***

О том, как воняют тролли, Эрике не раз доводилось слышать от Геральта, и ведьмак описывал вонь так красочно, что сомнений не оставалось: в пещере обитали именно они. Огромные полуразумные чудовища с толстой, почти каменной шкурой. Застрелить таких невозможно, разве что попасть в глаз или в раскрытую пасть. В рукопашном бою шансов и вовсе нет.

Пещера разветвлялась, сужалась и расширялась. Каменная твердь под ногами то взмывала вверх, то опускалась вниз, но откуда-то сверху пробивался лунный свет, освещая небольшие участки бледным светом. Ард шел медленно, осторожно и бесшумно, стараясь раньше времени не потревожить хозяев пещеры. Эрика кралась следом, как вор по купеческой усадьбе — скрываясь в тенях, и если поблизости и были чудовища, то они ее не заметили. Наконец пес остановился у выхода. Потянуло свежим воздухом, морозом и снегом. Ард не почуял опасности, и держа нос по ветру, вышел из пещеры прямо на узкий карниз. Здесь были следы — темные пятна крови и вмятины от громадных тролльих ног. Ветер взвыл, сбросив с каменного выступа ком снега.

Эрика вдохнула полной грудью свежий морозный воздух — после тролльих пещер это было просто необходимо. Луна стояла высоко, а значит, было уже за полночь. В лунном сиянии Ундвик казался сказочным и безжизненным — ни огонька, только камни, лес и занесенные снегом вершины гор.

— Идем, — Эрика решительно ступила на обледенелую тропу.

Неожиданное приключение вымело из головы все мысли, а заодно лишило надежд и напрасных чаяний. Раз Иорвет решил вернуться в Синие Горы, таков его выбор и его решение. Ведь бывает же так, что двое любящих друг друга людей (или нелюдей) просто не могут быть вместе в силу тех или иных обстоятельств? Для эльфа на первом месте всегда будет его народ, и потому сидх будет уходить, когда ему вздумается, и приходить, когда захочет. Раз в год или раз в пять лет. И однажды он просто не придет. Еще пару дней назад Эрика бы не сдержала слез, но на этот раз жалость к себе странным образом улетучилась. Кто сказал, что человек обязательно должен быть счастливым? Кто сказал, что счастье — это непременно любимый мужчина, намертво прикованный к домашнему очагу? Быть может, счастье — это дорога и топот копыт, это звон стали и кровь на клинке, это ветер в горах и звон хрустальных водопадов, это дым костра в ночном лесу и… и тролльи следы на снегу. И рёв великана за спиной, и клёкот сирен.

Карниз вел в очередной темный проход, а из него тянуло крепким звериным духом и горьким дымом. Снова стало тепло, и из дальнего прохода донесся скрипучий бас:

— Не злись, а то желчь горчить будет!

Над горящими бревнами висел громадный железный котел, накрытый широкими досками. Откуда он взялся в пещере, можно было только догадываться: скорее всего, тролли приволокли его из одной из разоренных деревень. Два голубовато-серых чудища лениво переговаривались друг с другом — один ворочал поленья кочергой, второй стоял на скальном выступе, заглядывая в щели меж досок на котле.

Эрика несколько наивно полагала, что с любым разумным существом можно договориться, а потому смело вышла на свет, придерживая за ошейник заметно волнующегося Арда.

— Доброй ночи, господа, — вежливо поздоровалась она. — Разрешите полюбопытствовать, что это вы делаете?

Тролли, вежливостью не избалованные, переглянулись и оторопело уставились на гостью. Их на редкость уродливые злобные морды совсем не вязались с глуповатым выражением крошечных глазок.

— Помоги мне! — донесся из котла срывающийся мужской голос. — Вода нагревается!

— Готовим, — пробасил тролль, с любопытством оглядывая Эрику.

— Могу ли я просить вас отпустить господина, которого вы держите в котле? — девушка прижала руку к груди. — Он мне очень нужен!

— Что? — переспросил верхний тролль, от удивления выронив здоровенный черпак.

— Человека просит, — пояснил собрату нижний, и повернулся к Эрике. — Не отпустим. Мы его у Мыргыффа в загадки выиграли.

Кто такой Мыргыфф, догадаться было нетрудно. Но играть в загадки с троллями? Эрике снова показалось, что все происходящее — лишь дурной сон, но заворчавший Ард под рукой развеял сомнения.

— Я тоже хочу в загадки, — она попыталась изобразить кокетливую улыбку, но вышло плохо. — Если выиграю я, отдадите мне человека. Если вы — подарю вам волшебную приправу.

И в подтверждение собственных слов вынула из кармана мешочек с сушеными грибами.

— Пахнет вкусно, — проворчал ближний тролль, пошевелив ноздрями. — Вот тебе загадка: много есть и много пьет, ходит он большой и бьет!

От тролля несло непередаваемой, убийственной вонью. У Эрики даже голова закружилась. Ответ на загадку напрашивался сам собой — это был либо тролль, либо этот самый Мыргыфф, но девушка решила, что первый вариант даже для слабоумных троллей чересчур прост.

— Мыргыфф, — сказала она. — Великан.

— А вот и нет! — потер лапищи верхний тролль. — Это тролль!

— Мыргыфф тоже подходит, — стояла на своем девушка. — Ест и пьет много?

