— Понятно, — ответил голос наблюдения.
Мы с Ястребом выбежали за дверь и помчались к ближайшей транспортной остановке.
Ястреб зашёл вслед за мной в двухместную капсулу и сел напротив. Когда мы тронулись с места, он нервно стиснул поручни сиденья.
— Сейчас, в человеческом теле, я чувствую себя таким уязвимым. Почему в этих штуковинах нет ремней безопасности? А вдруг авария?
— Стандартные капсулы не едут слишком быстро.
Ястреб втянул носом воздух.
— Пахнет так, будто кого-то стошнило.
Я взглянула на подозрительное пятно на полу.
— Похоже, что таки стошнило.
Ястреб вздохнул и нажал кнопку на телефоне.
— Можем пока продолжить предыдущий разговор, хотя обстановка, конечно, отнюдь не романтическая. Как я и пытался сказать, четыреста лет хронологической разницы значения не имеют.
— Для меня имеют, — возразила я. — А ещё вся длинная череда девушек, с которыми ты встречался за эти четыреста лет.
Он рассмеялся, и пусть передо мной сидел худой подросток, смех его был в точности смехом Ястреба.
— Хочешь знать правду обо мне и моих отношениях с девушками?
— Ага… Нет. — Я неопределённо взмахнула рукой. — У тебя в Игре, наверное, были тысячи романов, но я не желаю знать все кровавые подробности. Хотя, думаю, должна их услышать, это пойдёт мне на пользу, я тогда окончательно пойму, что… Да, расскажи мне.
— Тысячи романов! У меня? Ты удивишься. — Ястреб скептически скривился. — Сидеть вот так, рядом с тобой, в моём физическом теле — потрясающе. Прошлое снова воскресло. Я стал прежним Майклом и разговариваю с девушкой, но на этот раз она слушает меня, а не дразнит. Она предпочитает Майкла, а не Ястреба Непобедимого. Я могу быть самим собой, открыто и честно говорить обо всём. Прошло столько времени с того момента, когда это случалось в последний раз.
— Но ты ведь можешь быть собой с другими Игроками-основателями.
Он улыбнулся.
— О да, мои отношения с членами семьи совсем другие, но там тоже всё сложно. Жизнь на Небесах не похожа на остальную Игру. В первые же десять лет семья установила собственные правила. Среди Игроков-основателей восемьсот пятьдесят мужчин и только семьдесят девять женщин, поэтому у Майкла не было шанса завести роман ни с одной из них. А что касается мужчин… дело не только в старой доброй конкуренции, Игроки-основатели — странное сообщество.
— Но ведь за четыреста лет в Игре...
— Нет-нет, мы с самого начала были ещё той компанией. — Его слова лились, словно прорвало вековую плотину. — В детстве я увлекался играми, но в то время… На экране образ, а ты им управляешь. Немного напоминает контролирование дроида в Игре, но куда примитивнее.
Воспоминания вызвали у него улыбку.
— Эти игры были неплохими, но потом началась та самая Игра. По сравнению со старыми временами это как небо и земля. Игровая компания замораживает твоё тело и переселяет сознание в мир Игры. Ты больше не зритель, а полновесный участник. Сначала был лишь один игровой мир.
Я попыталась представить Игру без Ганимеда, Авалона, Коралла и Звёздного Света.
— Люди боялись даже пробовать, — продолжал Ястреб. — Ходили жуткие истории о том, что может пойти не так. Эксперты предупреждали о возможном повреждении тканей в камерах заморозки или о сбоях данных, от которых мозги превращаются в омлет.
— Мы это в школе учили, — подтвердила я. — Игроки-основатели были смелыми героями, вы прокладывали путь другим и сделали Игру реальностью.
Ястреб рассмеялся.
— Смелые герои. Ха! Правда в том, что мы были адской смесью социальных неудачников, неизлечимо больных, а также одержимых геймеров. Если ты не можешь сосуществовать с реальным миром, или умираешь, или не можешь устоять перед соблазном игры, то вот тебе крутой шанс. Именно такие люди и вошли в Игру первыми. Стали Игроками-основателями.
Я не знала, что ответить. Не секрет, что Игроки-основатели несколько эксцентричны, но исключительные звания давали им право вести себя, как заблагорассудится.
— Я принадлежал ко двум из этих трёх категорий. Не мог оторваться от игр и с трудом находил общий язык с людьми. Мои родители всё твердили, что мне надо почаще гулять на улице.
Он вздохнул.
— Я пытался. Забросил игры, погрузился в реальность, даже девушку себе завёл на три недели, но потом она бросила меня крайне гадким способом. Это она сказала, что я привлекателен, как разлагающийся слизняк. Про остальное лучше умолчим из чувства сострадания. — Он помолчал. — Смешно, но мне всё ещё больно от тех воспоминаний. Я снова вернулся к играм, спасаясь от реальности, и попытался забыть о существовании Сюзанны.
Я зачарованно слушала, не веря своим ушам. Всё пыталась соединить в одно внятное целое неудачника из рассказа с легендарным Ястребом и гиком Майклом.
