Это было именно то, что Айзек нашел мне. Это был небольшой тренажерный зал с миллионом людей, одетых в цветную спортивную одежду. Место находилось за пределами Пало-Альто, в переулках и в стороне от дороги, не более чем витрина магазина в пустынном торговом центре; однако, как только он припарковал машину, я понял, что это то, что мне нужно. Я не хотел, чтобы меня узнали или выделили. Мне нужно было выбить дерьмо из груши, пока кулаки не заболят, а тело не перестанет двигаться.

Шагая от залитой солнцем улицы к грязному, пропитанному потом интерьеру, я не произнес ни слова. Сразу за дверью был небольшой коридор с крошечным кабинетом сбоку. Я ждал, пока Айзек поговорит с седовласым мужчиной за столом. Кожа мужчины была покрыта морщинами и складками, а длинные волосы собраны в хвост на затылке. Хотя годы, казалось, были тяжелыми для него, он все еще имел телосложение бойца. Я бы поставил деньги на то, что этот человек знает, как обойти кольцо, или, может быть, это была улица. В любом случае, когда его темные глаза осмотрели меня с головы до ног, я точно знал, о чем он думает.

Мне не нужно было говорить ни слова, чтобы опровергнуть впечатление, которое я произвел на него в своем костюме и итальянских мокасинах. Я был готов позволить кулакам говорить. Я не знаю, что сказал ему Айзек. Мне плевать. Все, что я хотел сделать, это пройти через дверь и избавиться от множества эмоций, бурлящих в венах.

Старик нажал на кнопку, и коридор наполнился пронзительным жужжанием открывшейся двери. Переступив порог, я вдохнул запах тяжелой работы и тестостерона. Это был тот самый спортзал, который был моим домом вдали от дома, когда я был молод. Пока Орен строил себе имя и делал все, чтобы разбогатеть, я был предоставлен самому себе. Не имело значения, сколько у меня денег или какие сделки заключал мой отец, если я не мог постоять за себя.

Орен считал, что это позор, а моя мать не обращала внимания на мое времяпрепровождение, но так же, как мой отец делал имя Деметрий известным, так и я, будучи подростком Леннокс “Нокс” Деметрий считался одним из лучших бойцов ММА в Нью-Джерси.

Прошло много времени с тех пор, как я входил в восьмиугольник, с голыми кулаками, в одной футболке и спортивных штанах. Это началось как развлечение, способ "выпустить пар", но чем лучше я становился, тем больше хотел. Изучение бизнеса днем и избиение дерзких ублюдков с толстой шеей по ночам занимало меня, пока это не прекратилось.

Все в нем было опасно. Каждый бой был более рискованным, чем предыдущий. Чем известнее мое имя, тем больше мудаков хотят от меня кусочек. Это работало до того дня, когда мир Орена и мой столкнулись. Картели не ограничивают свои инвестиции незаконными наркотиками. Я вышел оттуда живым, еле-еле. У другого парня дела шли не лучше.

Глядя на боксерский ринг, я почувствовал укол разочарования, что это не был восьмиугольник. Я не дрался так с тех пор, как мне исполнилось двадцать лет, когда имя Нокс исчезло из моей жизни. И вот однажды я рассказал об этом Джо, и ей понравилось это прозвище. Вместо того чтобы ассоциировать его с темным прошлым, оно обрело новый смысл. Я не пользовался им до того дня, как снял обручальное кольцо – до того дня, когда встретил Чарли́.

В более утонченном виде спорта, после того как я переоделся из костюма в спортивный костюм и футболку, я надел боксерские перчатки. Хотя был уверен, что смогу уложить одного или обоих павлинов на ринге, я сосредоточился на груше. Мышечная память вернулась. Обратить внимание. Удержать равновесие. Двигаю ногами только тогда, когда не бью. Ударь по этой чертовой груше – не толкай ее. Дыши. Резкие удары от трех до шести повторений. Шевели ногами. Найди свой ритм.

Прежде чем я осознал это, мои удары хлынули потоком. Пот пропитал мою футболку, когда я легко двигался вокруг груши. Моя сила нарастала. Вскоре появились зрители.

Когда я перевел дыхание, то заметил, что Айзек стоит в стороне, держа бутылку с водой и разговаривая с человеком спереди.

Он шагнул вперед, протягивая мне полотенце и поднося соломинку к моим губам.

– Он сказал, что недооценил вас, босс.

Я кивнул.

– Я еще не закончил, – сказал я, бросая полотенце в его сторону.

Айзек наклонил голову в сторону ринга.

– У вас есть несколько желающих, если вы хотите войти внутрь.

Прошло уже больше десяти лет с тех пор, как я позволял себе драться, чувствовать силу своих пальцев, соединяющихся с лицом человека. Звук ломающихся костей и хрящей был наркотиком, кайфом, и я был зависим, пока это почти не забрало меня с собой. Я не был готов начать эту зависимость снова. У меня и так было достаточно проблем с женщиной в моей постели.

– Я буду заниматься с грушей.

– Я дам им знать.

К тому времени, как я развязал перчатки, моя одежда промокла насквозь, но голова была ясной.

По крайней мере, я так думал... пока снова не увидел Чарли́.

