27

27

Когда женщина понимает, что нравится мужчине, она начинает вести себя по-другому. Дольше прихорашивается у зеркала, придирчиво изучая внешность, и тщательнее подходит к выбору одежды. Даже шарф вокруг шеи обматывает иначе и иначе завязывает поясок на платье. У женщины меняется походка, а во взгляде появляется глубина и тайна. Занимаясь делами, женщина мурлыкает под нос песенку и машинально поправляет пучок на голове - не выбились ли волосы? Но, конечно же, это наблюдается, когда симпатия взаимна. Увлекшись, женщина забывает, что её поклонник - враг с чуждым менталитетом, что он - полная противоположность мужчинам-соотечественникам, и что нужно его остерегаться и избегать.
Когда женщина понимает, что нравится мужчине, она невольно выискивает его фигуру среди соплеменников и прислушивается, рассчитывая уловить знакомый голос в коридоре или на улице. А встретившись с мужчиной глазами, забывает, чем занималась минуту назад. Мужчина прохаживается по кабинету, заложив руки за спину. Усевшись напротив, изучает отпечатанные переводы, а женщина вертит в руках карандаш, не решаясь лишний раз посмотреть на мужчину. Он выхватывает карандаш и водит по строчкам. Остро заточенный грифель на мгновение замирает и продолжает движение, а потом женщине возвращают перевод без помарок и исправлений. Мужчина протягивает карандаш, и она замечает край бинта под манжетой кителя. Женщина пугается: неужели он ранен? И натолкнувшись на взгляд мужчины, мучительно краснеет. А гость поднимается и уходит не спеша. Свидетели этой сцены, а точнее, свидетельницы понимающе переглядываются и склоняются над переводами, пряча улыбки.
Вдруг становится важным видеть мужчину каждое утро и каждый вечер - хотя бы мимолетно, издали. И если не удается, одолевает разочарование, словно твердо пообещали и обманули. А еще мешает проклятая неловкость. При встрече она склеивает рот, язык прилипает к небу, и элементарные фразы даются с трудом.
Надо бы завести разговор о том, что дорогие подарки обязывают. Но Айями молчит, потому что у неё нет подходящих слов. И похоже, она стремительно глупеет в компании господина А'Веча.
- Твоя дочь идет на поправку?
- Да.
Сегодня утром Айрамир просипел: "Привет" и самостоятельно съел завтрак.
- Это хорошо. Если хочешь, я устрою баню. Попаришь ребенка, и остатки хвори выйдут.
Предложение господина подполковника ошарашило и застало врасплох. Айями растерялась, а он нахмурился. Ей вдруг пришло в голову, что А'Веч воспримет отрицательный ответ как оскорбление. Потому что не привык к отказам.
- Спасибо, - промямлила Айями. - Но боюсь, мы, амидарейцы, не приспособлены к бане. Говорят, там очень жарко.
- Кто говорит? - свел брови господин подполковник.
Почему-то Айями решила, что он не обрадуется, услышав имя Имара.
- Уборщицы рассказывали, - выкрутилась она. - Мы, амидарейцы, предпочитаем принимать ванну или душ. Из-за высокой температуры заходится сердце, и возникает опасность инфаркта.
- Откуда ты знаешь, если не пробовала? - спросил А'Веч недовольно.
- Думаю, к бане нужно привыкать так же, как человек привыкает к холодной воде, закаливаясь. То есть постепенно. Ведь мы, амидарейцы, менее выносливы, чем вы, даганны.
- Так и есть. Нас с младенчества приучают переносить жару и холод, - согласился он с оттенком самодовольства.
Маленькая лесть утихомирила А'Веча. Как вода затушила с шипением уголек - еще не раскаленный, но уже горячий. "Он вспыхивает, когда ему идут наперекор" - отметила Айями.
- Мое предложение в силе. Если надумаешь, я скажу, и баню нагреют до комфортной температуры. Домой отвезут на машине, не успеете застудиться.
- Спасибо, я обязательно подумаю, - отозвалась Айями неуверенно.
Её придавил организационный размах. Господин офицер щелкнет пальцем, и для амидарейки натопят баню - странный дом без окон и с трубой, а после отвезут с дочерью домой на автомобиле. Это больше, чем забота о больном ребенке. Это молчаливое признание того, что Айями - не только чужачка-подчинённая, но и женщина, к которой проявляет особое внимание второй заместитель полковника. Согласившись с его предложением, она согласится принять его ухаживания со всеми вытекающими последствиями. Об этом узнает гарнизон, узнает город, узнает Эммалиэ. Горожане будут злословить за спиной и не упустят случая вылить на голову помои из окна.
