Хотя формально обвинения в сотрудничестве с врагом во время войны были сняты с крымско-татарского народа, но сделано это было с существенными оговорками.
Прежде всего в Указе говорится о «гражданах татарской национальности, проживавших в Крыму». Это означает упразднение понятия «крымские татары» как народа или национальной группы и подмену этого этнического понятия государственно-правовым «граждан татарской национальности, проживавших в Крыму». Практически же снимается вопрос о восстановлении автономии крымских татар, ибо раз нет такого народа, то не может быть и автономии!
Здесь тонкий расчет, а совсем не невежество, как полагают некоторые исследователи.
Для того чтобы выбить почву из-под ног у того поколения крымских татар, которые жили и работали при автономии, в Указе специально подчеркивается, что обвинения снимаются, «тем более что в трудовую и политическую жизнь общества вступило новое поколение людей». Мол, это делается не столько для тех, кто был репрессирован, сколько для их детей. Так что же это — реабилитация или снисхождение?
Другой аргумент против ожидаемых протестов в связи с тем, что Указ обходит молчанием вопрос о восстановлении Крымской АССР, заключается в утверждении, содержащемся в Указе, что татары из Крыма будто бы «укоренились» в Узбекистане и на территории других союзных республик. Это очень туманное определение, которое можно толковать и узко, и расширительно. Узко, если речь идет о территории проживания; расширительно, если речь идет об ассимиляции крымских татар Средней Азии, утрате ими своей культуры, языка, письменности. Но оказывается, что «укоренения» то никакого и не произошло, а речь идет лишь о местопребывании, т. е. о прописке и о работе.
В обращении крымско-татарского народа от марта 1971 года, направленного XXIV съезду КПСС, сообщается об итогах опроса 18 тысяч крымских татар, проживающих в Ташкентской области, по вопросу возвращения в Крым. Против возвращения в Крым высказалось всего 9 человек и 11 воздержалось от выражения своего мнения. Таким образом, абсолютное большинство высказалось за возвращение[432]. Так обстоит дело с «укоренением» крымских татар в Узбекистане.
Формально Указ от 5 сентября 1967 г. возвращал крымским татарам все права, которыми пользуются все остальные граждане СССР. Фактически же остались нерешенными не только самая основная проблема — восстановление Крымской АССР, но и весь комплекс гражданских прав, гарантированных Конституцией СССР, начиная от свободы проживания (татар Крыма в Крыму, как правило, не прописывают) до права обучения на родном языке.
До войны в Крыму было несколько сот школ, начальных и средних, с преподаванием на крымско-татарском языке. В высших учебных заведениях и техникумах обучалось более 1600 крымских татар (из 11 тысяч студентов Крыма). Многие из них готовились стать врачами и педагогами.
Издавалось 9 газет на крымско-татарском языке. В 1940 г. из 1487 печатных листов, опубликованных в Крыму, 938 были на крымско-татарском языке. Кроме того, на этом же языке выходило 3 журнала. Существовал национальный театр, научно-исследовательский институт, в котором разрабатывались проблемы истории, философии, культуры Крыма.
Среди депутатов местных советов Крымской АССР было 2207 татар, на руководящей партийной и комсомольской работе находилось 837 лиц татарской национальности и на руководящей советской работе — 2751[433].
Сейчас нет ни одной школы, нет национального театра, института. В Узбекистане издается пока лишь одна газета на крымско-татарском языке (три раза в неделю).
За 9 месяцев 1939 г. было издано 58 учебников на крымско-татарском языке. За 30 лет (1944–1973) — лишь 2 учебника. За годы «укоренения» в Узбекистане не вышло ни одного исследования по крымско-татарской филологии, истории, ни одного словаря. В последние годы при Ташкентском университете открыто небольшое отделение по крымско-татарской филологии, но студенты не имеют ни учебников, ни словарей. Естественно, что такое ненормальное положение находится в вопиющем противоречии с Конституцией СССР и со Всеобщей декларацией прав человека, вызывает движение протеста крымско-татарского народа и солидарность лучших представителей демократической общественности страны с крымскими татарами. Назовем хотя бы имена П. Г. Григоренко, А. Е. Костерина, И. Габая. Свирепые репрессии против участников этого движения наносят немалый вред репутации Советского Союза.