Глава 28

Девятнадцать лет назад

Аделаида

Шли недели, и я радовалась, что рядом со мной есть кто-то, кто ценит моего отца так, как никогда не ценил Рассел, но в то же время вокруг меня происходило что-то, чего я не понимала. Отношения Алтона с моим отцом отличались от тех, что я когда-либо видела. В отличие от мамы и меня, которые просто соглашались на каждое предложение, чувства и мнения Алтона ценили, интересовались ими.

Когда я спросила маму об этом, она просто ответила, что так и должно быть, естественная преемственность, передача власти. Именно это должно было случиться с Расселом, но так и не случилось. Я не раз собирала обрывки разговоров о "Монтегю Корпорейшн". Они говорили обо всех аспектах деятельности компании – от диверсификации инвестиций до ликвидации дочерних компаний. Впервые в жизни я увидела, как мой отец гордится другим человеком.

Я бы солгала, если бы не признала, что принятие отцом Алтона повлияло на мои собственные чувства. Мужчина, за которого я собиралась замуж, получал похвалу и признание, которых я желала всю свою жизнь. Я бы никогда этого не сделала, но тот факт, что Алтон вошел в семью через меня, позволил мне немного гордиться. На этот раз я сделала что-то, чтобы заслужить одобрение отца.

Как и говорил отец, мы с Алтоном стали предметом разговоров Саванны: убежденный холостяк, влюбленный в молодую овдовевшую наследницу. Приглашения приходили уже не ко мне, а к нам обоим. Наше присутствие требовалось на всех мероприятиях – от благотворительных до политических. Светские страницы держали мир в курсе нашей последней социальной функции.

Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что Алтон жаждал того, что я считала само собой разумеющимся. Камеры, фиксирующие каждое наше движение, упоминания в СМИ и бонусы, которые давала жизнь Монтегю, были его новым наркотиком. Не имело значения, устала я или хочу остаться в поместье с Александрией, отклонять приглашение было запрещено. У нас было имя, которое мы должны были представлять. Хотя он утверждал, что его зовут Монтегю, с каждым таким случаем имя Фицджеральд приобретало престиж.

Я быстро научилась читать настроение и выражение лица Алтона. Конечно, я была хорошо натренирована с отцом, но Алтон быстрее воспламенялся. Даже в присутствии отца страсть Алтона к своим убеждениям редко поддавалась укрощению. Когда мы оставались одни, он становился еще более взрывным.

Хотя я была уже взрослой вдовой, родители запретили Алтону переезжать в поместье до свадьбы. Это не помешало ему приходить ко мне в комнату во время своих вечерних визитов. Мои апартаменты были теми же, что я делила с Расселом, и состояли из нескольких комнат. Гостиная вела в спальню с ванной комнатой и гардеробной.

Обед всегда подавался ровно в семь часов, и Алтон с отцом часто возвращались домой около шести. Иногда он присоединялся к отцу за коктейлем, а иногда извинялся, чтобы навестить меня. Робость нового поклонника была потеряна для Алтона. Его уверенность и самоуверенность не встретили сопротивления даже со стороны моего отца.

Поскольку до нашего побега оставалось еще несколько недель, я получила свое первое место в первом ряду. С того момента, как Алтон вошел в мою гостиную, я почувствовала, что что-то не так. Я проглотила комок, образовавшийся в горле, и посмотрела ему в глаза. С того самого вечера, как я узнала о Брайсе и Сьюзи, я постоянно искала ответы за серым шифером. Как только наш разговор закончился, он стал запретной темой для всех участников. Как будто истина, однажды освобожденная, снова оказалась в плену теней поместья Монтегю.

Алтон прищурился, когда он осмотрел мою фигуру, все еще одетую в халат. Обычно я была одета, но провела день с Александрией, и время ускользнуло от меня. Хотя я и упиралась, когда Рассел настаивал на моем общении с нашей дочерью, с его уходом я обнаружила, что хочу быть с ней. Возможно, из-за того, что она взрослеет. Она уже не была просто ребенком, даже почти в пять лет, она была умной и забавной. Одна только мысль об одном из ее быстрых ответов заставила меня улыбнуться.

– Добрый вечер, Лаида.

Его голос эхом отдавался от высоких стен, а пламя в камине потрескивало и согревало.

Его присутствие пробудило во мне смешанные чувства. Меня влекло, но я нервничала, была влюблена и в то же время боялась. Я продолжала сеансы с доктором Сэмс и сознательно работала над тем, чтобы стимулировать соответствующие реакции. Как только наше соглашение было заключено, я попросила подождать с сексом до тех пор, пока мы не поженимся. Хотя он не спорил, я чувствовала, что Алтон хочет большего.

Часть меня боялась, что ему не понравится секс со мной. Что он будет говорить то, что говорил Рассел, обзывать меня и смеяться. Я рассудила, что, если мы поженимся, моя неспособность не будет иметь значения. Будет слишком поздно, и он не сможет отступить. Тогда мой отец не стал бы винить меня за еще один неудачный брак. В то же время, часть меня думала о Сьюзи. Как будто у меня не было достаточно проблем, мысль о том, что он сравнивает меня с ней, моей лучшей подругой, добавляла мне страданий.