Ведьмак расспросил и других — всех, кто знал что-либо об Ундвике, великане и планах Хьялмара. Эрика так увлеклась, что выпустила Иорвета из виду, а потом с немалым удивлением заметила, что эльф беседует с одним из островитян, и не сквозь зубы, как всегда, а весьма дружелюбно.
Медовуха пьянила быстро. Кто-то все время подливал Эрике в кружку, и она не сразу заметила, как перед глазами слегка поплыло. Время близилось к полуночи, когда Аксель ан Тордаррох поставил на стол миску с сушеными грибами и произнес речь об Эквинокции, древних традициях и славных воинах Скеллиге.
Все по-очереди взяли по горсти грибов, напоминающих опята — таких же длинненьких, с маленькой шляпкой на тонкой ножке. Кто-то ссыпал в карманы, кто-то засунул в рот. Иорвет подозрительно понюхал, но есть не стал. Эрика тоже зачерпнула горсточку. Пахли грибы хорошо, как и должны пахнуть сушеные грибы. И на вкус оказались весьма приятными. Попробовав один, девушка сложила оставшиеся в полотняный мешочек, и убрала в поясную сумку, где лежали деньги. Никакого эффекта от съеденного гриба не случилось, вопреки ее опасениям. Скорее всего, островитяне приберегли деликатес на закуску, когда жареное мясо, сыр и овощи в горло уже не лезли.
Иорвет, пошатываясь, встал из-за стола. Его собеседник благодушно похлопал эльфа по плечу, и вывалился на двор, распевая что-то на скеллигском жаргоне, который с трудом поддавался пониманию.
— Идем, — бросил девушке Иорвет, проходя мимо нее в их комнату.
Предложение было не слишком галантным, но Эрика уже привыкла — сидх привык командовать, привык быть главным во всем. Золтан как-то рассказывал о первой встрече Геральта с Иорветом. Скажи ведьмак лишнее слово, и десяток скоя’таэлей изрешетили бы его стрелами. И пусть Эрика уверяла себя, что не боится своего мужчину, где-то в глубине души все же сидел безотчетный страх. Кто их разберет, этих пьяных эльфов, что у них на уме.
— Я побуду еще, — улыбнулась она. — Мне интересно послушать про великана.
— Я сказал, в комнату, — Иорвет был явно не настроен шутить, и все его хорошее настроение мигом испарилось.
Не желая устраивать разборки посреди таверны, Эрика, негодующе заломив бровь, поднялась и пошла следом за эльфом.
Когда за ними плотно закрылась дверь, девушка привалилась к ней спиной и скрестила руки на груди.
— Это что сейчас было? — очень прохладным тоном, которому позавидовала бы сама Йеннифер, спросила она.
— Ничего, — сидх столкнул с кровати Арда, на что тот недовольно заворчал и свернулся в уголке у очага, продолжив отсыпаться после своих злоключений. — Caemm a me.
И многозначительно похлопал ладонью по меховому одеялу.
— Ты меня ни с кем не перепутал часом? — такое поведение даже для Иорвета было немного чересчур. Даже для пьяного Иорвета. — Вот это приглашение в постель, прям сгораю от страсти!
— Идешь или нет? — эльф, не обращая внимания на возмущения, расстегнул нагрудник, и только сейчас Эрика заметила, что он больше не носит перевязь с трофейными жетонами.
— Нет! — выпалила девушка. — Не иду!
Но глядя на неспешно раздевающегося эльфа, немного усомнилась в своем отказе. Он нарочно ее дразнит, нарочно злит. Это просто такая игра. Когда Иорвет остался в одних бриджах, Эрика сдалась. Он был слишком красивым — в тусклом свете масляного фонарика кожа казалась золотой, а глаз посверкивал, как кошачий. Нет, он совсем не похож на человека, он и мыслит иначе, и двигается совсем не так — плавно перетекает с места на место, каждый его жест исполнен грации крупного хищника. И он всегда получает то, чего хочет.
— Не хочешь? — эльф вскинул бровь, будто недоумевая, как его вообще можно не хотеть.
— Да ну тебя к черту, — сдалась она, и расстегнула пряжку на ремне. В конце концов, изображать оскорбленное достоинство было не в ее правилах, особенно когда ее дразнили нарочно. — Но в следующий раз ты не мог бы быть чуть более…
Она хотела сказать «романтичным», но стало смешно. Для романтики следовало выбирать Лютика, с его виршами, балладами, восхищенными взглядами и небывалым разнообразием измен. От лавочницы до княгини, как однажды заметил Геральт.
— Не мог бы, — насмешливо ответил Иорвет, укладываясь на пуховые подушки и закидывая ногу на ногу. — И не буду.
— Самодовольный нахал, — проворчала себе под нос Эрика, но не смогла сдержать улыбки. Все это было не зря — портал, болота, город, шторм. Все это стоило того, чтобы они остались вдвоем в тесной натопленной комнате в портовой таверне.
В эту ночь Эрика узнала много нового об эльфах, в частности об их изобретательности, выдержке и фантазии. Приснопамятный фолиант из борделя ни в какое сравнение не шел с богатым опытом трехсотлетнего сидха. Фразу «А так тоже можно?» Эрика за ночь повторила раза три, ясное дело, не вслух. Впрочем, судя по довольному лицу Иорвета, ее инициатива также пришлась эльфу по душе.