Попытка отсечь всякую возможность возвращения татар в Крым путем усиленного заселения его украинским населением не решит проблемы, а лишь усложнит ее, туже затянет узел противоречий в этом вопросе.
Даже сейчас, в 1975 г., плотность населения Крымской области, особенно ее степных районов, гораздо ниже плотности многих других областей и республик Союза. Всем бы хватило места в Крыму — и украинцам, и татарам, и всем другим, кто бы пожелал там поселиться.
Рано или поздно, но крымские татары возвратятся в Крым. Мудрая политика заключается в том, чтобы ускорить это возвращение и тем сделать его наименее болезненным для всех заинтересованных сторон. Этого решения избежать нельзя.
Выселение народов Кавказа и Крыма в конце войны было, несомненно, одним из проявлений глубокого кризиса сталинского режима, который особенно явственно обозначился после войны. В многонациональном государстве, каким является Советский Союз, кризис режима сказался прежде всего в области национальных отношений. Можно с уверенностью сказать, что при всех кризисных ситуациях национальная проблема в СССР будет преобладать над всеми остальными. Этому учит опыт истории.
В XX веке в Европе существовали две многонациональные империи: Австро-Венгерская монархия и царская Россия. Первая распалась в связи с поражением, понесенным в первой мировой войне, но главная причина распада была неразрешимость национальных противоречий империи Габсбургов. Правящая нация — немцы составляла меньшинство населения, а большинство — малые народы. Правящая нация оказалась не в состоянии помешать центробежным силам, разрушившим империю.
В царской России правящая нация — русские составляла относительное большинство, что сыграло немалую роль в удержании значительной части окраин империи после революции в феврале 1917 года. И дело заключалось не только в факторе голой физической силы — Россия была значительно ослаблена войной и внутренними противоречиями, — а в сильной экономической взаимозависимости собственно России и окраин, а также в значительном идейном влиянии русской культуры.
В составе Советского Союза, возникшего на обломках империи Романовых, осталась большая часть приобретений, сделанных за предыдущие три столетия.
Истории было угодно, чтобы Советский Союз остался в Европе единственным многонациональным государством. (На его территории проживает больше ста народов.) Вся проблема национальных отношений во многонациональном государстве зависит от умения сочетать давление и требования со стороны центральной власти (включая потребности экономического развития и общегосударственного планирования) с развитием национально — специфической культуры отдельных народов. Мысль Ленина о «культурной помощи» малым нациям со стороны вчерашнего угнетателя, чтобы эти нации могли построить «свое государство»[434], была абсолютно правильной, но оказалась в противоречии с прагматизмом центральной власти, добивающейся усиления государственной мощи. Вся система межнациональных отношений находилась под постоянным воздействием централистских тенденций, носивших, с одной стороны, объективный характер, а с другой, отражавших стереотипное представление о методах «национального регулирования», унаследованных от царской России. Решительное социальное переустройство без особенных скидок на национально-специфические особенности вызывало обострение всех без исключения противоречий государственной и внутринациональной жизни. При таких условиях неизбежным становилось и возникновение конфликтных ситуаций между большими и малыми нациями, вплоть до вооруженной борьбы (восстание в Грузии и его беспощадное подавление, уничтожение «национал-уклонистов», массовые высылки коренного населения сначала по социальному признаку, а затем и поголовное — по национальному признаку).
В сущности говоря, острые конфликтные ситуации на национальной почве, систематические идеологические кампании, призванные то оправдать завоевательные войны царской России, то доказать неправомерность и реакционность национально-освободительных движений окраинных народов, то шумные походы против национальных эпосов, т. е. фактически против их культурного наследия, то взрывы антисемитизма, отражают крайне слабую «обратную связь» между народами и Государством. По мере того как малые народы поднимались (при большой помощи центральной власти) из болота экономической отсталости и забитости, благодаря ликвидации неграмотности, появления у многих народов письменности, а следовательно, и печатного слова, роста духовной культуры, а не только материальных потребностей, возникало и усиливалось стремление к большей самостоятельности, к культурной автономии, к расширению местных прав. Усилилось уважение к своей собственной истории и культуре, уже не в силу вековой приверженности к вере и традициям своих отцов, а благодаря духовному осмыслению ценности прошлого своего народа. На этом этапе национального самопознания появляется стремление к облегчению опеки нации большинства, если не к полному освобождению от нее.