Глава 4 Комендантский час

Гл. 2 Комендантский час

«…Каждый раз, когда командование отпускает в увольнение экипаж боевого космо — корабля, я знаю, что будет ЧП. Мы регулярно предупреждаем горожан, но ни одно такое приземление не обходится без того, чтобы кто-нибудь из экипажа не заволок девчонку в подворотню. Но ещё ни разу на Раре не убивали гостей! Никогда! Преступники должны быть найдены! Вы слышите? От этого зависит наш престиж в конфедерации…»

Герард Айер, до того делавший вид, что внимательно слушает шефа и с тоской вспоминавший счастливое школярское время, когда мог рисовать чёртиков на нудных лекциях, поднял голову и поймал сосредоточенный взгляд Саида. Всю неделю они ходили в паре, и Герард опять мысленно проклял неписаный закон, по котором два сотрудника службы безопасности работали вместе не дольше, чем это требовалось для выполнения порученного им конкретного дела. Чувство собственного достоинства у Саида превалировало над всеми остальными. Каждый его жест, каждое слово подчёркивали уважение к себе и, как следствие, уважение к тому, кто был рядом с ним. Именно на пару с Саидом Герард два дня назад осматривал ферму — хутор и там по-настоящему оценил невозмутимость и выдержку напарника. Люди, скотина, собаки были растерзаны в клочья. Над трупами вились рои мух. Смрад же стоял настолько густой, что казался осязаемым. Со дня нападения прошло никак не меньше полутора недель. О трагедии сообщили соседи, полюбопытствовавшие: почему так долго не видно никого с фермы.

Добросовестность, с какой Саид проделал свою часть работы, не позволяла даже помыслить о поблажке самому себе. Вдвоём они облазили все строения, сфотографировали и засняли всё, что могло представлять интерес, быстро и аккуратно взяли пробы и отобрали необходимые образцы. Делом, конечно, займётся полиция, но слишком уж серьёзно всё выглядело, чтобы не «подстраховать» коллег. Потом, когда тела увезли для более детального осмотра, а они возвращались в город, Герард спросил Саида, что тот думает об этом кошмаре.

— Зверь? — Саид покачал головой, словно споря сам с собой. — Не похоже. Слишком бессмысленно. Человек? Не те следы. Не знаю. Если зверь — то по-человечески умный и жестокий, хотя… Зверь обычно не убивает больше, чем может съесть… Слишком мало следов.

— Ну а всё-таки? — попытался настаивать Герард, но Саид сказал, как отрезал:

— Я не сочинитель и не умею сочинять.

И вот сейчас, по сосредоточенному, самоуглублённому взгляду сослуживца, Герард понял: Саид что-то обдумывает. Так оно и оказалось. Когда шеф закончил говорить, и пожелал узнать, о чём думают и что могут предложить подчинённые, первым попросил слова Саид: «У меня два предложения, — начал он, — первое: для пресечения дальнейших столкновений, а также в целях улучшения защищённости гостей и гражданского населения, в дни увольнений объявлять в городах, в космопорты которых прибывают отпускники, комендантский час. Гражданам планеты, вне зависимости от возраста и пола, в такие дни должно быть запрещено появляться на улицах города после десяти часов вечера. Для исполнения этого постановления полиции вменить в обязанность вести патрулирование на улицах, прилегающих к центру. Граждан, обнаруженных на улицах в неположенное время не задерживать, но на следующий день они обязаны в ближайшем полицейском участке, от руки, написать объяснительную записку по всей форме, в строгом соответствии с инструкцией и … в трёх экземплярах. Такая мера у кого угодно отобьёт желание разгуливать по ночам безо всякого на то основания. Это первое, — повторил Саид и, получив одобрительный кивок шефа, оценившего его остроумие, продолжил, — второе: поскольку обсуждаемое ЧП перекликается с тем делом, что довелось вести мне…». «Довольно, — оборвал подчинённого шеф, — Второе соображение тоже не лишено резона. Я считаю возможным поручить это дело Айеру. Смол введёт его в курс. Ты же займёшься патрулированием улиц».

Так Герард оказался в паре с Айком Смолом, которого недолюбливал. После совещания Саид оказался рядом с ними. Это было крайне необычным. «Мне неприятно, что так сложилось, — он же первым начал разговор, — впрочем, нас развели бы в любом случае. На прощание я хочу сказать, что мне жаль расставаться с этим делом. И с тобой тоже. Мне кажется, что мы неплохо сработались». Не зная, что можно сказать, Герард крепко пожал коллеге руку, но Саид не был бы сам собой, если бы ждал большего. Айк топтался радом и Герард с досадой подумал, что ему целую неделю придётся терпеть этого суетливого и бестолкового мальчишку. Саид словно прочёл его мысли. По-прежнему обращаясь только к Герарду, сказал: «У тебя хороший напарник, только он пока недостаточно опытен. Желаю всего наилучшего, парни». «Всего наилучшего» — ответил Герард, провожая Саида взглядом. «Пойдём, посмотрим отчёты с места события» — нетерпеливо теребил его Айк.