Пока не поздно, нужно объясниться с господином А'Вечем вежливо, не оскорбив его достоинства.
Хорошая мысль, но Айями молчала, проглотив язык. Потому что правильные слова как назло не шли на ум. Дома она обдумает речь, прорепетирует и постарается убедить А'Веча в нескромности поблажек, предоставленных амидарейской переводчице.
А обдумывать и репетировать не потребовалось.
Вечером Айями, прихватив пачку крупы, отправилась к Оламирь. Надо же расплачиваться, пусть долг и отсроченный.
- Не торопишься, подруженька, - хозяйка небрежно бросила крупяной брикет на трельяж.
Она пополнела. Обесцветила волосы, став снежной блондинкой. А брови, наоборот, жгуче чернила и пририсовала родинку над губой.
- Возникли трудности. Я буду платить частями.
- Не затягивай. А то мне начинает казаться, что специально медлишь. Не надейся, что забуду. У меня память длинная.
- Я держу слово, - ответила Айями раздраженно.
Оламирь поправила завитой локон, и на пальце сверкнул камень.
- Нравится? - вытянула она руку. - Как тебе? Это аметист.
- Впечатляет.
- В следующий раз полюбуешься на сережки. К тому времени привезут, - Оламирь с нежностью погладила граненый камешек в оправе. - Смотри и учись, как нужно правильно обрабатывать ухажера.
Определенно, полковник О'Лигх стал новым поклонником. И, к тому же, восторженным, судя по размерам кольца.
- Дорогой подарок, - согласилась Айями. - Твой кавалер щедрый.
Хозяйка прищурилась, оглядев гостью с головы до пят.
- Надумала отбить? Не сможешь. Силенок не хватит.
- И не собираюсь, - пожала плечами Айями и повторила слова соседки: - Не знала, что даганны умеют ухаживать.
- Умеют. Найдешь подход к мужику, и он у тебя в кармане. Вот я нащупала нужную струю, и зам полковника ест с руки как дрессированный. Знаешь такого?
- Видела пару раз, - ответила Айями через силу.
- Не вздумай строить ему глазки. Любого, кто перейдет мне дорогу, давлю, не раздумывая, - предупредила Оламирь.
- И не собиралась, - повторила Айями. - До свидания.
Стало быть, они не расставались, и А'Веч не мелочится на подарки для своей дамы. Где он добывает драгоценности? Наверное, конфисковал у арестованных или получил свою долю при разграблении столицы. Будучи школьницей, Айями не раз листала в читальном зале библиотеки атлас "Сокровища амидарейской культуры" и разглядывала на фотографиях ювелирные украшения невиданной красоты. Мерзко носить побрякушку, снятую силой с чужой руки, и не менее низко дарить зазнобе драгоценности, принадлежавшие когда-то амидарейской казне. Цинизм и мародерство.
- На тебе лица нет, и глаза блестят, - встревожилась Эммалиэ. - Заболела?
- Устала.
- Выпей чаю с лимоном, в нем много витаминов. И определись с подарками от руководства. Принимать их становится неприличным. Поговори с господином А'Вечем. Объясни, что они ко многому обязывают.
- Да, я так и хотела, - вздохнула Айями.
Сегодня она помолилась как положено - на коленях перед образами. Основательно, не менее часа. Заодно прочитала молитву за отрезвление, избавившее от абсурдных фантазий. Как пить дать, святые помогли, сняв шоры. Подумать только, Айями чуть не забыла о том, что господин подполковник - враг. Чужак. Захватчик, оккупировавший родную землю. Айями, должно быть, сошла с ума, вообразив, что в его внимании кроется нечто большее, чем беспокойство о выполнении нормы переводов.
Во всем виновата Эммалиэ. Если бы не она, Айями не истолковала бы превратно сыплющиеся от начальства милости и не выставила бы себя наивной школьницей. Но, как ни оправдывайся, а горечь из-за слов Оламирь не уходит, и на душе муторно.
На следующий день из приемной принесли очередную бандероль, а внутри - фигурки зверей и птиц. Айями не сразу сообразила, что они отлиты из шоколада.