Она проснулась от жажды, и долго не могла вспомнить, где находится, разглядывая бревенчатые стены и потолок. Рука сама собой потянулась к оставленной у кровати бутылке, а три долгих глотка заставили Эрику окончательно прийти в себя. Ард дремал, помахивая во сне хвостом и перебирая лапами. Наверняка ему снилась охота или погоня. Иорвета рядом не было.
Куда мог среди ночи исчезнуть эльф, не надев кольчуги и нагрудника, Эрика догадалась — ей и самой отчего-то захотелось на двор. Привыкнуть к здешним трудностям с туалетом оказалось проще, чем думалось. Девушка нехотя оделась, зевнула, пригладила взъерошенные волосы, и сделала шаг к двери.
— Я ей ничего не обещал, — послышался голос Иорвета. Он говорил на всеобщем, значит, собеседником был ведьмак — больше некому. — Но вести и впрямь добрые. Не думал, что доживу… до этого.
— Я тоже не думал, — так и есть, это был ведьмак. — Если бы не Йеннифер, мы бы еще долго не узнали о решении Францески.
— Значит, вернуться могут все? — в голосе Иорвета чувствовалось непонятное возбуждение.
— Все, — подтвердил ведьмак. — Даже командиры. Но особенно ждут молодых эльфов — воинов, ремесленников. Скоя’таэлей.
— А потом Эмгыр соберет из них… из нас новую армию, и швырнет на Радовида? — теперь Иорвет говорил зло, отрывисто. — Опять черные мундиры, опять Ущелье Гидры? Это не решение Францески. Это подачка Эмгыра.
— Кто его знает, — ответил ведьмак. — Сам говорил, что в Дол Блатанна остались одни старики, не способные к… продолжению рода. Эльфы вымирают, медленно и необратимо. Решение Францески — жест отчаяния.
Разговор умолк. Эрика припала ухом к стене, забыв, что подслушивать нехорошо, и что она выше этого, и что всегда можно спросить напрямую.
— Что будешь делать? — кружка стукнула о столешницу, расплескав питье. Ведьмак тихонько выругался.
— Думать, — со вздохом ответил эльф. — Я могу собрать и привести в Синие Горы три сотни Aen Seidhe. Без меня они не пойдут — не поверят. Но для начала поговорю с Enid an Gleanna.
— Йорвет, — ведьмак понизил голос. — Ты же понимаешь, что не сможешь взять Эрику с собой. Ты должен ей объяснить.
— Что объяснить? — в голосе Иорвета были только лёд и сталь. — Что Seidhe никогда не примут dh’oine? Это просто, как… как лембас с маслом. Что я могу ей дать, кроме ненависти? Мы оба это понимаем, и ты понимаешь тоже. Жить со мной невозможно.
— Зато умирать весело, — хмыкнул Геральт.
— Соберешься умирать — дай знать, приду, развеселю, — в тон ему ответил Иорвет.
— Ты пьян.
— Ты тоже.
— Здесь где-то были эти грибы… Что это за грибы, кстати? Никогда не видел таких.
— А тебе не все ли равно?
Эрика не сразу поняла, почему так болят ладони. Когда сжимаешь кулаки с такой силой, что ногти впиваются в кожу до крови, боль приходит позже. В голове зашумело — то ли от выпитого, то ли от услышанного. Иорвет поедет спасать свой народ. Этого следовало ожидать, рано или поздно что-то подобное должно было случиться. Сколько волка не корми, он смотрит в лес. Цепь и будка ему не нужны.
Эрика приложила ладони к лицу, и рассмеялась — собственной глупости и наивности. Как она вообще могла допустить мысль, что в этом мире у нее есть будущее? Одной любви мало для того, чтобы быть вместе. Даже очень сильной любви. А у них с Иорветом и любовь-то вся ограничивается ссорами да постелью. На что она надеялась, приезжая на Скеллиге? В глубине души ей хотелось купить дом, пусть маленький, но уютный, с теплым очагом и северной резьбой на ставенках. С арбалетом на стене, который она будет снимать лишь для того, чтобы протереть пыль. С поседевшим и благородно стареющим Ардом в окружении похожих на него молодых волкодавов. С умиротворенным, сытым Иорветом — охотником, не партизаном.
«Самой-то не тошно от сей пасторали? — поинтересовался внутренний голос. — Все это будет — и дом, и собаки, и резные ставенки. Всё, кроме Йорвета».
Голоса за стеной смолкли. Послышались шаги, скрипнула дверь. Эрика откинулась на кровать, заметив, как из кармана выпал мешочек с давешними грибами.
«Хоть бы они оказались галлюциногенными, — искренне пожелала девушка, запуская в мешочек пятерню и вытаскивая горсть грибов. — Или ядовитыми, это еще лучше».
Но нет, грибы были просто сушеными грибами.
Комментарий к 16. Сердце воина
D’yaebl bleidd — чертов волк
Caemm a aep arse — шел бы ты в задницу
En D’yaebl?! — какого черта?
Caemm a me — иди ко мне
Enid an Gleanna — Маргаритка из Долин, Францеска Финдабаир
========== 17. Владыка Ундвика ==========
Дабы не сдаться на милость твою,
Я ухожу на любую войну.
Славой овеянный, смертью храним,
Я остаюсь невредим.
Адриан и Александр, “Ночь Демиурга”
Эрика открыла сначала один глаз, потом второй. Сон был красивым: над головой синее-синее небо и белоснежный парус, под ногами — просмоленные доски ялика. У руля сидел давешний островитянин из таверны, тот, что с пегой бородой, и хмурил густые брови.