изменить. А Айями - как та лягушка, которая предпочла утонуть в кувшине с молоком, не поверив, что дрыганьем лапок можно выбраться на свободу.
- Сегодня вы непривычно выглядите, - воскликнула удивленно Мариаль. - Распущенные волосы вам к лицу.
- Спасибо. - Айями дерганым движением пригладила пряди и поправила воротник блузки, выбранной с особой тщательностью.
Можно подумать, наивная предосторожность поможет. То-то дежурный при входе посмотрел очень уж пристально, со значением. Вчера вечером он стал свидетелем гневного дефиле Айями через фойе на крыльцо. И коллеги-переводчицы переглядываются многозначительно, словно догадались о кое-чем. Или во всем виновата мнительность. Зато сегодня А'Веч не курил на свежем воздухе, изменив ежеутренней традиции. И Айями несказанно обрадовалась отсутствию господина подполковника, потому что не знала, как вести себя с ним. А точнее, страшилась встречи.
Каждую минуту она ожидала, что А'Веч заглянет в комнату переводчиц, и вздрагивала, когда мерещились голоса или шаги в коридоре. Поэтому появление Имара стало полнейшей неожиданностью. Айями растерялась, зато её коллеги оживленно поздоровались, особенно Риарили, которая не скрывала радости в голосе.
Имар прошел размашистым шагом через комнату и сел у стола Мариаль.
- Итак, хочу услышать краткий отчет о ваших достижениях за время моего отсутствия.
- Мы не бездельничали, - ответила Мариаль. - Господин В'Аррас давал задания и принимал работу.
- Знаю, - кивнул Имар. - Но зарплатную ведомость закрываю я, а не господин В'Аррас. К тому же, интересно послушать, что новенького вы освоили, пока я любовался просторами вашей страны.
Сказал привычным шутливым тоном, о котором Айями успела подзабыть, и у неё отлегло от сердца: значит, настроение хорошее.
Амидарейки рассказывали по очереди, а Имар слушал, перелистывая отпечатанную брошюру. Зачем он расспрашивает? Наверняка у помощника В'Арраса есть полная отчетность по готовым переводам.
Айями тоже сообщила об успехах в работе, и Имар одобрительно кивал, не отнимая глаз от машинописных строчек. И всё же - по едва заметному покусыванию губ, по резкости перелистывания страниц и по упорству, с коим ревизор не желал отвлекаться от брошюры - Айями поняла: он знает. О ней и о господине подполковнике.
Они расстались скоропалительно: Имар уехал, окрыленный надеждами, в то время как Айями обрадовалась отсрочке, вздохнув с облегчением. Вчерашним утром Имар вернулся, а спустя несколько часов Айями выбрала, но не его.
Рука машинально поправила воротничок блузки. Перед работой зеркало в ванной показало, что припухлость спала за ночь, но отметина выделялась красным пятном у ключицы, и при касании кожу болезненно дергало.
- Я вижу, В'Аррас пошел по другому пути. Он считает, что ваша специализация сократит время, затрачиваемое не переводы. То есть вы, Мара, эффективно переводите статьи по электронике и химии. Вам, Рила, удаются труды по физике и тяжелой промышленности. А у вас, Аама, дело спорится в переводах по строительству, аграрному хозяйству и легкой промышленности. Я не согласен с В'Аррасом. Считаю, что переводчик должен владеть универсальными знаниями. Однако теория В'Арраса требует подтверждения, либо опровержения. На том и порешим. Займемся тематическими переводами, а через месяц подведем результаты.
Амидарейки не стали возражать. Какая разница, что и как переводить? Но если производительность труда возрастет, то и оплата увеличится.
- Отлично, так и поступим, - поднялся с места Имар, собираясь уйти.
- Господин Л'Имар! - окликнула Мариаль. - Мы видели вас вчера утром... А днем вы не зашли к нам... и мы решили, что вы пострадали при диверсии.
- Мы слышали, есть убитые и раненые, - поддержала Риарили и добавила гораздо тише: - И испугались за вас.
- Ваша тревога мне льстит, - улыбнулся широко Имар. - Или это тонкий дипломатический маневр, чтобы выведать подробности?
- Что вы, ни в коем случае! - возразили горячо переводчицы.
- Мы знаем, что это военный секрет, и его нельзя выдавать, - сказала Риарили с серьезным видом.
- Напротив, особой тайны в случившемся нет. Вчера на насосную станцию напали четыре человека. Завязали перестрелку и бросили в помещение несколько бутылок с зажигательной смесью. Там у нас небольшой круглосуточный пост. В результате с нашей стороны - один пострадавший, у противника - двое убитых и раненый. Четвертому посчастливилось сбежать. Преследованию мы предпочли тушение пожара, чтобы не допустить возгорания аффаита*. Однако вышли из строя генераторы и пара насосов. Вчера мы допоздна пытались слепить из них что-нибудь работоспособное. Увы, не удалось. Недостает важных запчастей, и за ними уже уехали. Как только привезут, вплотную займемся восстановлением оборудования. Хотели меня отправить, но я взбунтовался, - хмыкнул Имар. - Пусть теперь другие катаются. Я и так не вылезаю из командировок. Личная жизнь провалена.
Сказал с веселой иронией и с ухмылкой, но Айями почувствовала себя виноватой. Будто пообещала и не сдержала слово.
- Убитых отвезли вчера к храму, - сказала Мариаль, когда он ушел. - Все неместные, не нашенские. Раненый то ли выживет, то ли нет. А даганны занялись поисками четвертого.
Айями задумалась. Насосная, как и водозабор, находилась выше по течению, за городом. Диверсанты устроили нападение не с бухты-барахты, а заранее подготовившись. И даже зная, что могут быть убиты, амидарейцы решились на рискованный шаг. Получается, всё это время они где-то скрывались, кто-то снабжал их информацией и кормёжкой. Но даганны не потерпят дерзких выходок и в любой момент повторят масштабную облаву. А значит, следует держать ушки на макушке, чтобы предупредить Айрамира о готовящихся обысках.
Вдобавок к тревожным выводам Айями испытывала неловкость перед Имаром. Он не обвинял и не швырял оскорбления, не кидал гневных взглядов и не угрожал. Вел себя как обычно - вежливо и приветливо, однако Айями догадалась, что он уязвлен. И оттого во рту возник противный привкус, заставивший сглотнуть.
Привкус предательства.
А затем угрызения совести отступили на дальний план, потому что Имар ушел, а в дверном проеме появился А'Веч, как всегда строгий и пугающий. Уселся по-хозяйски нога на ногу, не замечая замолчавших при его появлении Риарили и Мариаль. Те словно воды в рот набрали и как по команде уткнулись в словари.
И Айями испугалась. Мозолила глазами древесный рисунок стола и трусила посмотреть на господина подполковника.
В поле зрения очутился исписанный листок.
- Вот. Переведешь до конца дня и принесешь в приемную после работы.
Айями подвинула бумагу и поспешно спрятала задрожавшие руки под стол.
- Но здесь написано на даганском!
- На даганском, - подтвердил А'Веч. - Переведешь на амидарейский. Прочие задания отложи, это - приоритетное.
Его взгляд дезориентировал. Вдребезги разбивал утренние страхи и нерешительность. Напротив Айями сидел не даганский офицер и по совместительству чужак и захватчик. Напротив сидел мужчина, волновавший её и повергавший в смущение.
Он кашлянул, и Айями, очнувшись, сконфузилась. Оказывается, она уставилась на А'Веча словно на святого с храмового образа. Ухнула с головой в омут черных глаз.
- Воды в комендатуре нет, - сказал господин подполковник, поднявшись. - Пока не восстановят водоснабжение, пользуйтесь санузлом на улице. В туалете установлен рукомойник.
И вышел, не удосужившись закрыть за собой дверь. Еще бы, монархам сие не положено.

Две трети странички. Размашистый почерк с каракулями. Некоторые буквы различимы интуитивно.
Почему-то Айями ни на секунду не усомнилась в авторстве. Прилежно перевела и дважды перечитала, водя взглядом по строчкам. А вечером попрощалась с коллегами и, поправив прическу, отправилась на третий этаж.
В'Аррас не выказал удивления поздним появлением амидарейки, и его деловитая невозмутимость раскрасила щеки Айями в пунцовый цвет. От помощника ничего не скроешь, он - правая рука начальника и в курсе происходящего за закрытой дверью кабинета.
- Д-добрый вечер, - выдавила Айями, застыв на пороге.
- Подойди, - поманил А'Веч, поднявшсь с тахты.
