— Ей больно?

— Разумеется, больно. Она слишком истощена, и любая рана может стать опасной. Боль — злая собака, но она охраняет нас от нас самих. Заставьте её выпить рыбий жир из бутылочки. Меня она может располосовать своими когтями, вас же, скорее всего, не тронет. Ну! Не теряйте времени!

Рыбий жир пить девушка не хотела, упиралась, сжимала челюсти, но Герард сейчас был сильнее и добился желаемого. Бутылочка опустела.

— Не надо упираться, — издалека успокаивал девушку Росс. — Поверьте, я ценю ваше мужество, но смерть всё-таки не самое лучшее из того, что есть в нашем мире. Через четверть часа принесут еду. Что вы предпочитаете?

— Цианистый калий! — огрызнулась Лора.

— Я знаю, всем угощениям вы предпочитаете еду сытную, а всем напиткам — горячее молоко, а ещё лучше — сливки. Всё верно. У вас душа хищника, вам необходима кровь, а молоко — та же кровь, только отфильтрованная, сгущенная и обогащённая жизненно важными элементами. Могу поспорить, — после дойки, дома, на ферме вы выпивали по две кружки этого эликсира жизни…

— Да пошёл ты… — процедила Лора. Сознание вернулось полностью и девушку опять начала бить мерзкая дрожь озноба. Температура тела поднималась до нормальной. Пренеприятный процесс.

— Как раз под вашими пальцами кнопка, фреляйн. Нажмите её. Это кресло с подогревом. Я понимаю, ваше состояние сейчас нельзя назвать приятным…

— Да пошёл ты! — так же вяло повторила Лора. — Скотина, кретин, мили… — пальцы её нащупали нужную кнопку, и девушка вжалась в разогревающееся кресло.

То ли слуга, то ли дежурный расставил тарелки, приборы, разлил густой гороховый суп, разложил поджаристые, сочащиеся маслом гренки.

— Здесь едят просто, но много и сытно. Количество заменяет изысканность и изощрённость гурманов. Здесь едят, чтобы жить, не более.

Лора молча опустошала тарелку

— Видите, Герард, она не оставляет ни капли, ни крошки. Еду здесь уважают. Оливки императрицы для них — варварство и святотатство. Разве можно так безжалостно обращаться с мясом?! Но видели бы вы, как они работают! Кстати, статья о фреляйн справедлива до последней запятой. Поистине, они — венец природы, а мы, люди, — просто промежуточное звено…

Суп сменила баранина с бобами, но аппетит у Лоры не уменьшился.

— Не думайте, Герард, что обморок, случившийся с фреляйн, — что-то обычное. Девочку истощила городская жизнь и её же скупость. Эта лицензия — настоящее издевательство. Пять лет молодые девушки только работают и спят. Каждая монетка на счету, всё в банк, всё на лицензию, и вот вам результат: небольшое перенапряжение сил оканчивается обмороком…

— Небольшое?! — не выдержала Лора. Она только что покончила со вторым, и Кристофор, тоном гостеприимного хозяина, предложил:

— Не хотите добавки, фреляйн Лора?

— Спасибо, я сыта, — ответила девушка с максимально возможным сарказмом.

— Прибавьте к этому комплекс вины за повышенный аппетит…

Лора скрипнула зубами. Она предпочитала, чтобы Росс на неё просто орал. Тогда и она тоже орала бы в ответ. Теперь на столе стояли два кофейника: один — с кофе, а другой — с горячим молоком, небольшой графин с каким-то ликёром и огромная коробка шоколадных конфет.

Мужчины пили кофе, беседовали, казалось, напрочь забыв о ней. Обычная светская беседа, в которой ей, девочке с фабрики не было и не будет места никогда. Отодвинув пустой стакан из-под молока, Лора погрузилась в тёплые объятия кресла, едва слышно буркнув: «Мили», — объединив этим словом человека и оборотня. Приятная сонливость овладела разумом. Сытая кровь омывала каждую клеточку тела, питая и восстанавливая силы.

— Фреляйн Лора! — голос донёсся как издалека. — Фреляйн Лора, очнитесь!

Девушка подняла глаза, медленно выплывая из дрёмы:

— Простите…

На столе уже ничего не было, и Кристофор протягивал ей через стол какую-то карточку:

— Фреляйн Лора, узнаете?.

Бросив короткий взгляд на фотоснимок, Лора шлёпнула карточку на стол, картинкой вниз, и пустила по гладкой столешнице обратно:

— В первый раз вижу, — ответ и взгляд его сопроводивший, изобразили абсолютную невинность, как это всегда бывает у человека, который лжёт, знает, что лжёт, знает, что другие это знают, но продолжает лгать.

— Удивительное заявление, если учесть, что девушка эта проживает в одном с вами общежитии, а также то, что многие видели, как вы вместе пили чай и беседовали.

— На глупые вопросы не отвечаю принципиально, — огрызнулась Лора. — Если вы знаете ответ, незачем и спрашивать.

— В таком случае, где ваши друзья?

— В безопасном месте, — быстро ответила Лариса, с откровенной наглостью демонстрируя своё умение «умно отвечать на умные вопросы».

— В этом я не сомневаюсь. Оружие там есть?

— Какое оружие..?

— То самое, из которого ты уложила четверых.

Из горла девушки вырвалось шипение. Язык не слушался её, губы сводило:

— Да пошёл ты! — выдавила она наконец. — Мили!

— Девочек, которые не умеют себя вести, для их же пользы, шлёпают, — строго прервал её Росс.

