— Родичи? — слово отдавало горечью, и Герард мысленно похвалил себя за удачный эпитет. Он сумел-таки сделать ещё один шаг. Может быть, стоит задать вопрос?

— Лора, кто они?

— Они? — опять переспросила девушка, обводя вокруг себя невидящим взглядом. — Они мили. Милитаристы

— Милитаристы?

— Да.

— А вы — пацифистка?

— Паци? — девушка опять подняла голову. Взгляд её отразил недоумение и пренебрежение. — Нет, я не паци. Я — нейт, нейтральная.

— Вы не любите пацы?

— Да нет. Мне нет до них дела. А, за что их любить? Они такие же чокнутые, как и мили, только в другую сторону.

— То есть они проповедуют непротивление злу?

— Непротивление? Да нет, куда там. Они… Впрочем, это долгая история.

— Ну, сейчас ни я, ни вы никуда не торопимся…

— Я не хочу рассказывать.

— Почему?

— Почему? — лицо Лоры отразило упрямство. — Да потому, что я — нейт. Знаете, чего хочет каждый нейт? Чего хочу я? Я хочу свой дом, своё хозяйство, а остальное пусть горит, синим пламенем. Понятно?

— Да, — Герард отшатнулся, словно его оттолкнули. В словах девушки звучала такая убеждённость, что он почувствовал невольное отвращение, а Лора продолжала:

— Кстати, вы сказали про планер. Где он?

— Мили увели.

— Мерзавцы. Теперь его стоимость навесят на нас троих. Плакали мои денежки.

— А разве они тебе понадобятся?

Лора не обиделась, объяснила солидно:

— Их могли унаследовать мои родители. Долги к ним не перейдут, — я совершеннолетняя, живу отдельно, а вот деньги они унаследовать могли бы

— Об этом следовало думать раньше.

— Угу, — обиженно буркнула Лора, отворачиваясь, но на какую-то долю секунды лицо её тронула насмешливая улыбка. Разозлённый Герард тоже отвернулся. Люди, для которых всё в мире сводилось к собственной, обычно сиюминутной выгоде, всегда вызывали у него отвращение. Но эта улыбочка… Уж больно она ехидная… Неужели сопливая девчонка дурачит его, профессионала? Он бросил быстрый взгляд на соседку. Та сидела, спрятав лицо и обвив колени руками. Единственное, что можно определить по её спине, так это то, что девушка не спит. Дурачит? А почему бы и нет? О прелестях эгоизма она вспомнила слишком кстати, сразу после отказа отвечать на его вопросы. И ещё с каким пафосомвспомнила. Будто и не в грязной яме сидит. Да, похоже, у неё сейчас есть все основания быть довольной собой.

— Извини, Лора. Глупо ссориться в таких условиях.

— Пожалуйста, — ответ из клубка тоном оскорблённой добродетели. Девочка переигрывает. Слишком уж демонстративно звучит ответ. Попробовать прямой вопрос?

— Лора, где твои друзья?

— В безопасном месте.

Очень несдержанно. Крошка слишком уверена в себе. Это-то ёё и погубит.

— Последний вопрос, Лора. Я понимаю, что тебе сейчас не до них, но для меня он слишком важен. Ты слушаешь меня?

— Слушаю.

Насторожилась, ждёт подвоха.

— Лора, скажи честно, ты ненавидишь меня?

— Нет, с чего вы взяли?

— Я спрашиваю потому, что хочу знать точно. Главным образом меня интересует несколько иное. Из твоих слов я понял, что ненависти ко мне ты не испытываешь, но и дружеских чувств тоже. Я верно понял тебя?

— Да.

— Очень хорошо. Теперь о главном. Тебя, как я могу предположить, не убили сейчас только потому, что хотят добраться до твоих друзей.

— …Д…да…

— Лора, скажи честно: что ты будешь делать, если мили потребуют от тебя какую-нибудь услугу, а, в случае отказа, пригрозят взять в оборот некоего офицера службы безопасности? Вопрос для меня не праздный. Не так ли?

Некоторое время длилось молчание.

— Лора, — позвал Герард. — Ты слышишь меня?

— Да пошёл ты! — вдруг взорвалась девушка. — Я что, сверхъестественное существо? Откуда я знаю, что будет, и что не будет? Они же могут просить и обещать всё, что угодно, но меня они придавят в любом случае. Они же не признают договоров! Это же мили! Мили!! Мили!!!

— Я понял… Лора, ну а если будет хотя бы малейший шанс? Что ты сделаешь? Протянешь мне руку или… или пройдёшь мимо?

— А я откуда знаю?! Шанс… А он будет этот «шанс»? И почему я? Почему мне? Вы сами говорите, что вы — офицер службы безопасности, а я? Кто я? Девчонка с фабрики! Исправный налогоплательщик! Почему я должна вытаскивать вас, а не вы меня?! Будь дело в городе, — вы бы меня в клетку заперли! Как редкий экземпляр! Нет?! Да!!! А я здесь ради вас должна сотворить чудо?!

— Мне больше не на что надеяться, Лора, и не на кого… Впрочем, оставим этот разговор. Ты права — чудес не бывает.

Девушка не ответила. Она опять сжалась в комок, замерла. Несколько раз в неё сверху кидали камнями, но даже попадания не заставили её шевельнуться или переменить позу. Примерно через полтора часа она тихо попросила: «Гер Айер, пожалуйста, прошу… воды немного… дайте воды». Ещё через час она повторила просьбу. Пальцы её были холодные и влажные, а зубы постукивали по стеклу стакана.

— Лора, — окликнул её Герард. — Моя куртка всё-таки теплее твоих лохмотьев. Мы в одной лодке и глупо манерничать перед смертью…

— Держитесь от меня подальше, — свистящим шёпотом попросила девушка и, помедлив, добавила умоляюще. — Прошу.