Эммалиэ права: чем дальше, тем запутаннее. Айями не лучше и не хуже других переводчиц, а в последнее время едва поспевает за коллегами. И больной ребенок - не оправдание, чтобы пользоваться незаслуженными поблажками. Зато особое отношение руководства подразумевает особый спрос.
Вечером господин А'Веч разговаривал у крыльца с сослуживцами - такими же рослыми и широкоплечими детинами. Похохатывали, курили.
- Простите, вы уделите мне минутку внимания? - попросила робко Айями, и даганны замолчали, переглянувшись с ухмылками.
- Уделю, - ответил второй заместитель полковника. - Пойдем.
- Вот, - протянула Айями пакет, когда они отошли в сторону. - Благодарю вас за исключительную заботу и поддержку. Простите, но я не могу принять.
- Почему? - прищурился А'Веч.
- Это чересчур. Так нельзя, - сказала Айями, отведя взор. Хотела добавить: "И неприлично", но не решилась.
- Глупое объяснение. Настоящая причина?
- Вы безосновательно выделяете меня среди переводчиц.
- А как прикажешь тебя подстегивать? Мне нужно, чтобы ты работала с прежним энтузиазмом, - ответил он резко. - Мало опозданий, вдобавок снизилась производительность труда.
Айями вспыхнула, губы задрожали. Подняв глаза, напоролась на колючий взгляд и нахмуренные брови.
- Я предлагала отработать опоздание - мою просьбу проигнорировали. А за снижение нормы заплатят по факту.
- Нам не нужны лентяи, которые не справляются с обязанностями, - отчеканил А'Веч.
- Я поняла. Буду стараться, - кивнула Айями. Положила посылку на снег и пошла, куда глаза глядят, а господин заместитель смачно выругался. Но Айями, удалившись, не расслышала, что он ругал себя за несдержанность, и не знала, что он злился на приятелей, ставших очевидцами воспитательной беседы.
На этом ухаживания господина подполковника закончились. Вернее, он и не ухаживал. Пожалев Айями, измотанную бессонными ночами, решил помочь, а она выдумала невесть что. Видно, Айями плохо старалась, сглаживая острые углы в разговоре, потому как умудрилась оскорбить великодушие господина А'Веча. Теперь, когда доводилось столкнуться, Айями вежливо здоровалась и проскальзывала мимо мышкой. Господин заместитель кивал хмуро, и она чувствовала, что его переполняют раздражение и недовольство.
Вскоре А'Веч уехал. Утром. И Айями его проводила, совсем случайно. Она спешила на работу, обходя заведенные фырчащие машины, и на пороге фойе едва успела затормозить перед даганном в ватной куртке, сперва его не узнав. Получилось неловко. Стояли друг против друга, и А'Веч изучал окружающую обстановку с озабоченным видом.
Раздался требовательный гудок автомобиля - раз, второй.
- Сейчас! - рявкнул господин заместитель, открыв дверь, и Айями, вздрогнув, смешалась.
Хорошо, что на них не обращали внимания. Фойе пустовало, дежурный за стойкой бросил мимолетный взгляд и вернулся к делам. В ногах клубились морозные пары.
- Надеюсь, болезнь не вернется, - сказал А'Веч, наблюдая, как из машины вышел водитель и закурил.
- Спасибо, я тоже горячо надеюсь.
- Повтори падежи и склонения.
- Хорошо.
- И неправильные формы глаголов.
- Хорошо.
Он помолчал. Кивнул, соглашаясь со своими мыслями, и вышел на крыльцо. А Айями, заметив любопытство дежурного, тянувшего шею, заторопилась наверх, но на лестничной площадке бросилась к окну, чтобы посмотреть, как покидают площадь машины. Ну, зачем он повстречался и снова взбаламутил? Сначала попрощался с Оламирь, а затем приехал в ратушу, чтобы напомнить Айями: его отъезд - не повод для праздности на работе. Наверное, из этой поездки А'Веч привезет своей даме обещанные серьги.
А теперь приложить разгоряченные щеки к холодному стеклу и, остудившись, идти на работу.
Из обрывков мужских разговоров Айями поняла, что часть военных отправилась на север страны. Там активизировались бандитские формирования, которые пребольно жалили захватчиков. Под бандитами подразумевались партизанские отряды амидарейцев.
- Даганны стягивают силы, чтобы ударить враз и ликвидировать махом, - сделала предположение Эммалиэ.