Не имея больше сил сдерживаться, Лора вскочила с кресла, метнулась к нему, крича и задыхаясь:

— Да?! Отшлёпаете?! Да?! Ну, так шлёпайте! Шлёпайте! Вы же такой сильный, такой грозный? Что вам стоит?! Я же знаю! Знаю! Вам только слово сказать — от меня клочья полетят! Отшлёпаете?! Думаете, раз я — нейт, то не знаю ваших законов? Не охотиться в городах! Не оставлять следов? Не… Да вы… вы… вы…

— Мили, — помог ей Росс.

Девушка осеклась, но справилась с собой, сказала с вызовом, но уже без крика:

— Да, вы мили, а я — нейт!

— Ну и что?

— А то! Я — нейт! Нейт!! Нейт!!!

— Ну а дальше что? Не знаешь? Слова от возмущения позабыла? Понимаю. Бывает. Я помогу. Сядь! Вот так. Теперь слушай: ты — нейт. Ты хочешь свой дом, свою семью, своё хозяйство. Тебе нет дела ни до политики, ни до политиков. Тебя устраивает правительство людей, поскольку ононе задевает твои интересы и не мешает тебе строить твою жизнь так, как ты этого хочешь. А мы — мили. Мы недовольны, мы боремся, создаём критические ситуации и вообще всячески портим твою налаженную жизнь. Так?

— Так!

— Так, да не так. Я изложил твою часть правды, а теперь ты послушай мою часть. А заключается она в том, что вы, хозяева планеты, занимаете на ней недостойно низкое положение. На ваших плечах держится вся экономика планеты, вы же прячетесь и боитесь. Ты — нейт. Это так. Но если девушка или женщина говорит: «Я — нейт», — это значит, что у неё на плечах голова, а не кочан капусты и не котелок с кашей. Главное назначение женщины в этом мире — быть матерью и хозяйкой, исполнить же она его может, только будучи убеждённой нейт. Ты делишь всех на Нейт, Мили и Паци, но не будь вас нейт, не было бы ни пацы, ни мили. Любой народ состоит из воинственных и мирных особей. Обязанность мирных — размножаться, восстанавливая численность, обязанность сильных — защищать, даже жертвуя жизнью. Это закон природы. В каждом поколении такое разделение повторяется вне зависимости от того, кто были родители: мили или нейт. Поэтому твоё разделение и противопоставление мили — нейт и нейт — мили, просто безграмотно. Теперь об оружии… Ты достаточно умна, чтобы понять, насколько опасны такие безделушки. Ты знаешь, что Элен работает на федератов?

— Нет!

— Так знай.

— Ложь. Вы лжёте! Вам просто нужно то оружие.

— Герард, вы вели дело Элен, скажите этой твердолобой дуре…

— Я не дура! И мне нет дела до ваших дел! И мне… Всё вы врёте!

— Это правда, Лора. Элен покупала светлячки и кому-то их передавала, — тихо и серьёзно подал реплику Герард.

— Да кому они нужны!

— Нужны, Лора. Если нашим противникам удастся раскрыть секрет их образования, исход войны может быть другим.

— На что светлячки, если можно купить готовые платы?! — не уступала девушка. По губам Росса скользнула довольная улыбка:

— Объясните, Герард, ей и это тоже, — он поднялся. — Куда я убрал конфеты, вы видели? Кофе, чай, можете приготовить сами. Вода — в бачке. Поговорите с ней. Она девочка не глупая, здравым смыслом не обделённая, только уж больно упрямая.

Проводив уходящего взглядом, Лора набросилась с упрёками на Герарда:

— Ну! Давайте! Учите меня уму-разуму! Я — глупая! Я — тупая! Я — неотесанная! Деревня, одним словом! Умники — горожане, чтоб вас… — и, не выдержав обиды, она просто разревелась.

Герард сидел и ждал. Странное, двуликое существо перед ним плакало, плакало и плакало, захлебываясь и давясь собственным бессилием, а человек смотрел и думал, что разумом она — обычная девчонка, каких миллионы, и что бедняге очень и очень не повезло.

— Ну! Что вы молчите? Учите меня! Вам ведь это поручили!

Истерика закончилась, исчерпав себя. Герард ответил просто:

— Нет, Лора, я для такой роли не гожусь.

— С чего бы это?!

— Да так… Слова ещё не исправили ни одного недостатка, а поучать, только для того, чтобы поучать, по-моему, — безнравственно.

Всхлипнув, напоследок, Лора оттёрла лицо тыльной стороной ладони, буркнула, нахохлившись и погружаясь в кресло:

— Всё вы врёте.

— Нет, Лора, к сожалению, иногда, мы говорим правду. Что же касается плат, то к нашим противникам они не попадают. Будь у федератов силиконы, они нарезали бы и напаяли себе этих плат столько, сколько им нужно. Но силиконов у них нет, а единственный способ достать их — контрабандные скупка и вывоз с Рары. Элен занималась скупкой.

— Ну и что?!

— Ничего. А ты действительно уложила тех, четверых?

— Да пошёл…

— Понял, понял. Не надо прдолжать. Умолкаю, — он встал, приготовил себе кофе, после чего спросил. — Вам тоже приготовить?

— Нет, — буркнула Лора и вдруг попросила. — Простите меня, пожалуйста. Я действительно не умею себя вести.

— Вы не виноваты, фреляйн. Это обстоятельства. У политиков есть фраза: «Без комментариев», и означает она, что ответа на вопрос не будет. Никакого.

Некоторое время длилось молчание. Наконец Лора заговорила, с трудом подбирая слова: