— Что ты имеешь в виду? — Спросила я, пытаясь притвориться идиоткой. — Он совершал подобное и раньше?

— Я не собираюсь вдаваться в детали. Я не пытаюсь сплетничать.

— Я знаю. Я знаю это.

— Но ты должна понять, что Джексону нравится принимать вызов. И что ему нравится получать то, что он хочет, так что если он хочет что-нибудь от тебя... Давай просто скажем, что у него не слишком правильные понятия о том, как держать слово.

Мой желудок сжался, а ее глаза заблестели. Ее невысказанные слова повисли между нами. Никаких деталей – ни имен, ни лиц. Но было темное пятно, выглядевшее, как насилие. И Джексон.

Я сделала шаг назад, но мне это не удалось. Совершенно не удалось.

— Джексон когда-нибудь...

Она бросила взгляд на дверь, поправляя сумочку на плече.

— Не со мной. Обо мне не волнуйся. Просто смотри, кто у тебя за спиной.

Менни ждал меня за дверьми уборной.

— Эй, что это, черт подери, происходит с Джексоном? Почему он так себя ведет?

— Просто проявляет свою типичную мерзопакостную сущность. Что я пропустила, пока была здесь?

— В основном крики Тейси с пеной изо рта. Она угрожала мне телесными повреждениями, если я не сделаю хорошие снимки на баскетболе в эту пятницу.

— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? — Спросила я.

— Нет, все классно. Я сделаю это. Я просто устал от того, что Тейси из всего делает проблему.

— Может, мы могли бы сегодня поужинать.

Он опустил глаза.

— Вообще-то мне нужно кое-что сделать.

Например, подправить кое-какие записи?

Я сузила глаза. Он избегает меня. Это нехорошо, потому что теперь я знаю, что он от меня скрывает. Но я тоже кое-что утаиваю от него. Есть вещи, о которых мы должны поговорить. История с мстителем. И травма его отца.

— Ты взбесишься, если я скажу, что прямо сейчас ты не очень хочешь смотреть на меня?

Он ухмыльнулся.

— А я должен смотреть прямо тебе в глаза, как Ник?

— Менни, я знаю о твоем отце. — Я опустила глаза, чувствуя, что мое лицо пылает. — Я знаю об операции. И я знаю, что ты делаешь, чтобы заработать деньги.

— Откуда?

Ложь висела у меня на языке, сладкая как мед. Но я не могу. Больше нет.

— С той ночи, когда я приходила к тебе. Бумаги под твоим матрасом. — Меня передернуло, и я покачала головой. — Я просмотрела их. Хотя могла просто положить на место.

— Нет, ты и положила их на место. Но только после того, как хорошенько в них разобралась, я прав?

Я вздрогнула. Его голос был холодным. Очень холодным.

— Я не должна была смотреть.

— Так ты здесь из-за этого? Это об этом ты хотела поговорить? Ты хотела осудить меня, потому что узнала, что мой маленький побочный бизнес все еще процветает?

— Нет, это не так.

— Все именно так, как и выглядит, Пи. Ты хочешь знать, почему я продаю отметки и исправляю данные посещаемости? Ты действительно хочешь об этом знать?

— Я думала... что это из-за операции твоего папы.

— Ты думала, что все правильно поняла, да? А ты знала, что он потеряет работу, если не пойдет на эту операцию? Ранний выход на пенсию, вот как они это называют. И дело не в паре тысяч долларов. Дело в том, как нам выживать.

Меня словно ударили. Я не могла дышать.

— Менни. — Его имя слетело с моих губ. Я хотела все исправить. Я хотела рассказать ему обо всем остальном, но не могла. Все остальное казалось мелким и глупым. Если его отец потеряет работу... — Я хочу помочь. Позволь мне что-нибудь сделать.

— Ты можешь начать с того, что поверишь, что я сам могу справиться со своей жизнью.

— Это ничего не исправит.

— Доверие много чего исправляет, Пи. Я больше не рассчитываю на этот мир, — сказал Менни. — Я не могу себе этого позволить. Но я всегда верил тебе. Единственный раз я прошу, чтобы ты поверила мне.

Я не смогла придумать, что сказать в ответ, так что Менни просто ушел. Я просто стояла и смотрела, как он уходит, чувствуя при этом, как по колени увязаю в зыбучем песке.

Прозвенел звонок, мой телефон зажужжал, оповещая о сообщении, и я знала, что не хочу его читать. Это от него. В сообщении было вложенное изображение.

«9 вечера. Сегодня. Иначе я отправлю это».

Загрузилась фотография. И мое сердце рассыпалось.

Глава 21

Я свернулась на кровати и закрыла глаза, но это не помогало. Картинка словно была выжжена на задней части моих век, как это было на протяжении всего дня. Я уверена, что она там и останется. Это не слишком качественный снимок, но он передает сообщение тремя простыми фактами.

Факт первый: мой папа склоняется к окну незнакомой машины.

Факт второй: он улыбается, поглаживая рукой лицо водителя.

Факт третий: водитель – не моя мама.

Больше я не могу ничего сказать. Длинные светлые волосы. Худая рука. Это не моя мама. Определенно не моя мама.

Это уже довольно много, больше, чем я могу осознать, прежде чем отвернуться.

Стук в дверь отрывает меня от моих мыслей. Она приоткрывается до того, как я успеваю ответить, и показывается мамино лицо. Я засовываю телефон под свою ногу, чувствуя, как все складывается по местам.

— О, ты уже проснулась. Я беспокоилась, что ты снова заболела.

— Нет. Просто устала.

Улыбаясь, она проскальзывает в комнату и усаживается на кровать.