— А потом Игровая компания начала рекламировать тестовый период, — вёл дальше Ястреб. — Они инвестировали в проект кучу денег и отчаянно доказывали, что все страшилки — чистый вымысел, а Игра абсолютно безопасна. Они предлагали возможность играть ежечасно и ежедневно, физически исчезнуть из реальности, и всё это бесплатно! Для такого, как я, кто бросил школу, не имел ни профессии, ни друзей, ни работы, невозможно было отказаться от соблазна.
Ястреб покачал головой.
— Когда я думаю о том, что тебе пришлось работать уже в десять лет, да ещё и заботиться о себе… Я был таким незрелым. Проигнорировал возражения родителей и связался с Игровой компанией. Они колебались, потому что мне не исполнилось восемнадцати, но всех кандидатов доставили в Америку и месяц гоняли по физическим и ментальным тестам перед допуском в Игру. Я успел стать совершеннолетним, поэтому попал в первую тысячу игроков.
Я была сконфужена.
— Но ведь сейчас только девятьсот двадцать девять Игроков-основателей.
— В начале нас была ровно тысяча, и ещё сотня кандидатов в резервном списке. Когда наступил Тот Самый День, когда надо было подписать документы и лечь в камеры заморозки, многие передумали. Те, что поздоровее, кому было что терять. Игровая компания задействовала всех резервных кандидатов, но всё равно не дотянула до тысячи.
Ястреб скорчил смешную рожицу.
— В последнюю секунду у меня тоже нервы сдали, но реальный мир пугал куда больше, чем заморозка, вот так я и оказался в камере. В начале Игры царил хаос, но постепенно всё утряслось. А когда десятилетний период закончился, а подопытные кролики остались в своём уме… ну, скажем, не более чокнутыми, чем в начале, Игра получила разрешение на коммерциализацию. Игротехники создали четыре новых мира: Звёздный Свет, Камелот, Ариэль и Эльфы, и к нам хлынули толпы.
Я кивнула.
— Те, что называют себя Первой волной.
— Точно. Игротехники поняли, что Игроки-основатели плохо уживаются с новичками, поэтому обновили первый мир и отдали его нам под именем Небеса. Он стал нашим убежищем от толп ломящихся в Игру незнакомцев, местом, где наши трудности в общении с людьми и некоторые… особенности… можно было спрятать от остальных игроков. — Он помолчал. — Думаю, это неприятное ощущение в моём горле из-за жажды. Тут есть что попить?
— Прости, но это не вагон класса люкс.
Ястреб вздохнул.
— Ну что ж, вот тогда и возникли мифы. Игроки-основатели получили собственный мир и впридачу бриллиантовые браслеты, что подчёркивали нашу особенность. Когда мы наведались в другие миры, то обнаружили, что нас окружает завеса таинственности. Люди смотрели на нас и видели не жалкую реальность, а выдающихся Игроков-основателей, которых сами и придумали. Все наши странности тут же прощались. До того момента мне приходилось всё время разбираться с проблемами в отношениях, на Небесах я был лишь одним из отщепенцев, но в других мирах… — Ястреб улыбнулся. — Я был легендой, а над легендой девчонки не смеются.
Я заставила себя улыбнуться в ответ, хотя понимала, к чему он ведёт, и мне это не нравилось.
— Тебе достаточно было улыбнуться, и они падали в твои объятия?
Он грустно хмыкнул.
— Примерно так. И я понятия не имел, что с этим делать. Поэтому сбежал и несколько лет безвылазно торчал в Небесах. Но потом проявилась главная проблема Игры. Во время теста на неё не обратили внимания, всё списывали на наши непростые характеры, а вот массовый наплыв в Игру расставил точки над i.
Я нахмурилась.
— В школе нам ничего не рассказывали о главной проблеме. Что пошло не так, и как с этим справились Игротехники?
— Никак, — ответил Ястреб. — Ты знаешь, что если в Игру попадают дети, то они никогда не взрослеют?
— Ага. Все знают, что без настоящего тела повзрослеть нельзя.
— Ну так вот. Игровая компания замалчивает этот факт, но взросление — только часть большей проблемы. Когда ты попадаешь в Игру, твоё тело замораживают, и оно не меняется, но то же самое происходит и с разумом. Сознание переживает события в Игре совсем как в реальности, но этот опыт не влияет на человека таким же образом. То, что в реальном мире изменило бы тебя и заставило повзрослеть, в Игре оставляет твои ключевые характеристики неизменными. Ты можешь научиться новому, завести друзей и врагов, но личность остаётся прежней. Доброй, злой, мудрой, глупой. Каким ты входишь в Игру, таким и остаёшься навсегда.
Я взъерошила волосы, переваривая информацию.
— Это из-за отсутствия настоящего тела?
— Частично да, а частично из-за того, что Игра сохраняет основные параметры твоей личности b0b102. Что бы ни произошло в Игре, как бы ты ни старался измениться, ничего не выйдет. Это всё равно что резину тянуть. На секунду растянется, и ты уже думаешь, будто чего-то добился, но потом всё схлопывается к изначальным размерам.
Я покачала головой.
— Но почему об этом все молчат?
— Как я сказал, Игровая компания пытается замять тему, и для большинства людей это не проблема. После всего, что ты разгребла в реальном мире, Джекс, ты повзрослела, так что тебя это волновать не должно.