Айями несмело приблизилась. Она вдруг разнервничалась. Потому что поняла, зачем её позвали. Чтобы повторить вчерашнее.
Однако господин подполковник удивил. Рядом с тахтой стоял низенький столик, заставленный посудой.
- Садись, - похлопал А'Веч по обивке. Вчерашние ссадины на костяшках пальцев спрятались под полосками лейкопластыря.
Айями пристроилась на краешке, натянув юбку на колени.
- Перевела?
- Да.
- Открой, - показал он кивком на столик, на котором наряду с чашками и заварочным чайником теснились кастрюльки с крышками. А возле - ложки с вилками и салфетки в стаканчике. Под первой крышкой обнаружилось нечто мясное в густом коричневом соусе. Под второй - отварной картофель, обсыпанный мелко накрошенной зеленью. Под третьей - не то оладьи, не то лепёшки, а в креманке - мед.
- Попробуй, - сказал господин подполковник. - Шеф-повар выполнил мой заказ, но я не уверен, удачно ли.
- Не стоило, - промямлила Айями, растерявшись от изобилия блюд. - Не стоило беспокоиться.
- Вкус может показаться необычным. Но, думаю, содержимое вполне съедобно.
- Выглядит аппетитно, - поддакнула Айями робко, и тут, как назло, заурчал желудок. - Право, вы очень щедры, но не следовало...
- Я хочу, чтобы ты распробовала и оценила, - приказал А'Веч и придвинул кастрюльку.
- А вы?
Он отрицательно покачал головой и достал портсигар из кармана.
Айями замялась. Кушать в одиночку как-то неловко.
- Давайте вместе, - предложила и испугалась собственной смелости.
А'Веч хмыкнул с ноткой веселья.
- Я такое не ем.
Когда Айями положила в рот кусочек мяса, она поняла, что подразумевалось под словами господина подполковника. Пища оказалась неострой. Конечно же, со специями и приправами, но они не обжигали язык и не вышибали слезу и судорожный кашель. А даганны не любят пресную еду.
А'Веч затянулся сигаретой, и по кабинету поплыл тонкий сладковатый запах, щекочущий обоняние. Господин подполковник курил и наблюдал за Айями. Она чувствовала кожей, как его взгляд обрисовал абрис лица, задержался на распущенных волосах, обвел контур груди под целомудренной блузкой и спустился к ногам.
Айями смущалась под откровенным рассматриванием. Клевала как птичка. Пробовала блюда осторожно и деликатно.
- Не нравится? - спросил А'Веч. Спокойно поинтересовался, но Айями поняла: его задело. Её культурность он посчитал брезгливостью.
А ведь он старался. Сделал заказ повару, приказал сервировать стол и потребовал, чтобы содержимое кастрюлек сохранилось теплым до прихода гостьи.
- Очень вкусно. Спасибо. Мне неловко. Я ем, а вы - нет.
- Не волнуйся, голодным не останусь.
Прозвучало двусмысленно.
- Возникли сложности с переводом?
- Совсем незначительные, - поспешила заверить Айями.
Господин подполковник пожелал, чтобы она перевела даганский миф о Триедином и о любимой его супруге. Наверное, решил приобщить амидарейку к фольклору своей страны.
На заре своего могущества Триединый был младшим из богов, без устали соперничавших за власть. В ярости кровопролитных схваток рождались и погибали тысячи миров, каждый из которых - песчинка в горсти песка. Однажды старшие братья, объединившись, нанесли младшему вероломный удар в спину. Истекая силами, Триединый решил умереть достойно, уединившись в заброшенном кровожадными братьями мирке. В забытьи приснился ему сон: черный шатер, обсыпанный сверху драгоценными камнями, полыхание алой зари у края небесной сферы и девичье лицо невиданной красы... Спасла незнакомая дева Триединого. Удержала нить жизни, ставшую тоньше волоса. Выходила, излечила смертельные раны. Стала для него добрым другом, мудрым советчиком и верной спутницей. Благословен оказался их союз и радовал крепким и здоровым потомством, давшим начало целому народу. А земля, приютившая беглеца, получила имя Доугэнна, что означает "колыбель". Набравшись сил, Триединый отомстил собратьям за коварство, низвергнув их в пылающую бездну, и стал величайшим из богов.