- Понимаете, что это значит? - взбудоражилась Айями. - На севере сопротивляются. Вдруг удастся выбить даганнов с нашей территории?
- Насчет "выбить" - не знаю, а вот выдвинуть ультиматум и заставить считаться с требованиями - вполне, - согласилась Эммалиэ.
Теперь Айями вслушивалась в разговоры военных с утроенным вниманием: отобьются партизаны или потерпят поражение? И не забывала о наставлениях А'Веча. Коли указали на профессиональную несостоятельность, нужно исправляться. Айями стала задерживаться в ратуше вечерами и брала переводы домой, благо Айрамир шел на поправку, и появилось свободное время.
Спустя полтора-два часа сверхурочных в кабинете переводчиц появлялся помощник господина подполковника и объявлял:
- Машина подойдет к крыльцу через пять минут.
Он терпеливо дожидался, пока Айями наведет порядок на столе, наденет пальто и выйдет из комнаты. Молча провожал до фойе и следил, чтобы Айями уселась в автомобиль. От переводчиц она узнала, что помощника зовут В'Аррас. Поначалу пыталась протестовать: слишком мало времени ей отводили на сверхурочные, и дополнительные час-два не помешали бы работе. Но помощник А'Веча оказался неубеждаемым и упрямо гнул свою линию, выпроваживая Айями из ратуши.
Она пыталась отказаться и от машины. Водитель провожал до дверей квартиры, и каждый раз Айями захлестывала паника: вдруг даганн услышит кашель паренька и догадается, что в жилище по соседству скрывается раненый беглец? Или невзначай приложит руку к двери и почует, что внутри обжитое помещение. Видимо, она разговаривала с В'Аррасом на разных языках, а не на даганском, потому что помощник сказал:
- У меня приказ - обеспечить доставку до места проживания.
Его тон не оставлял сомнений: Айями будет добираться домой на автомобиле по-хорошему или по-плохому. Деваться некуда, нужно приспосабливаться. Айями предупредила домашних, в какие часы следует соблюдать предельную осторожность. Ни кашля, ни чиха, ни голосов. Дополнительным сигналом служил свет фар машины, заворачивающей к подъезду.
Имар тоже задерживался на работе по своим инженерным делам. Он предложил заняться разговорным даганским, но Айями, извинившись, отказалась и вкратце объяснила, почему.
- Мне нельзя отставать от других переводчиц. Я должна трудиться с отдачей, чтобы заслужить паек, - ответила бесхитростно.
- Если вас ущемляют или обижают, поделитесь со мной, - потребовал Имар.
- Наоборот, я всем довольна, - заверила Айями.
По окончанию рабочего дня она корпела над переводами, а Имар в соседнем кабинете обкладывался схемами и чертежами.
- Аама, отдохните. У вас покраснели глаза от переутомления. Давайте выпьем чаю, - предложил он как-то. - Это займет пять минут, не более.
Питие пустого чая Имар не понимал, несмотря на любовь к пряностям, которые даганны добавляли во всё съедобное. Даже к чайным листьям подмешивали кардамон, придававший напитку пикантный вкус.
- Хоть и ароматно, но не люблю хлестать горячую воду, - признался Имар, посмеиваясь.
Он приносил не только кружки и заварку в чайнике, но и сдобные сухарики или медовые шарики с толчеными орехами или кубики жженого сахара. Скромные горсточки, но вполне достаточно, чтобы Айями отказывалась от угощения.
- Не обижайте меня, - настаивал Имар в шутливой манере. - Я всё равно съем перед сном и не замечу.
Во время "пятиминуток" Айями узнавала много интересного. Например, о Триедином, которого даганны упоминали в разговорах.
- Как бы объяснить попроще... - задумался Имар. - Триединый - основа всего сущего, что нас окружает. Он же земля, он же вода, он же воздух. Триединый - муж и возлюбленный супруги своей Доугэнны. Его изображают в различных вариациях, сочетающих признаки трех начал. Например, с телом льва, с крыльями, клювом и с рыбьим хвостом.
"Вот уродство" - подумала Айями. Хотя то же самое победители говорят и о Хикаяси.
- От союза Доугэнны и Триединого появились доугэнцы, - продолжил Имар. - Триединый - наш отец и бог, и одаривает своих детей милостью. Те, кто поклоняется водному началу, непревзойденные пловцы. У тех, кто проявляет уважение к земному началу, острый слух и зрение. А у тех, кто чтит воздушное начало, отменное обоняние и интуиция.