Я вспыхиваю и начинаю потеть, как будто я годами скрывала эту фотографию, как будто я уже давным-давно знаю, что мой папа поглаживает через окно машины безымянную, не-мою-маму женщину.

У меня такое чувство, словно я проглотила целую пригоршню мульчи⁵. Но я заставляю себя выдавить пару слов.

— Как прошел полет домой?

— Хорошо. Детка, ты кажешься бледной.

— Я в порядке.

— Хочешь, чтобы я завтра позвонила в школу?

— Нет, все хорошо.

Она игнорирует это, вероятно потому, что видит, что я лгу. Я чувствую, как ее рука прижимается к моему лбу, холодная и оценивающая.

Она знает об этой женщине? Это по этому поводу между ними все время происходят молчаливые ссоры? И вообще первый ли это раз? Мои конечности тяжелеют и немеют от количества вопросов.

Ответы могут быть хуже, чем я смогу вынести. Они могут сказать мне, что моя семья распадется. Внезапно я кажусь себе очень молоденькой и маленькой. Я не хочу, чтобы мои папа и мама жили раздельно.

— Как на самом деле ты себя чувствуешь? — Спрашивает она.

Я чувствую, как мою вселенную растирают на терке. Как сыр. Я не стану этого говорить. Я закрываю глаза и стараюсь не заплакать.

— Все слишком реально. История с Тейси... сейчас много всего происходит.

— Мы могли бы пойти вместе на ужин. Ты сможешь рассказать мне, что у тебя нового.

Что у меня нового, так это то, что я лгунья. И дерьмовый человек. И я знаю вещи, которые разобьют твое сердце.

Я должна поговорить с ней. Я не могу рассказать ей то, что я знаю.

— Мам?

Звонит ее телефон, и она опускает глаза на экран, ее брови сдвигаются.

— Съемка. Это одна из моих семей. Наверное, мне нужно разобраться с этим. Мы можем поговорить чуть позже?

Я машу ей с большей благодарностью за отсрочку, чем следует. Я опять закрываю глаза и изгоняю образ подальше. Уснуть сейчас невероятно сложно, но мне это удается. Может быть, потому что я знаю, когда проснусь, мой мир изменится. Я хочу держаться за знакомое мне состояние немного дольше.

***

Мне необходимо найти Ника, потому что меня охватывает чрезмерная паранойя, чтобы писать об этом, а сегодня он не приехал за мной. Перед первым уроком невероятно громко и шумно, словно в коридорах находятся двенадцать миллионов людей, толкающихся и смеющихся, кричащих друг на друга, как будто все их будущее зависит от того, что они услышат в этом безумии. Я вижу в конце коридора группу парней, которые могут быть друзьями Ника. Высокие парни, спортивного вида, те, которые знают свое место в социальной стратосфере.

Кто-то наступает мне на ногу, но я игнорирую это, пробираясь по коридору вперед. При виде часов на стене я начинаю паниковать. Три минуты. У меня есть три минуты, иначе я не увижу его на протяжении четырех уроков, а я не хочу писать об этом, потому что это кажется мне слишком важным.

Сегодня все кажется слишком важным.

Я ускоряюсь, обхожу кого-то с футляром для тромбона, потом резко беру вправо, чтобы обойти держащуюся за руки парочку.

— Эй, извинись! — Ноет девушка, когда я натыкаюсь на нее.

Я извиняюсь через плечо, но не останавливаюсь, потому что Ник стоит в той группе на углу в окружении Тейта и пары других парней, в которых я узнаю игроков бейсбольной команды.

Здесь еще много народу вокруг – Эми, Минг и, Боже, Марлоу тоже может быть здесь, насколько я знаю, но я решаю, что это не имеет значения. Важно сейчас рассказать Нику о сегодняшнем вечере.

Он поворачивается прежде, чем я успеваю добраться до него. Я хватаю его за рукав и тяну назад. Я задыхаюсь, когда он замечает меня, и я не хочу выглядеть паникующей или испуганной, но я знаю, что выгляжу именно так. Мне нужно что-нибудь сказать, а сказать нужно так много, что я не знаю с чего начать.

— Ты пойдешь со мной сегодня на баскетбол? — Практически выплевываю я.

Он смеется, гладя рукой мои волосы.

— Да. Но не стоит меня... дожидаться. Я не смогу. Я работаю. Хотя в семь должен освободиться. Я могу встретить тебя где-то после перерыва?

— Отлично. — Я целую его прямо здесь, в коридоре. Это всего лишь легкое касание губ, но он практически засиял от удовольствия. — Мне нужно сегодня заехать в одно место.

Его улыбка гаснет, вот поэтому я не хотела ему об этом писать. Я не должна лично произносить слова «полицейский участок». Он догадывается об этом, лишь взглянув на меня.

— Ты уверена?

Я протягиваю руку вроде бы для объятия, но в основном, чтобы прошептать, понизив голос до шепота.

— Я знаю секрет. У моего отца роман. Он прислал мне фото.

Рука Ника обвивает меня. Я чувствую, как его лицо прижимается к моей щеке.

— Мне так жаль.

— Все в порядке. Сегодня я поговорю с мамой, потом Менни на игре. Мы можем отправиться в участок прямо отсюда.

Я выкладываю все это словно список дел, как будто говорю о пицце, которую хочу забрать и о кино по дороге домой. По правде говоря, я до чертиков напугана. За секунду до того, как он прикасается ко мне, в голове проносится миллион мыслей. А потом его ладонь касается моего лица, теплая и настоящая. Ничто в моем мире не было лучшим, я чувствую, как меня охватывает надежда.