- Без воздуха мы не сможем дышать. Без воды не утолим жажду. Без земли умрем от голода. Все начала взаимосвязаны и не могут существовать друг без друга. В этом и состоит суть триединства. По отдельности мы слабы, а вместе - сила, - сказал А'Веч, сжав руку в кулак. - Поэтому в истории нашей страны не было войн. Ни гражданских, ни захватнических. Мы не нападаем первыми, но защищаемся до последнего вздоха.
Айями опустила глаза. В словах господина подполковника ей почудилось обвинение - пусть не прямое, но косвенное. В том, что Амидарея стала инициатором войны. И в том, что часть вины лежит на плечах Айями.
А'Веч кашлянул, заметив, что она отложила вилку, и придавил тлеющую сигарету в пепельнице.
- Увлекся. Мне казалось, тебе интересны история и обычаи Даганнии.
Айями сдержанно кивнула. Не скажешь же "нет".
- Задавай любые вопросы, я отвечу. Почему не ешь?
- Простите. Приготовлено очень вкусно. Я наелась. Спасибо.
Господин подполковник придвинулся ближе.
- Не обманывай. Ты почти не притронулась к еде. И упорно не хочешь говорить "ты".
- Я стараюсь.
- Плохо стараешься. Посмотри на меня.
Он заставил Айями подчиниться, удерживая за подбородок.
- Обиделась, - констатировал, тщетно пытаясь поймать её взгляд.
- Конечно же, нет, - поторопилась ответить Айями. - Вы правы. А на правду грешно обижаться.
- Не принимай сказанное на свой счет. Ты не в ответе за чужие дела. А если научишься выговаривать "ты", так и быть, я тоже поем, - сказал он с серьезным видом.
Айями прикоснулась к потемневшему синяку на скуле. Фингалы превратили А'Веча в бандита с большой дороги. Если бы не форменный китель, господин подполковник сошел бы за пирата-громилу из приключенческих книжек.
- Больно?
- Терпимо.
- С примочками пройдет быстрее.
- Скажу врачу, пусть организует, - согласился А'Веч.
- Попробуй... картошку. Она вкусная, - сказала Айями с запинкой.
- Хорошо. А гуляш, что же, пожадничала?
- И гуляш попробуй... Хотя соус необычный.
- С розмарином, тимьяном, чесноком и брусникой, - сказал А'Веч, прожевав. - Я бы добавил паприку и лук. А в картофеле - укроп, петрушка и иссоп.
- Как вы... Как ты определил? - изумилась Айями.
- Родня по линии моей матери принадлежат к потомстственным рикитим* (Прим. Rikitim - специалисты, разбирающиеся в специях, приправах и пряностях) и преуспели в торговле. К неудовольстию родственников я не пошел по их стопам, зато нахватался по мелочи.
- О, - только и нашла, что ответить Айями.
В короткой фразе господина подполковника уместилось многое, приоткрыв завесу в биографии: далеко на юге, за Полиамскими горами, его ждет семья. Мать и отец. Сестры и братья. А еще жена и дети. А'Веч упомянул о матери спокойно, меж делом. Значит, она жива, и ужасы войны её не задели.
Не может быть, чтобы не было жены. Он не юнец и умеет обращаться с женщинами. Вот с Микасом начиналось целомудренно, бережно и со стыдливой робостью. Влюбленные познавали друг друга, помимо диалога душ учась языку тел. Но война забрала Микаса. Господин подполковник тоже любит жену и считает дни до возвращения домой. А Айями - так, временное увлечение, скрашивающее мужское одиночество на чужбине. Местная экзотика.
А'Веч нахмурился.
- Иди сюда, - потребовал, бросив вилку.
Увлек Айями и уложил на тахту.
- Всё не так, - пробормотал недовольно и провел пальцем по её переносице. Наверное, разгладил морщинку. - Что тебя беспокоит?
- Ничего, - заверила Айями поспешно. - Я боюсь пересудов.
- Кто тебя обидел? - спросил он грозно.
- Никто. Но упреки неизбежны. Разве вы повели бы себя иначе, видя, что ваши соотечественницы встречаются с чужаками?
Господин подполковник задумался.
- Во-первых, не "вы", а "ты". Во-вторых, в случае необходимости пользуйся моим именем. В-третьих, если будут угрожать, скажи без промедления мне или моему помощнику. И в-четвертых, ты дала повод для размышлений. Наши женщины никогда не... - сказал он и замолчал, прервавшись на полуслове.