- Волшебная история, - признала Айями. - А вы какому началу поклоняетесь?
- Мне покровительствует земля, поэтому и клановый знак - тигр. А-а, забыл пояснить, - сказал он с досадой. - Доугэнцы, поклоняются разным началам: небесному, земному и штормовому, и все начала замкнуты в круг. Так что треть гарнизона - мои сородичи по духу.
- Как и ваши коллеги?
- Частично. Трое из штормового круга, а двое - из земного, - пояснил Имар. - Я думал, вы будете смеяться, узнав об общественном устройстве моей страны.
- И зря, - ответила Айями серьезно. - В моем понимании круг - то же самое, что национальность.
- Примерно так. В круг входят различные кланы, и между ними существуют более близкие связи. Например, кланы Саблезубых и Огненных тигров имеют общую историю, потому что разделились два века назад. А у Тигров общие корни с Львами, Барсами и Рысями. Зато с Волками у нас родство по духу. Но если в хитросплетениях родного круга я худо-бедно разбираюсь, то штормовые и небесные кланы для меня - дремучий лес, - сказал он весело, и Айями улыбнулась.
- Красиво звучит. Волки, тигры...
- Земля кормит нас, дает нам силы, и мы уверенно стоим на четырех лапах, - ответил Имар с гордостью. - Хотите взглянуть на клановый знак? Заодно покритикуете. Я выбирал рисунок, будучи мальчишкой. Хотел выпендриться, а в результате клыки тигра получились гораздо больше морды.
- Ну-у... - протянула Айями. Ситуация показалась неловкой. Ведь Имару придется расстегнуть китель, рубашку и обнажить плечо.
От замешательства спас помощник В'Аррас. Заглянув в комнату, он выдал неизменную фразу:
- Машина подойдет через пять минут.
- Мы еще не закончили, - отозвался Имар с недовольством. - Работы непочатый край.
"Знаем мы, как вы работаете" - нарисовалось на лице В'Арраса, но вслух он не произнес и застыл, ожидая, когда Айями наденет пальто.
- Можете идти. Я сопровожу переводчицу до машины, - сказал Имар.
- Не положено. Мне дали четкие указания, - отрапортовал помощник.
- Почему тот, кто раздает указания, не позволяет задерживаться на работе, а потом грозится уволить за низкие показатели? - напирал Имар.
- Не могу знать, - ответил тот невозмутимо.
Пришлось Айями под неусыпным взором В'Арраса навести порядок на столе и отправиться домой на машине. Правда, Имар тоже спустился в фойе и галантно попрощался.
В другой раз на "пятиминутке" Айями узнала, что в Даганнии нет столицы.
- Как так? - растерялась она. - А как же министры и председатель правительства?
- Основной просчет амидарейцев состоял в том, что они планировали захватить нашу столицу, вынудить руководство страны сдаться и принять условия капитуляции. Мы пустили противнику пыль в глаза, назвав столицей один из городов. Амидарейская армия потеряла около месяца, осаждая город. Это время стало для нас стратегически важным, хотя от поселения ничего не осталось. Но, жертвуя малым, выигрываешь в большом.
Имар замолчал, предаваясь невеселым воспоминаниям. Молчала и Айями. Это её соотечественники вторглись в другую страну с захватническими целями и безжалостно шли к цели.
После паузы морщинка на лбу мужчины разгладилась, и Имар продолжил прежним шутливым тоном:
- На самом деле мы живем кланами в поселениях, называемых церкалями*. Чем крупнее церкаль, тем крепче и многочисленнее клан, его основавший. Бывает так, что церкаль основывают два клана, но, набрав достаточную силу, разделяются.
- Напоминает роение пчел, - не удержалась Айями. - Простите, я не хотела...
- Точное сравнение, - улыбнулся рассказчик. - Если клан достаточно многочислен, и у него есть резервы и возможности, то он может основать новый церкаль. Часть клана отделяется и получает право основания новой ветви земного круга. Так, мой клан отделился от Огненных тигров два столетия назад, но родственные отношения до сих пор крепки.
- Но как же вы управляете страной? - изумилась Айями. - Кто собирает налоги и издает указы?