«По крайней мере, мы теперь знаем точно, на что способна эта тварь. Ну и когти у неё! — Эксперт выложил поверх распечатки отчёта воротник из тонкой стали. — Распорото одним ударом». «А зубы? — Герард внимательно просматривал отчёт. — Здесь ничего не сказано про зубы». «На этот раз тварь людоедством не увлекалась. Впрочем… у одного прокушена рука. Может, пытался зажать ей рот? На месте преступления найдена одна бусина из стекла. Подделка под силиконовый алмаз, но я не стану утверждать, что её потеряли в схватке. Такую бусину можно найти в любом пыльном углу. Ширпотреб, дешёвка, товар для народа. А вот несколько ворсинок от «мохнатых колготок» — это улика поважнее. На ворсинках — кровь. К сожалению, это кровь жертв. Но если убийцей была девчонка, не хотел бы я оказаться с такой в одной постели. Что будете делать? Искать порванные колготки или заколку, с которой сорвали бусинку?». «И то, и другое, и ещё кое-что» — холодно остановил словоохотливого эксперта Герард. «Ну, ну, успеха» — усмехнулся тот. Вот в успехе-то Герард уверен не был. Ему и Айку пришлось изрядно попотеть, прогоняя через компьютер различные схемы поиска. Всё без толку. Как и вне города, чудовище растаяло в ночной темноте, не оставив ничего, кроме расплывчатых подозрений.

* * * * *

Откровенный разговор не должен был пройти без последствий, но когда через два дня Лариса столкнулась с Джин в коридоре, та прошла мимо неё так, будто никогда прежде не видела. Лора сперва растерялась, потом возмутилась и попыталась заговорить сама, но Джин резко оборвала её:

— Я ничего не знаю и не желаю иметь с тобой никаких дел. Понятно?

— Нет. Почему? — удивилась Лариса.

— Не понимаешь?

— Нет.

— А ты подумай лучше и поймёшь.

Лора подумала, поняла и больше вопросов не задавала. Но, поскольку обвинение вслух произнесено не было, поняла она, что ничего, кроме подозрений, у Джин нет. Нельзя обвинять, кого бы то ни было в убийстве, только на том основании, что он в это время гулял по улицам один. Её окровавленной одежды Джин не видела. И всё-таки именно Джин на неё донесла. Не людям. Двуликие (так называли себя соплеменники Лоры) принципиально не допускали в свои дела посторонних. Просто Джин связалась с тайной пацифисткой организацией двуликих и, похоже, жаждала отличиться. Сперва она попыталась увлечь Лору, а потом, когда её собеседница не поспешила срочно прозреть и примкнуть, сообщила своим единомышленникам о её подозрительной ночной прогулке и порванных колготках. Отсюда вывод на будущее: не жалуйся.

Убийство трёх человек не прошло для девушки бесследно. Она попыталась забыть, сделав вид, что ничего не было, искала оправдание в том, что жертвы были сами во всём виноваты, что не добей она раненого, он бы всё равно умер. Бесполезно, случившееся упрямо всплывало в памяти.

День за днём: работа — сон, сон — работа. Однообразная, будничная жизнь, изредка нарушаемая развлечениями вроде вылазки на рынок, похода в кино или, что уже совсем редкость, на танцы. Полу растительное существование. И как яркая вспышка света, как зарница на фоне обыденности — телеграмма от брата.

Виктор (или Вик) был старше Лоры на четыре года. В восемнадцать лет он добровольно подал заявление на предмет поступления в армию. Не солдатом (инстинкт самосохранения удерживал юношу от ситуаций, в которых могла проявиться его истинная природа) и не космолётчиком (парень с фермы не мог конкурировать с горожанами по качеству полученного образования). Вик стал техником. Сперва наземной службы, а потом и космолёта.

Как положено брату и сестре, в детстве Вик и Лора часто ссорились, часто мирились. Бойкий и скорый на выдумки Вик считался признанным вожаком детворы. Даже взрослые считались с ним, обращаясь за помощью в сложных ситуациях. Впрочем, слава его была доброй, и когда Вик уезжал, все соседи, и дети, и взрослые жалели о нём. Окрестные мальчишки устроили своему вожаку грандиозные проводы. Около пятнадцати человек (все, кого отпустили родители) собрались вокруг конторы по найму, кричали, махали руками. Вик тоже кричал, что вернётся, но все знали, что это не так, знали, что прощаются навсегда, и что вожак их уходит не только от них, он уходил от детства, уходил во взрослый мир. Ларису тогда не отпустили родители, — обстоятельства требовали её присутствия на ферме, — и всю ночь она проплакала в своей комнате. Потом Вик приезжал каждый год ровно на две недели, но это было уже не то, хотя брат и сестра старались делать вид, что ничего не изменилось между ними. И вот эта телеграмма… Через несколько дней её брат получит увольнительную, пусть и короткую, пусть всего на несколько часов.

Мастер, которому она показала телеграмму, понял всё. Поколдовав с графиками смен, он объяснил ей, как и когда она сможет отработать пропущенный день, после чего пожелал всего хорошего ей и её брату. Дело обычное. Всё оставшееся свободное время Лора потратила на заботу о гардеробе. Серый с зелёным костюм был тщательно вычищен и отглажен, новая блузка, колготки (на этот раз не мохнатые, а со звёздочками), туфли, сумочка, и обязательный каскад стекляшек в волосах.