Айями вспыхнула. Необязательно договаривать до конца. И так понятно, что даганки предпочтут голодное существование сытой жизни, заработанной через постель чужака. А вот амидарейки не столь принципиальны.
А'Веч прижал её запястья к обивке тахты, дохнув сладковатым сигаретным запахом.
- Тише, тише, куда рвешься?... Сегодня я веду себя как болван. Язык зажил отдельной жизнью и не слушает, что велит ему голова. Как думаешь, почему?
Наверное, его, как всякого хищника, возбуждало сопротивление. Когда добыча трепыхается, пытаясь выкарабкаться из стальной хватки.
Рука господина подполковника уверенно поползла по ноге Айями и забралась под юбку. Он умудрился расстегнуть пуговки на блузке - гораздо ловчее, чем в прошлый раз. И растревожил губами отметину на шее. И явно намеревался повторить вчерашнее, иначе для чего позвал в кабинет?
Смял тщедушный протест. Распалил неосторожными словами и развернул возмущение Айями в другую сторону. Пробудил смелость. Заставил забыть о том, что он - даганский офицер и захватчик. Мужчина он. Бесчувственный грубый чурбан, лапающий нагло и по-хозяйски. Настырный кобель.
В действительность её вернула трель звонка. Телефон надрывался пронзительно, и А'Веч, с чувством выругавшись, направился к столу, на ходу застегивая брюки. Когда он успел стянуть рубаху? И Айями выглядела не лучшим образом. Полуодетая, точнее, почти раздетая и с затуманенным взором. Как женщина легкого поведения. Господин подполковник прав. У амидареек нет гордости. Она сгорела быстрее клочка бумаги с приходом оккупантов.
Пока А'Веч общался по телефону, Айями привела себя в порядок. Пригладила волосы и села как школьница, сложив руки на коленях. О чем говорит, не слышно. Понизил голос и отвернулся. Снежный барс на спине оскалился, беззвучно шипя. Почему-то нарисованный зверь не нравился Айями, и ей казалось, что от него исходит взаимная антипатия.
- Ты не притронулась к lileh*, - сказал А'Веч, вернувшись к столу.
Его игривость сошла на нет. Господин подполковник разговаривал с Айями, а мыслями находился в другом месте. Натянув рубаху, застегнул китель и опять закурил, сев рядом.
Смеется он, что ли? Разве ж полезет кусок в рот? Щеки горят, глаза блестят и старательно избегают мужчины, устроившегося рядом на тахте. Потому как стыдно.
- Ешь, - велел А'Веч. "Отказ не принимается" - прозвучало в голосе.
Зря Айями боялась, что подавится под его взглядом. Господин подполковник пускал дым через нос, о чем-то задумавшись. Наверное, ему сообщили тревожную новость. Например, о нападении партизан и о потерях среди даганнов.
Нежные лепешки из творожного теста с медом таяли во рту. Если бы Айями могла наблюдать за собой со стороны, она увидела бы, что жует, закрыв глаза, словно пытается выжать вкус кушанья до последней капли. Некстати вспомнился рассказ дрессировщика из цирка шапито, давным-давно приезжавшего с гастролями в городок. После представления школьникам устроили экскурсию по закулисью и просветили о методах дрессировки животных. Вот и Айями сейчас прикармливали как того стриженого пуделя с глупым бантиком на хвосте.
Снова затрезвонил телефон, и А'Веч, выслушав звонившего, сказал коротко: "Хорошо" и положил трубку.
- Мне нужно ехать.
- Да, конечно, - вскочила Айями.
- Собирайся. Машина будет через пять минут.
Айями почувствовала себя лишней. Гостьей, которая мешает, и поэтому её бесцеремонно выпроваживают. Мол, сегодня не получилось, сейчас есть дела поважнее, а в нужный момент свистну.
- Вы... ты надолго?
А'Веч прищурился.
- Почему интересуешься?
Видно, решил, что она вынюхивает. Хочет разузнать, как долго будет отсутствовать высокопоставленный офицер, и доложит Сопротивлению, а партизаны организуют засаду.
Айями неопределенно пожала плечами: не больно-то расстроимся из-за вашего отбытия.
Совсем страх потеряла. Наверное, из-за обиды.
- Дня три-четыре. Или меньше. Или дольше, - сказал А'Веч.