- Каждый круг выбирает командора из уважаемых и опытных глав кланов, а командор формирует из соратников Совет себе в помощь. Раз в полгода командоры встречаются и принимают законы, обязательные для всех кругов. Для церкаля, принимающего высоких гостей, это большая честь. Также члены Совета каждого круга периодически съезжаются на собрания, где обсуждают и разрабатывают законопроекты и правила. Церкаль - это самостоятельная административная единица со своей казной и налогами, и между поселениями существуют товарно-денежные отношения.
- В Даганнии есть деньги? - удивилась Айями, увлекшись рассказом. До сего дня она не задумывалась о степени цивилизованности даганнов, считая что в дикой стране процветает натуральный обмен.
- Мы не пользуемся, как вы, бумажными купюрами и металлическими кругляшами с нулевой ценностью. У нас в ходу монеты - медные, серебряные и золотые.
- Неужели из чистого золота?
- Да, из золота высочайшей пробы, - подтвердил Имар.
- Нам показывали Купитец. Какой клан его основал?
- Купитец - сельскохозяйственный церкаль. Принадлежит штормовому кругу, и там заправляют два клана.
- Непривычно. Похоже на феодализм, - пробормотала Айями. - Ой, простите, пожалуйста.
- Тем не менее, у нас нет гражданских войн и кровопролитной борьбы за власть. Между церкалями существует мирное соперничество. Соревнуются во всем - какой город богаче и многочисленнее, и у кого больше "деток", так называют отделившиеся кланы. Знаете, в чем отличие вашего и нашего мировоззрения? Ваша религия пропагандирует смерть как решение проблем. Вы с легкостью расстаетесь с жизнью. А наша религия приветствует плодовитость и семейственность. Мы, наоборот, хотим жить! - воскликнул Имар.
- И мы хотим, - ответила Айями тихо, растерявшись горячностью его тона.
- Не спорю. Война закончилась, и по земле ходят амидарейцы, отказавшиеся от тхики, - согласился он. - Но сколько людей избрало другой, более легкий путь?
- Наверное, вы правы, - понурилась Айями.
Её расстроили слова Имара, повторившего выводы господина подполковника: амидарейцы трусливы, малодушны и предпочитают прятать голову в песок как страусы. Почему даганны не хотят понять и признать свободу вероисповедания? Почему навязывают свои взгляды?
Айями вдруг вспомнила о незаконченном переводе. Имар сперва не понял, что настроение слушательницы изменилось, но вскоре заметил, что она замкнулась.
- Аама, простите за прямолинейность и несдержанность. Но я рад, что вы не выбрали легкий путь. У вас есть родные, ради них стоит жить. Воспользуйся вы тхикой, и мы с вами не встретились бы. В этом мире много интересного и неизведанного, и было бы глупо расстаться с жизнью.
Неизведанное... Айями прожила бы в городке до старости и работала бы на фабрике. Вырастила бы дочь, которая упорхнула бы из семейного гнездышка, и центром вселенной стал бы Микас. Возможно, когда-нибудь они накопили бы денег для поездки в Алахэллу на годовщину свадьбы, лет этак через десять-двадцать. И вспоминали бы путешествие до конца жизни, а потом последовали бы друг за другом в царство Хикаяси. Вот и вся неизведанность. Но война лишила и этих крох.
Айями расстроилась еще больше и отгородилась стеной молчания и вежливыми "да", "спасибо", "благодарю", как Имар ни пытался растормошить.
- Что мне сделать, чтобы прогнать печаль из ваших глаз?
- Не обращайте внимания, это пройдет. В последнее время настроение скачет из крайности в крайность.
Свернув из бумаги кулёк, Имар ссыпал сахарные кубики.
- Вот, возьмите. И не вздумайте отказываться. Вы и так не пробуете то, чем я угощаю. А между прочим, вкусно.
В "пятиминутках" Айями налегала на чай, пробуя сладости чисто символически, потому как история с подарками от господина А'Веча многому научила.
- Спасибо, - смутилась она. - Вы меня балуете.
- Аама, я хочу баловать, но вы не позволяете, - выдал Имар.
Айями уставилась на него в изумлении, и кулек выпал из рук. Оба синхронно присели, чтобы поднять злополучный пакетик, и Имар оказался рядом. Так близко, что Айями обдало жаром, в голове перепуталось, а руки задрожали.
- Это неправильно... Так нельзя...
- Можно, но вы не желаете замечать, - сказал он требовательно.
На его щеке свежий порез от опасной бритвы, нос слегка искривлен, наверное, когда-то был сломан, лоб высок, а губы полноваты. И они приближаются... приближаются к её лицу...