— Ага, — нижний тролль согласился.

— Ходит большой? Бьет?

— Хорошо, — махнул лапой верхний тролль. — Пусть будет Мыргыфф. Человека отпустим.

— Но приправу сюда давай, — нашелся нижний тролль.

Эрика не без облегчения всучила троллю пахучий мешочек. Верхний тролль сбросил с котла доски, оказавшиеся разломанной напополам деревянной дверью, и в клубах пара возникло бородатое, странно бледное лицо. Голый островитянин стрелой вылетел из котла, и опрометью кинулся собирать разбросанные по земле тряпки. Ард рванулся к выходу из пещер, потащив за собой Эрику — никто не знал, что придет в бестолковые головы троллей, а потому уходить нужно было быстро. Но чудовища были всецело поглощены обнюхиванием грибов, и внимания на людей больше не обращали.

— Сюда, — на ходу натягивая штаны, бросил мужчина. — Скорее, пока они не передумали!

Дважды Эрику просить не пришлось.

***

Отдышавшись, девушка привалилась к стене. Было так жарко, что пот ручьями тек под рубашкой, отчего та противно липла к телу. Новый спутник, чудом успевший забрать из тролльего логова свои вещи, обтерся рубахой, набросил стеганку и натянул сапоги.

— Ты спасла меня, — у него были пронзительно-серые глаза и светлые, все еще мокрые волосы, собранные на затылке в хвост. Будь его борода чуть короче и окладистей, островитянин казался бы привлекательнее.

— Это не я, — отмахнулась девушка. — Это грибы. И собака еще.

— Меня зовут Фолан, — представился спасенный лучник, и потрепал по загривку вывалившего язык Арда. — Я из дружины Хьялмара.

— Ты знаешь, где остальные? — Эрика вытащила из заплечного мешка сухари и кусок солонины. Часть отдала Арду, часть — Фолану. — Нужно найти Хьялмара и сматываться с этого острова. У заброшенной деревни есть брошенный ялик, с виду целый. Если отгоним сирен, то у нас есть шансы.

— Я вижу, ты нашла Рог Хорнвала, — Фолан кивком указал на болтающийся на цепочке рог. — Это хорошо.

— Надо идти, — Эрика со вздохом отлепилась от стены и поднялась на ноги. — Сможешь?

— Смогу, — руки у лучника все еще были нездорово красными и немного тряслись. — Даже стрелять смогу, если будет нужно.

Луна скрылась за снежными вершинами. Близился рассвет, ветер нес с моря утренний холод, а Ард, задрав хвост, все так же без устали шел по следу, словно весь смысл его собачьей жизни заключался в поиске пропавших островитян.

— Хьялмар говорил, что у великана логово в пещерах, над деревней, — на ходу рассказывал Фолан. — Туда проще всего попасть по озеру. Виги Помешанный спорил, что есть дорога получше, через шахту. Но соваться в лапы к чудищам никто не хотел.

— Я тоже не хочу, — кивнула Эрика. — Идем к озеру.

У озера раскинулась еще одна покинутая деревня. Судя по изломанным плетням, сбитым крышам и пятнам крови на земле, великан и здесь успел похозяйничать. То тут, то там из травы выглядывали мечи, щиты, топоры… Трупов было немного. Эрика с содроганием вспомнила мясо, которое великан швырял сиренам, и поморщилась. Конечно, ведь не охотой же на горных коз он промышляет.

Лодка у пристани оказалась сломана: то ли разбилась о камни, то ли на нее наступил великан. Но в деревне у озера просто не могло не быть другой. В лодочном сарае нашлась старенькая, но вполне крепкая шлюпка, не пострадавшая от нападения Мыргыффа.

— Фолан, ты на весла, — Эрика почти что падала от усталости. — А я спать. Разбудишь, если что.

Лучник согласился — он вообще оказался на удивление покладистым, и взялся за весла. Рассвет загорелся над озером, отражаясь тысячей солнечных бликов в синей воде. Ложиться с рассветом девушке доводилось не раз, но впервые она засыпала в лодке посреди огромного озера, в обществе малознакомого мужчины и самозабвенно храпящей собаки.

***

У сильной усталости есть свои преимущества: рано или поздно она вытесняет любой страх. Так случилось и теперь. Глядя на мертвую сирену, Эрика не испытывала ничего, кроме легкого отвращения. Кожистые крылья твари сломались, когда та, пронзенная стрелой Фолана, грохнулась на камни; на открытые раны налип песок. Мерзкий чешуйчатый русалочий хвост свернулся в кольцо и еще подрагивал. Воняло от нее тиной, илом и протухшей рыбой.

— Гадость, — вздохнула Эрика. А говорили, что сирены прекрасны ликом и голосом, чем и приманивают моряков. Вранье.

— Там еще одна деревня, — Фолан указал рукой куда-то наверх.

Тропа серой лентой велась в гору, и Ард уверенно шел по ней, уткнувшись носом в землю.

— Золотая собака, — покачала головой Эрика, представив, что было бы, останься она на Ундвике без верного друга. — Бриллиантовая. Осяду где-нибудь, подберу ему суку, и выведу новую породу. Скеллигская эээ… следовая.

— Я бы взял, — серьезно сказал Фолан. — Цены таким собакам нет. Весь день по следу идет, и хоть бы язык вывалил.