— Присаживайся Бронислав Велемирович, храбрый войн, гостем будь, откушай, испей сладкого меда, уважь хозяйку с хозяином! — На виду у всех положила ладошку поверх руки суженого, нежно поглаживая его пальчики и ловя пронзительный взгляд ярко синих глаз. Уже не скрываясь в нем, полыхала ненависть!

А я сидя рядом со своим мужчиной не заметила, когда переплела наши пальцы накрепко сцепляя их друг с другом, когда забыла о всех сидящих и положила голову на плечо Ярослава. Я поняла, мне всё равно, я знаю чего хочу, стоило осознать это до конца, как по телу пробежали мурашки, а щёчки наверняка покраснели. Мой ладо, мой свет, сидящий рядом со мной ещё не догадывался о моем решении.

Пир длился до глубокой ночи, нурманы и остальные дружинники выйдя из терема, продолжили разгул за его пределами, а я и мой суженный отправились спать.

Зайдя в светлицу, скинула тяжёлый сарафан с многочисленными подюбниками. Постояв босыми ногами на полу, достала невероятной красоты ночную сорочку. Облачившись, прилегла и задумалась, как же поступить? Я ведь уже решила, я хочу подарить всю себя моему любимому, моем свету, но как быть, если в один прекрасный момент, я достанусь Брониславу? Ну уж нет, не бывать этому, даже думать противно. Я готова отдать себя Ярославу и только ему. Встав с кровати прислушалась, тишина, служки и нянюшки спят. Выйдя из комнаты, в кромешной темноте пошла в дальнюю часть терема, прямо по коридору. Подойдя к двери, вздохнула, и без сожалений тихонечко отворила. Зайдя, увидела спящего мужчину. Ярослав спал, раскинув руки, со спокойной вздымающейся оголенной грудью. Подойдя на цыпочках к кровати, не желая будить раньше времени, легонько провела ладонью по руке, поднимаясь все выше и выше, пока совсем не осмелела и не залезла на спящего мужчину. Пока я стараясь, как можно более аккуратно и тихо на него сесть, мне пару раз показалось, что у кое-кого дрогнули уголки губ. Но прислушавшись к дыханию, не заметила изменений и сев поудобнее, принялась рассматривать каждую чёрточку моего любимого. Легонько ведя ладонью по изгибу носа, очерчивая контур губ по складочке залегшей на лбу. Не успев осознать, её значение оказалась подмятой мощным телом Ярослава. А он, нависнув надо мной, держал над моей головой сжатые им ладони. Дыша через раз, мужчина оглядывал меня новым взглядом. Сейчас я была другой, волосы, туго заплетенные в косы, сейчас распластались по всей подушке, а кончики пальцев не только на руках, но и ногах сводило от чего-то необъяснимого. А ещё по телу бежали волны жара, точь в точь, как на празднике, когда мой ладо одевал мне сапожки. Тихо на грани слышимости попросила:

— Отпусти…

Не сразу, но все же Ярослав смог ответить.

— Зачем?!

Улыбнувшись, шепча на грани слышимости и смотря прямо в глаза, что казались бездонными колодцами, затягивающими на самое дно, прошептала:

— А ты отпусти и узнаешь…

Медленно разжав пальцы, мужчина наблюдал, не спеша что-то предпринимать. А я наслушавшись рассказов, да подслушанных разговоров приподнялась с подушек и, не отрывая взгляда, обвила его шею ладонями, а потом прикоснулась губами к его губам.

Поцеловав мягкие губы, отстранилась, а мужчина, с тихим стоном сжал мою талию и приник к губам. Это было невероятно, волшебно, необыкновенно! Он целовал меня так, так яростно и сладко, я нигде не видела, чтобы так целовали. Его губы и руки оглаживали моё тело, мяли, ласкали, пробуждая сотни мурашек бегать от его касаний, зарождать пожар во всем моем естестве. Я забылась в его объятиях, лишь когда не хватило воздуха, мой мужчина отстранился и, смотря мне прямо в глаза, со прерывистым дыханием спросил:

— Мстислава, солнышко моё, зачем, ну зачем ты пришла?

Взяв его лицо в ладони, провела пальчиком по губам и, опустив взгляд, сказала:

— Я хочу, что бы я была твоей, чтобы ты ко мне прикасался и только ты! Я не знаю, что будет завтра, но сегодня и сейчас, я бы хотела принадлежать тебе мой ладо, мой любимый…

Застонав, проговорил:

— Чёрт! Может я об этом и пожалею, но это будет потом!!!

Это были последние слова, которые мы произнесли за ночь. Мы больше не говорили. Вместо нас кричали наши души соединяясь воедино. Сегодня я стала женщиной, познала, каково любить и быть любимой. Зная лишь из рассказов, как все происходит между мужем и женой, немного боялась. Когда ласковые ладони смяли мою рубашку, когда он решил её вообще снять, оставив меня нагой. Я стеснялась, щеки обжигало пламя, хотелось прикрыться, но мне не позволили, прижав к разгорячённой груди и целуя до головокружения. Лаская руками, даря такие ласки, от которых хотелось кричать, а потом не заметно для себя меня поглотило желание быть ближе, требовать не зная чего. Пока я в стремлении стать единым целым не обвила его ногами, притягивая к себе вплотную, заставляя терять контроль. Всё произошло быстро, я не успела даже понять лишь лёгкая боль и дискомфорт отрезвили от ласковых поглаживаний и будоражащих поцелуев. Попыталась чуть приподняться как меня нежно и очень трепетно попросили не двигаться и расслабиться, целуя и ведя руками по моему телу с удвоенной силой.

