— Готовы! — Пронеслось в тишине единым голосом от трёх мужчин.

— Да будет так! Пред Перуном богом нашим, матерью сырой землёй, водой живительной и огнем беспощадным клятвы ваши принимаю! Подойдите дети мои. Произнесите слова заветные.

Сделав единый шаг, первым был Ярослав. Закатав рукав рубахи, надрезал ножом себе руку чуть выше запястья. Увидела, как побежала кровь по руке и закапала в серебряную чашу с вином. Потом волхв подал ему чистую тряпицу, а сам забрал чашу. Гуннульв и Сигурд проделали тоже самое, что и Ярослав. После того, как Ярослав обмотал тряпицей порез, волхв передал ему серебряную чашу назад.

— Я, Ярослав сын Василия из рода Забелиных, — голос его был громким разносясь по всей площади, на которой стояла тишина, — перед ликом светлых богов Сварога и его сына Перуна, перед верховным богом севера Одиным, называю двоих мужей из славного рода Эрикссонов — хёвдинга Гуннульва сына Бьёрна Медвежья Лапа и Сигурда Можжевельника сына Рагнара Волка своими побратимами. Клянусь, что не обращу своего оружия по злому умыслу против них, не предам и по первому зову пойду с ними, пойду за ними, биться против их врагов, как против своих. А если я нарушу свою клятву, то пусть я сам и весь род мой будет проклят до скончания мира. Пусть мужчины моего рода лишаться мужской силы, пусть девы моего рода станут бесплодны. Пусть род мой сгинет во мраке времен, ибо узы побратимства сильнее уз кровных. Призываю в свидетели тебя, Огонь-Сварожич — плеснув из чаши в огонь продолжил, — тебя Вода-Лада, — плеснув пару капель в воду, — тебя Мать сыра Земля, чтобы вы сохранили клятву мою в себе, чтобы не была она забыта и предана забвению. Да будет так! — после чего отпил из чаши. Потом формулу клятвы проговорил Гуннульв, делая всё также как ладо мой. Последним был Сигурд. Ритуал завершил волхв, подношением Перуну.

— Перун наш всевидящий, пред твоими очами клятву принимаю, пред тобой в ответе три воина, три мужа стоят, от предательства защити, а предавшего покарай!!!

Завершив таинство, Волх неведомым для всех образом исчез, оставив обнимающихся мужчин по центру площади. Толпа, ещё некоторое время поражённая таинством безмолвствовала, а потом разразилась криками, гомоном, редкими хлопками. В то время как люд бесновался, три побратима, шли мне на встречу.

— Что ж гости дорогие или уже не гости пора за стол!

Сопроводив мужчин, усадила на кухоньку, хлопоча над Ярославом пока служки занимались остальными.

Сидя рядом с ним, кушала и не сводила глаз с удивлённых побратимов, с каким они восторгом кушали приготовленную еду моим суженным. Как прикрывали глаза и расплывались улыбками!

Мужчины откуда не возьмись, достали наливочку, Ярослав же принес огненную воду и, поставив по центру стола, разлил всем понемногу. Это была трапеза трёх побратимов. В большом зале уже накрывали столы для пира. Запрет для нурман входить в город без оружия и брони был снят. Но те кто шел на пир сразу предупреждались, что в терем без оружия. И это было правило не только для нурман, но и для своих бояр и кметей.

Сидя за неспешной беседой, отвлеклись на вбежавшего в светлицу мальца.

— Княже, княже! — Задыхаясь и повторяя одно и тоже, мальчишка еле-еле выговорил. — Там около ворот дружина стоит. Бронислав, говорят, прибыл и войско с ним большое! Княже, что делать?

В миг схлынув красками с лица, перестала смеяться и со страхом повернулась к своему суженому, смотря в глаза. Было страшно, я же давно их созывала, вдруг сейчас Ярослав разозлится? Но он только усмехнулся:

— Прибыл, говоришь, ну что ж, сейчас и посмотрим, что он из себя представляет! Посмотрим, кто такой и как ручки свои собрался распускать на чужое. — Взглянув на меня красноречивее слов и поцеловав мне ладони, сказал.

— Сиди здесь, из терема ни ногой, желательно запрись в своей светлице и не выходи!

Растерянно хлопая глазами, смотрела на удаляющиеся спины трёх мужчин, Гуннульв и Сигурд ушли вместе с Ярославом. Слышала лишь обрывочные фразы.

— Боян, приставить … ко входу….пять…. думаю хватит…

Проводив тревожным взглядом своего Ярослава, пошла наверх, хоть через окно, но я буду видеть что творится!