И прикасаются к губам.
Это не похоже на поцелуй. Осторожно, деликатно. Разведка. Пробный шар. Вкус кардамона и карамели.
Имар дегустирует, и ему нравится, судя по закрытым глазам. Черная кайма ресниц очертила контур сомкнутых век. А Айями ошеломлена. Она отклоняется, пытаясь увернуться, но Имар не позволяет. Захватив её рот, усиливает нажим на губы. Еще пара секунд, и Айями грохнется на пятую точку, а Имар нависнет сверху.
За спиной кашлянули, и голос В'Арраса произнес ровно:
- Машина подойдет к крыльцу через пять минут.
Ахнув, Айями подскочила как пружина, поправляя платье. Поднялся на ноги и Имар.
- Мы разговариваем, обождите за дверью! - рявкнул разъяренно.
- Не положено, - ответил помощник, не убоявшись, хотя был пониже ростом.
- Не знаю таких правил. Вы превышаете свои полномочия, - процедил Имар, сжимая и разжимая кулаки. Видно, он едва сдерживался, чтобы не схватить наглеца за грудки и не вышвырнуть за дверь, но понимал, что рукоприкладство при исполнении грозит трибуналом.
- Подайте рапорт по форме с перечислением нарушений, и его рассмотрят в установленном порядке, - напомнил В'Аррас невозмутимо.
Айями с пунцовым лицом отвернулась к окну. В отражении Имар довольно быстро взял себя в руки, утихомирив гнев. Подойдя сзади, обнял её за плечи, не стесняясь присутствием постороннего.
- Аама, я не тороплю, но рассчитываю услышать когда-нибудь "да", - сказал на ухо. Получилось интимно, для двоих, и Айями не знала, куда спрятаться от неловкости.
Она не помнила, как добралась домой, потому что отложилось сумбурно и невнятно. Вроде бы её сопроводили до машины оба даганна: один - с бесстрастным видом, другой - с превосходством победителя. И вроде бы шофер отвез и доставил до двери.
Люнечка прыгала горным козликом, засунув за щеку сахарный кубик, а Эммалиэ спросила:
- От господина А'Веча?
- От господина Л'Имара, - пояснила Айями.
- Он тоже проявляет беспокойство о твоей работе и о Люнечке?
Молчание Айями ответило красноречивее любых слов, и Эммалиэ нахмурилась.
- Ты дала повод?
- Нет.
Интересно, считается ли поцелуй мелочью, недостойной внимания? Пожалуй, стоит сказать спасибо В'Аррасу, выручившему в затруднительной ситуации.
- Понятно. Что будешь делать?
- Не знаю, - Айями потерла устало переносицу.
- Рано или поздно это бы случилось, - сказала Эммалиэ задумчиво. - Если не господин Л'Имар, то кто-нибудь другой. Вокруг тебя мужской коллектив. На орду даганнов - три переводчицы и несколько уборщиц. Удивительно, что тебе предложили сейчас, хотя ты давно устроилась на работу.
- Со мной работают две девушки, и им не намекали... не предлагали, - Айями выдавила через силу последнее слово.
- Тем более удивительно. И нужно молиться, чтобы и впредь на вас не обращали внимание. Даганны - потребители. Когда-нибудь они вернутся на родину к своим семьям, а мы для них - временное развлечение. Обычная физиология "мужчина плюс женщина". Господин Л'Имар - вежливый и обходительный человек. Думаю, он адекватно воспримет отказ и не станет тебя принуждать.
- Да, я тоже так думаю, - отозвалась Айями эхом.
Концовка рабочего дня немало её ошарашила и озадачила. Кто бы мог подумать, что Имар рассчитывает на нечто большее, чем профессиональное общение по делу. Ну да, он провел с Айями немало часов и немало помог в освоении разговорного даганского и технических терминов. Даже краткий политликбез провел. У Имара отменное чувство юмора, он всегда корректен и не позволяет себе вольностей. Не вульгарен и не пошляк. Если на то пошло, он - исключение из всей даганской нации.
Айями потрогала губы. Имар - второй мужчина, её поцеловавший. Первым стал муж.
Странно, поцелуй не заставил затрепетать и не опалил огнем, как это было с Микасом. Хотя четыре года назад она была молода и полна надежд, а теперь старуха. Возрастные изменения мало затронули тело, но состарили душу.
"Мы любим в жизни только раз" - вспомнились слова из песни. Единожды прикипаем - и до конца своих дней. Потому что в сердце хватит места лишь для одного. Не появись помощник В'Аррас в кабинете, кто знает, чем закончился бы рабочий вечер. Хотя нет, он закончился бы пощечиной. Или слезами и истерикой.
Если бы Имар не был начальником. Если бы не был победителем, диктующим условия и раздающим милости. Если бы стал меньше ростом и сбросил половину мышечной массы, сменил цвет глаз и волос, и вероисповедание...
А вот ради дочки Айями бы вытерпела. Закрывала бы глаза и изображала страсть. Зато Люнечка каталась бы как сырочек в маслице.
Имар добр, он не разозлится, услышав отказ. А если рассвирепеет? Эвон превратился в настоящего тигра и чуть не загрыз В'Арраса. И Айями житья не даст. А значит, нужно подобрать правильные слова. О чем бы?
Например, о том, что горожане будут перетряхивать грязное белье и перемывать косточки. Или о том, что соседские дети запросто бросят Люнечке в лицо: "Дочь шлюхи!" Или о том, что Айями останется в вакууме, как Оламирь, с которой здороваются по крайней необходимости. А когда надобность сходит на нет, отворачиваются и делают вид, что незнакомы. Одно дело - прийти в клуб по нужде, и совсем другое - ходить туда регулярно. Эммалиэ рассказывала, что некоторые женщины крутят романы с военными. Говорила осуждающе, потому что считала: искренностью в отношениях и не пахнет, а разит торговлей. Даганны покупают, амидарейки продают. С женщинами, забывшими о гордости, не общаются, не выручают в трудную минуту и не помогают по-соседски. Коли получила работу, к чему снова лезть в офицерскую койку?
Хорошую стратегию придумала Айями. Выверенную от первого слова и до последнего. На этот раз она не опрофанится, как в разговоре с господином подполковником. Напустит на лицо маску скорби и страха, и быть может, выдавит слезу. Искренне и вдохновенно поведает Имару о незавидной доле женщин, встречающихся с даганнами. Он поймет и не станет настаивать.
Утром Эммалиэ подержала за руку, напутствуя на прощание:
- Я верю в тебя. Всё будет хорошо.
"В конце концов, амидарейцы мы или нет? Мы выпутывались из ситуаций в тысячу раз безнадежнее" - прозвучало в её словах, и Айями, кивнув, уверенно отправилась на работу.
Запал приувял, когда в комнате переводчиц появился Имар. Он пребывал в отличном настроении. Сыпал шутками, смеялся вместе с девушками и многозначительно поглядывал на Айями. На обеде угощал амидареек фркутовыми цукатами и вообще, проявил себя безукоризненным кавалером.
"Ну почему он обратил внимание на меня?" - подумала раздосадованно Айями, наблюдая, как Мариаль зарделась от пикантной мужской шутки, а Риарили смущенно улыбнулась.
В завершение обеденного перерыва Имар сказал:
- Аама, надеюсь, после работы мы займемся разговорным даганским.
Уверенность в голосе не оставляла сомнений: Имар рассчитывал услышать "да" как можно скорее, например, сегодня вечером.
- Стоит заняться, - согласилась Айями вежливо. И заодно разрешить недоразумение с глазу на глаз, без свидетелей, не ущемив мужского самолюбия.
Пока минутная стрелка ползла по кругу, неумолимо наматывая час за часом, Айями сидела как на иголках. Судорожно вспоминала и повторяла шепотом заготовленные фразы. И вздрогнула всем телом, когда в комнату стремительным шагом вошел Имар. Он явно спешил, но без суеты, как человек, привыкший в любой момент срываться с места, чтобы исполнить приказ.
- Простите, Аама, сегодня урок отменяется. Через полчаса я отбываю в командировку, - сообщил с разочарованием. - Дня на три или на четыре. Бесы бы побрали эту внезапность! - выругался Имар, взъерошив волосы. - Постараюсь как можно быстрее закончить дела и вернуться в гарнизон. Вы будете ждать?
Айями посмотрела растерянно на девушек, прислушивающихся с любопытством к беседе, и ответила:
- Да, конечно. Возвращайтесь скорее.
А что тут скажешь? Вот и весь разговор.
________________________________________
Cercal - (церкал, на амидарейском - церкаль) - населенный пункт в Даганнии.