Евдокия Анищенко ТОТ САМЫЙ ИЖУКИН

А было все так. Едва Ижукин отслужил в армии, сразу вернулся в родное село Сытенки, что утонуло в брянских лесах. В один из дней он встретился с председателем Навлинского райисполкома М. А. Мирошиным. Тот побеседовал с ним и тут же принял решение: «Будем рекомендовать председателем Вознесенского сельского Совета».

Дел у Алексея Ивановича стало невпроворот. Но недолгой оказалась эта полюбившаяся ему напряженная жизнь. Началась война. Алексей Иванович одним из первых примчался к секретарю райкома партии А. В. Суслину:

— Отпустите на фронт.

— Остынь, Алексей Иванович. Работы в селах через край — надо все перестраивать на военный лад.

И все-таки Мирошин тогда отчасти удовлетворил просьбу Ижукина: направил его на курсы подрывников. Там Ижукин — небольшого роста, живой, крепко сбитый, любознательный — приобрел навыки минера-подрывника.

И снова встреча с секретарем райкома партии.

— Вот что, Алексей Иванович, — сказал ему Суслин, — поезжай в Думчу. Помоги убрать урожай да толком спрячь хлеб от супостата.

Увидев нахмуренное лицо Ижукина, секретарь райкома продолжил:

— Не волнуйся, Алексей Иванович, по всему видно, скоро и нам придется воевать. Враг уже рядом — уйдем в лес, начнем боевые операции. А впрочем, полномочий председателя сельского Совета с тебя никто не снимал. Так что создавай группу самообороны, собирай оружие…

Кончался август. Алексей Иванович не раз ходил тогда по лесу и полям. Плавил в снарядах тол, заливал его в специальные формы, затем в оврагах, под пнями, проводил испытания.

Когда немцы заняли район, в глубь леса они не решались лезть. И партизаны поначалу им не особо досаждали. На первых порах они пытались организовать крушения поездов. Разбирали и растаскивали рельсы, использовали бутылки с зажигательной смесью. Но проку было мало. Охрана железнодорожных путей своевременно обнаруживала партизанскую работу, и снова беспрепятственно и безнаказанно шли немецкие составы.

Только мина, замаскированная в полотне «железки», могла сделать свое дело.

— Хватит игрушками заниматься, — заявил Алексей Иванович командиру отряда «Смерть немецким оккупантам» Понуровскому. — Пора взрывать эшелоны.

— А чем будешь взрывать? — невесело улыбаясь, спросил тот. — Уж не картошкой ли?

— Зачем картошкой?! Я свою мину придумал.

На обложке старой тетради он тут же набросал схему, рассказал принцип устройства, показал, как будет мина закладываться под рельсы. Командир одобрил новинку.

Под Новый год группа подрывников в составе двенадцати человек получила боевое задание: на перегоне Выгоничи — Полужье подорвать воинский эшелон. Мину удалось заложить без особого труда. Но всех одолевали сомнения: сработает ли она?

Зашумел поезд. И тут откуда ни возьмись — патруль: выдали следы партизан на снегу. Гитлеровцы рассыпались вдоль полотна, открыли беспорядочную стрельбу, забыв об осмотре полотна. Вдруг кто-то из солдат увидел мину. Решив остановить поезд, он стал пускать красные ракеты. А машинист подумал, что напали партизаны, прибавил скорость. И тут раздался взрыв. Паровоз повалился набок, вагоны полезли друг на друга, стали рваться снаряды…

Когда партизаны вернулись в отряд, Алексей Иванович оказался в центре внимания. Комиссар, похвалив его, сказал Б. К. Игнашкову — командиру диверсионной группы:

— Надо обучать молодых партизан подрывному делу. Нам нужно побольше таких подрывников, как Ижукин.

На бюро подпольного райкома партии утвердили руководителей диверсионных групп и план подготовки подрывников. Почти ежедневно диверсионные группы отправлялись к линии железной дороги Гомель — Брянск. И почти всегда им сопутствовала удача. А 14 января Ижукин и Согреев, находясь в разведке, обстреляли двухмоторный бомбардировщик «Хейнкель-111». Самолет и экипаж были захвачены.