Она с сожалением посмотрела на стол. Неужели кушанья, наготовленные шеф-поваром, пропадут зазря? Ох, жалко до слез.
- Пойдем, - А'Веч открыл дверь.
Пока Айями гостевала в кабинете, её вещи чудесным образом перекочевали из комнаты переводчиц в приемную. Оказалось, В'Аррас предусмотрительно принес пальто и сумку. Господин подполковник надел протянутую помощником куртку и, взяв какой-то бидон, проводил Айями до фойе, чем несказанно удивил. Раньше до машины её сопровождал В'Аррас.
Айями почувствовала себя препарированной букашкой под внимательным взглядом дежурного, а на крыльце и вовсе настал черед страшного смущения. Потому как на площади у ратуши фырчали разогретые машины, и военные, нетерпеливо поглядывая на часы, ждали господина подполковника. Все тридцать человек. А может, и сто - от волнения у Айями расплылось перед глазами. И с водителем она забыла поздороваться, неуклюже забравшись на заднее сиденье автомобиля. И судорожно ухватилась за ручку бидона, врученного А'Вечем.
Сейчас Айями отвезут домой, а он отправится на ответственное задание. И его могут ранить или убить. А ей и сказать-то нечего. Остается растерянно моргать, лихорадочно подыскивая правильные слова. Но как назло, из головы всё выветрилось.
И он тоже ничего не сказал. Захлопнул дверцу и закурил, провожая взглядом автомобиль, увозивший Айями.

В ближайшем рассмотрении оказался не бидон, а три контейнера, составленных столбиком в специальном захвате с ручкой для удобной переноски. Под алюминиевыми крышками с прижимами - меню точь-в-точь из кабинета господина подполковника.
- Ты ограбила ресторан? - всплеснула руками Эммалиэ и рассмеялась, поняв абсурдность вопроса. Оба ресторана в городе закрылись в первые месяцы войны.
- Нет. Даганскую столовую, - ответила Айями смущенно.
А'Веч не только организовал ужин, но и позаботился, чтобы она вернулась домой не с пустыми руками, хотя сегодня господину подполковнику не выгорело. Получается, оплатил не оказанную услугу, хотя вполне мог бы выбросить поварские шедевры. И вчера подарил коробку с бесценным содержимым.
Масштабы его щедрости пугали и давили грузом обязательств. Мол, коли приняла - будь добра, отрабатывай.
- Уму непостижимо, - пробормотала Эммалиэ, оглядывая пиршество на столе. - Могу лишь догадываться, чего тебе стоили эти контейнеры.
- Ничего не было, - ответила Айями неловко. - Господин А'Веч пригласил после работы в кабинет. Мы разговаривали об обычаях его страны, а потом он уехал по срочному делу. И перед отъездом отдал контейнеры.
Подумаешь, упустила небольшую деталь. Эммалиэ незачем знать лишние подробности.
- Но ведь он вернется? - поинтересовалась соседка с беспокойством, удивившим Айями.
- Через три-четыре дня или раньше.
- Раньше не нужно, а вот позже - пускай. И пусть почаще уезжает, а возвращается пореже.
- Почему? - спросила Айями недоумевающе.
- Каждый раз ты принуждаешь себя, и мое сердце кровью обливается. Как представлю, каково с нелюбимым...
Айями отвела взгляд.
- Принуждения нет. Господин А'Веч мне... симпатичен.
Трусиха. Не хватило смелости признаться, что он больше чем симпатичен или нравится. А'Веч волнует её как мужчина.
- Вот как... - растерялась Эммалиэ. - Неожиданно. Тебе повезло. А я так и не сумела забыть мужа.
- И я не собираюсь забывать Микаса, - сказала Айями с обидой, словно её уличили в плохом поступке.
- Милая, я не виню тебя ни в чем. Уж без малого три десятка лет нет со мной Реналя, а я не научилась воспринимать мужчин... как мужчин, - пояснила соседка с запинкой. В силу возраста и воспитания поднятая тема давалась ей нелегко. - С мужем мы пережили и хорошее, и плохое. Прикипели друг к другу. Поэтому раскрыть душу другому человеку... доверить свои мысли, тело... жить его интересами... Нет, я бы не смогла. Да и не захотела.
До других ли мужчин было Эммалиэ, потерявшей ребенка и мужа? Соседка и так чудом задержалась на бренной земле, внушив себе за правду последние слова дочери на смертном одре. И из этого внушения черпает силы, чтобы жить и ждать. Судьбинушка давно перевалила за полувековой рубеж, а Эммалиэ до сих пор надеется.
До недавнего времени и Айями жила одним - ненаглядной доченькой. И сейчас ею живет. А господин подполковник мешает. Умудрился пробраться к Айями в голову. Путает мысли и будоражит. Одним только взглядом заставляет сердце стучать быстрее, а дыхание - учащаться.
- Не знаю, что и сказать. И то хорошо, что не каторга. Господин А'Веч на удивление щедр. Но когда-нибудь он уедет и не вернется, а тебе придется жить дальше. А без симпатии живется легче. Сердце не болит, и дышится ровно.
Айями не задумывалась о том, что сегодня или завтра машина господина подполковника может уфырчать насовсем. Его отъезд виделся в необозримом будущем, быть может, через месяц или через два. Или через полгода. Ни один нормальный человек не станет вкладывать инвестиции за пять минут до отбытия на родину и, к тому же, немалые. В коробке, например, составлено не меньше полугодового жалованья Айями.
- Мы справимся. Что-нибудь придумаем, - ответила она нарочито пренебрежительно.
- Ирония судьбы, - вздохнула Эммалиэ. - Амидарейцы и даганны - разные во всём, начиная от внешности и заканчивая характерами. У даганнов иные критерии красоты, иная пища, иная религия. Вдобавок враждебность к нам. Между нашими народами нет ничего общего. Будь осторожна, Айя, не обманись. У господина А'Веча, как у любого мужчины, имеется определенный интерес. И когда-нибудь его интерес кончится, - дополнила она сказанное выразительным взглядом, вызвавшим у Айями прилив жара к щекам.
- Я знаю, - сказала Айями тихо, предпочтя смотреть не на соседку, а на дочку, увазюканную медом. Люнечка запихивала третью лепешку в рот, и щеки раздулись, словно у хомяка.
Эммалиэ мудра и говорит правильные вещи. Даганны - чужаки, пришедшие со своими законами на чужую землю и задержавшиеся здесь на долгую студеную зиму. Со скуки господину подполковнику пришел в голову каприз - закрутить несерьезную интрижку с амидарейкой, коей стала Айями.
- Я тут подумала... У вас не будет причин для беспокойства. Никто и ничего не узнает. Я и раньше задерживалась по вечерам на работе... - сказала Айями, пряча взгляд.
- Меня мало беспокоит, если узнают соседи, - поморщилась Эммалиэ. - Я волнуюсь за тебя. Не хочу, чтобы симпатия переросла в серьезное увлечение. Большое счастье, что твое сердце оттаяло после гибели мужа. Впусти в душу достойного человека из наших, но не даганна. Он её вытопчет и не заметит.
- Да, вы правы, - кивнула Айями.
Согласилась, чтобы успокоить Эммалиэ, а про себя подумала: разве можно любить по заказу? Хотя у Оламирь получается. Сегодня один, завтра другой.

И Айрамиру перепало от даганских щедрот.
- Картошка в клубнях, - заметил он, соскребая остатки соуса с тарелки. - Откуда?
- Дали премию за хорошую работу, - пояснила Айями, не моргнув глазом.
Нужно быть осторожней на будущее. Картофельные брикеты в даганских пайках превращаются в однородное пюре. Эммалиэ приноровилась откалывать кусочки от прессованной массы, чтобы не наготавливать зараз большую кастрюлю съестного.
- Не похоже на тушёнку, - сказал парень, облизав ложку.
Его внимательность заставила Айями напрячься. Конечно, у сочных мясных кусочков нет ничего общего с разваренной массой из консервов.
- Как видишь, даганны по-разному поощряют.
- Козлы, - пробурчал Айрамир. - Специально заставляют унижаться за подачки.
- Никто и никого не унижает, - возразила Айями. - Хочешь - работай, не хочешь - не работай.
- Ага. Не работай, ложись и помирай. Эти сволочи всем заправляют. Без их ведома нельзя и шагу ступить. Пересчитали по головам как поросят и всучили пропуска. Устраивают поборы в деревнях. Захочешь уехать из города и не сможешь. Не выпустят. Деньги обесценились. Ты вот получаешь зарплату жратвой, и её количество зависит от хорошего настроения гадов.
- Это временные меры, - сказала Айями бодро. - Говори, что хочешь, но я считаю, что насилие порождает насилие. Война закончилась, и надо решать проблемы мирным путем.
- Ну-ну, попробуй, а я посмотрю, - отозвался парень скептически. - Со сволочами нужно общаться по-ихнему. Террором и диверсиями.
- Это глупо. Наши напали на насосную, и что? Без воды осталась тюрьма, а в ней, между прочим, держат пленных, если ты не забыл. Через пару дней оборудование восстановят, и никто не вспомнит о подвиге. Ради чего наши патриоты жертвовали жизнью?
- Ради страны. Если ты шибко умная, подскажи, как избавиться от гадов без потерь, - прищурился Айрамир.
- Не знаю. Но ведь можно с ними сотрудничать. И все останутся живыми и здоровыми.
- Мы уже насотрудничались. Хватило по уши. Связались с риволийцами и проиграли войну, - разошелся парень.
- Причем здесь риволийцы? - удивилась Айями.
- Забудь, что я сказал, - буркнул парень. - Война закончилась летом. Сейчас зима, а в стране правят эти козлы. Сама же говорила, что когда-нибудь они вернутся в вонючие юрты и оставят нас в покое. А они не уезжают, и наша свобода их не устраивает.
- О вонючести я не говорила. И о юртах тоже, - опровергла Айями. - А если сомневаешься, завтра на работе я спрошу напрямик о судьбе Амидареи.
- Спроси, спроси. Посмотрим, что тебе напоют в уши. И вообще, сочтут ли нужным отвечать.
Перепалка с парнем оставила осадок в душе. Айями заметила, что в разговоре, к своему удивлению, выгораживала и даже оправдывала даганнов. А ведь Айрамир прав. Из городка ведет одна дорога - за Полиамские горы. Процветает натуральный обмен. Жители целиком зависят от милости чужаков. Промышленности нет, школа не работает. Благо, Зоимэль разрешили практиковать в больнице. Население живет сегодняшним днем. Худо-бедно сыты, обуты, одеты - и ладно. И никому нет дела до страны, разоренной войной.
Без сомнений, господин А'Веч осведомлен о том, какое будущее уготовано Амидарее. Вернется ли правительство в столицу? Кто встанет во главе государства? Появится ли местная власть в городе? Не бывает так, чтобы большая страна перестала существовать на карте мира, словно её стерли ластиком. Жизнь обязательно наладится.
И все же червячок сомнения грыз, мешая сну. Люнечка сопела сонно под боком, а Айями изучала потолок и вздыхала в такт раздумьям.
После капитуляции минуло немало времени, но даганны не торопятся оставлять захваченные земли и не спешат заключать мирный договор с проигравшей стороной. А если заключат, кто подпишет пакт от лица Амидареи?
С одной стороны, господин подполковник - враг. И отправился на срочное задание - возможно, чтобы выследить и схватить партизан. Амидарейцев. Соотечественников Айями. Найдет тайную базу и даст команду стрелять на поражение. Или сам нажмет на спусковой крючок. Выполнит задание с честью, получит награду и вернется в гарнизон. И вызовет Айями в кабинет, чтобы на потертой тахте возместить оплаченный аванс.
А с другой стороны, опоздала Эммалиэ с предостережениями. Лед, сковавший сердце Айями после гибели мужа, треснул, и причиной стал никто иной как А'Веч. Что выбрать: позволить ледяному панцирю растаять или нарастить толстую броню льда, чтобы не разочароваться в человеке?
Что известно о господине подполковнике? Ничего. Крупинки информации.
Теперь он - покровитель Айями, и его имя защитит от посягательств других даганнов. От таких, как капитан Т'Осчен, который, угрожая отобрать дочку, расписал её будущее в леденящих кровь красках и упомянул слово "мехрем". Оно же прозвучало и в речи господина подполковника, когда тот пояснил, какие отношения связывают Оламирь с его товарищем. Примерно такие же, как у Айями с господином А'Вечем.
Мехрем. Женщина легкого поведения. Проститутка. Содержанка.
Точнее некуда.
____________________________________________
Аффаит* - особый сорт угля, обладающий высокой теплотворной способностью.
lileh (даг) - сдобная лепешка