До тех пор, пока я не потеряла связность мыслей и не начала двигаться в такт движениям моего любимого.

Больше не было нас, меня или его, были лишь чувства сковавшие наши тела, более не стесняясь, приникала к его губам извивалась, тянулась ближе и просила ещё…. Я любила и меня любили, всю ночь, отдавая себя без остатка и уснула лишь под утро на груди любимого. Который вцепился в меня как в самое дорогое, заковав меня в свои объятия.

Меня больше не волновало, что подумает люд, челядь, дружинники, мне больше не было до них дела, я уже нарушила все возможные традиции и правила, ещё когда подняла подол там в лесу, когда Ярослав залечивал мои колени.

Проснувшись по утру и не обнаружив рядом с собой любимого, расстроилась, но лишь до тех пор, пока не увидела его заходящего в комнату с тазом и горячей водой. Покраснев как маков цвет, завернулась по самый подбородок и наблюдала. Налив воды, Ярослав призывно махнул мне, а я словно приросла к кровати не решаясь в его присутствии встать. Пока я сидела, мой ладно, подошёл и подхватил меня на руки донеся до таза, аккуратно поставив, мужчина видя, что я стесняюсь, провел ладонью по моим пылающим щекам и легонько коснувшись губ поцелуем, отстранившись, вышел на последок сказав:

— Как закончишь, позови, я подожду за дверью.

Умывшись и смыв с тела кровь, чувствуя слабость и ломоту во всем теле, оделась в принесённую им одежду. Не став звать, вышла за дверь, увлекая его в сторону своей светлицы, идти было неприятно, лёгкая боль между ног напоминала о незабываемой ночи, заставляя улыбаться и ловить взгляд любимых глаз. Зайдя усадила Ярослава на кровать, а сама обойдя по кругу, полезла под нее. Найдя маленький сундучок, раскрыла и дрожащей ладонью, с тенью страха взглянула на свиток, с давно уже сломанной печатью. Сглотнув образовавшийся горький ком, позвала своего любимого:

— Ярослав, то, что между нами было, это незабываемо, это было моё желание, мои чувства к тебе. А вот это чувства и желания отца.

Протянув, вложила в ладони мужчины свиток и сев рядом с ним стала ждать, пока он дочитает.

В этом свитке, были четкие указания моего батюшки. Это своего рода завещание, по которому я должна выйти замуж за Бронислава и передать в его пользование казну, земли, кметей и прочее. Если бы кто узнал об этом свитке, я бы уже была счастлива замужем в качестве второй жены. Как только после известия об убийстве моего отца я добралась домой, я сразу же в первые дни перерыла его светлицу и нашла вот это. Оказывается, слова Бронислава были не пустым звуком, так как сейчас Ярослав держит бумагу с прямым доказательством и честно мне страшно как он поступит. Хмурое выражение лица и слова больно ударившие были неожиданностью.

— Ты из-за этого пришла ко мне ночью?

Мотая головой в разные стороны, пояснила.

— Ладо мой, я боялась! Боялась того что меня у тебя отберут, что я достанусь другому или ты сам, по каким-то причинам откажешься от меня. Ночь, проведенная вместе, была криком моей души, я хотела, что бы ты понял, что я чувствую к тебе. А этот свиток я отдала специально тебе на руки, что бы ты сам решал, как поступить. Теперь, мой хороший, всё в твоих руках.

Я сидел и смотрел на пергамент. Рядом на краешке постели сидела Мстислава. Смотрела на меня своими голубыми глазами, полностью отдавшись мне, на моё усмотрение. Сейчас всё было в моих руках. Остаться здесь, кем? Князем или уйти? Любил ли я её? Да, она красива. Русые косы, голубые глаза, точёная фигурка. Она смотрела на меня доверчиво, даже с какой-то детской непосредственностью. Чего хотел я? Сам не знаю. Наверное, во мне сидел мой менталитет, менталитет мужчины 21 века. Мне тридцать три, ей семнадцать. У нас огромная разница. Вглядывался ей в глаза и видел только мольбу и… что-то ещё. Что? Любовь? Безграничную веру? А ведь я стал её мужчиной. Чёрт…Зачем полез на неё? Долгое воздержание? Или что-то ещё? Всё-таки они другие. Я смотрел в её глаза и видел, нет, эта не побежит искать себе двадцатилетнего балбеса, у которого только гормоны в глазах, в ушах и в остальных частях тела. Когда переспали и никакой ответственности. Наплевать. Здесь она, отдавшись мне, поставила рубеж, между прежней жизнью и будущей. Сделала шаг вперёд, из детства во взрослую жизнь. У нас такого уже давно не понимают. Ну что такого, перепихнулись и всё нормально, типа это жизнь и драйв! Цивилизация, продвинутость. Здесь нет. Девственность княжны — это власть, это ответственность, это не просто перепихнулся, за это можно и головенку потерять. А она дала мне в руки да, именно власть. Власть над своим народом. Придя ко мне ночью, она отдалась полностью и душой и телом. Трепетно и с надеждой. А передав этот свиток, доверилась мне многократно. Теперь я решал её судьбу и судьбу её народа. Свиток жёг мне руку. Вот зачем мне это? Почему я, Мстислава? Давай, засранец, делай свой выбор. Ты же не хочешь подчиняться никому из местных князьков. Тогда подчини их себе! Моральное право и право на власть тебе даны. Что решишь?