— Девочка, я не имею ввиду ничего плохого. У тебя озноб.

— Я не о вас, — вздохнула Лора еле слышно. — Я о себе. Только о себе. Вы просто не понимаете. Я боюсь…

Сырость усугубляла холод. Стремясь сохранить тепло и борясь с зябкой дрожью, Герард встал, сделал несколько согревающих упражнений. На спине девушки светились щели прорех, через которые проглядывала пупырчатая, синяя кожа. Для одежды знакомство с когтями оборотней окончилось крайне печально. Тело Лоры сотрясала крупная дрожь. Решительно сняв куртку, мужчина решительно же обернул ею дрожащую девушку. Не поднимая головы и, похоже, не осознавая происходящего, она инстинктивно закуталась в тёплую одежду. Больше Герард не услышал от неё ни слова. К утру, она перестала даже шевелиться.

На рассвете в яму спустились двое мили. Один пихнул Герарда, второй — яростно пнул девушку: «Вставай!». Лора молча завалилась на бок, причём то, как это произошло, Герарду очень не понравилось. Он хотел взять девушку на руки, но получил хороший пинок и приказ: «Пошёл наверх». «Эй, верёвку сюда!» — крикнул второй.

Обвязанную под мышками верёвкой девушку, выволокли из ямы. Один из бывших наверху оборвал ей рукав куртки, прижал к плечу шприц — тюбик. Герард поднял пустую оболочку, прочёл: «Глюкоза», а так как девушка в себя не приходила, решительно подошёл, поднял её на руки, — удивительно лёгкую и мягкую. «Куда идти?» Он пронёс её через лагерь, внёс в указанную палатку. Обоих присутствовавших там он знал. Первый — тот мили, что привез его в лагерь, но второй… Герард почувствовал, что едва удерживает ярость. Оказывается, эти твари проникли достаточно глубоко.

— Трогательное единодушие, — усмехнулся Кристофор Росс. — Ну что ж, усадите фреляйн Лору в кресло и садитесь сами. Разговор предстоит долгий.

— Я к вашим услугам, гер Росс, но фреляйн на ваши вопросы вряд ли ответит, — Герард посадил девушку в кресло, заботясь, чтобы она не съехала, накрыл бесчувственное тело, как сумел, своей курткой, сел сам.

— Ну, это мы ещё посмотрим, — Кристофор подошёл к девушке, заглянул её в глаза, пощупал пульс. Усмешка сошла с его лица. — Что вы ели в последний раз и когда это было?

— Когда ел я? Сложный вопрос, — усмехнулся Герард. — Наверно, перед тем, как в последний раз пришёл на службу… или нет, на службе, конфеты.

— А здесь?

— Вы шутите?

— А это смешно звучит? — злой взгляд в сторону и второй мили вылетел из палатки. Герард потянулся, демонстрируя, насколько он уверен в себе, поймал насмешливую улыбку Росса, спросил:

— Что с крошкой? Может быть, она умерла?

— Обморок, — всё с той же усмешкой ответил Росс. — Голодный обморок.

— Я думал, что ваша порода покрепче, а тут просто обморок от голода.

— Думайте, как хотите.

— Девочке ввели почти семьдесят кубиков глюкозы.

— Кусочек сахару для слона. Вот если бы она съела килограмм — другой мяса, да с жирком… Не ошибусь, если предположу, что кое-кто из моих товарищей именно это от неё и ждал… Но вас она действительно жалеет.

— А может она просто уважает себя?

— Наверно, вы правы, Герард, — Кристоф осторожно провёл рукой по коротким, чёрным волосам девушки. — Эта крошка — достойный противник. Она горда. По-настоящему горда. Эти нейт безумно горды, хотя и кажутся со стороны обычной серой массой, плебсом. Вы, я вижу, беспокоитесь за неё? Не надо. Сейчас придёт врач, сделает ей инъекцию, потом она поест как следует и всё будет в порядке. Клянусь честью, никто больше не посмеет предложить ей человечину.

— Она вам очень нужна, как я вижу. Но почему? Неужели вы так боитесь умницу Элен и того мальчишку — патрульного? Никогда бы не подумал.

— Иронизируете? Ценю вашу храбрость. Скоро вы всё поймёте сами… Да, а как вы представляете ваше будущее?

— А оно у меня будет?

— Это зависит только от вас. В нашей организации есть и люди.

— Расскажите это вашей бабушке.

— Не верите? Дайте руку, — Кристофор достал из кармана многолезвийный нож, выпрямил одно из лезвий. Подчиняясь приказу, Герард протянул руку.

— Вы человек и реакция у вас будет человеческая. Смотрите, — лезвие чуть царапнуло руку Айера, — кровь. А теперь то же проделаю я. Реакция та же — кровь. Запомните это, потому что когда фреляйн очнётся — мы попробуем тест на ней.

Герард вспомнил тёмные пятна от пуль, пробивших девушке грудь, и не нашёл что сказать, но ответа Росс от него и не ждал. Врач, на врача ничем не похожий, сделал девушке инъекцию, потом, разжав зубы, впихнул ей в рот пару кусков сахара. Лора зашевелилась, и он поспешно поднёс к её губам стакан с жидкостью. Опять сахар и опять жидкость, и так четыре раза. После этого он поставил на стол пол-литровую бутылочку и так же молча ушёл. Через пятнадцать минут Лора открыла глаза, обвела вокруг себя мутным, невидящим взглядом. Сделав Герарду знак: «смотри», Росс взял её руку, глубоко резанул ножом, но из раны не выкатилось ни капли крови, а края её слиплись, не оставляя следа. Лора вскрикнула.