Так загремела слава об Ижукине.

Железную дорогу гитлеровцы стали охранять пуще глаза. На каждый километр полотна выставляли в ночное время по нескольку патрульных. Ночью при любом шорохе в небо взлетали ракеты. Тут же незамедлительно высылались наряды с собаками, выезжал бронепоезд. Гитлеровцы проложили вторые шпалы, чтобы уменьшить прогиб рельсов. Партизаны тут же нашли выход — стали ставить взрыватель на рельс. Тогда немцы прикрепили впереди паровоза щетки. Партизаны ухитрились взрыватель пристраивать встык. Фашисты пустили впереди паровозов пустые платформы. И снова партизаны нашли контрход — стали взрывать «на удочку». Дзоты, заграждения, минирование подступов — все оказывалось бессильным против русской сметки.

…В ту ночь немцы вдоль пути натянули сетку с навешанными на нее пустыми консервными банками. Об этом еще никто не знал. Ижукин, Подымалкин, Новиков, Чушикин бесшумно приподняли шестами «громыхалку», осторожно подползли под нее и, убедившись, что их никто не обнаружил, двинулись вперед. И вдруг — грохот, звон! Кинулись назад, едва сумели выбраться.

Как только немцы успокоились, партизаны вышли на другом участке. Нащупали сетку — «громыхалку», осторожно вырезали отверстие, проскользнули в окоп. Едва отдышались — поезд. Нервы напряглись, сердце стучит громче колес. А вдали еще патруль маячит.

Мину все же поставили быстро. Стали уходить, расправляя шнур, чтобы взять мину «на удочку». Но вот беда — никак не найдут дыру, которую прорезали в сетке. А поезд совсем уже рядом.

— В окоп! — командует Ижукин. Залегли чуть не у самой мины. Промелькнула третья платформа, осталась еще одна, за ней — паровоз. Как быть? Пропустить эшелон невредимым — душа не соглашается, дернуть за «удочку» — завалит самих. Но рассуждать некогда — паровоз над Ижукиным. Дернул он шнур. В мгновение заходила ходуном земля. К счастью, эшелон повалился на другую сторону.

Все ли удавалось Ижукину? Нет, случались неудачи и у него. 2 мая 1942 года с помощью карачевских партизан положил в лодку 240 килограммов тола. Снаряженную таким образом пустил ее по Ревне к мосту, что на станции Синезерки. Рассчитал вроде точно, но лодка, не дойдя нескольких метров до моста, наткнулась на ледокольные сооружения. От взрыва охрана полетела в воздух, верхний настил моста разбросало. Сам Ижукин упал с дерева, с которого наблюдал за лодкой.

Однажды на маленькую группу партизан напал отряд карателей.

— Хлопцы, отходите, я прикрою, — крикнул Алексей. Рядом раздался взрыв; в глазах потемнело, он опустился на землю. «Черт, нога…» А немцы — не меньше пятнадцати — приближались. Морщась от боли, он приподнялся, отцепил от пояса две последние гранаты, бросил их. Вслед за оглушающими взрывами раздались крики, стоны…

Но преследование все же продолжалось. И тогда Ижукин вспомнил, что где-то рядом — минное поле. Пополз в ту сторону: «Будь что будет, а живым шиш меня возьмете…»

Полз и думал: «Сейчас рванет… Еще метр. Теперь уже точно ахнет». Обошлось поначалу. И снова терзали мысли: «Вот за тем бугорком смерть ждет».

Но смерть отступила, не поползла за ним. Родимая земля не подвела, прикрыла его от беды.

А фашисты на заминированное поле пойти не решились. Четверо суток голодный, едва волоча раненую ногу, он брел по лесу. Мучили голод и боль, но еще больше — желание уснуть! «Нет, — убеждал себя, — не поддаваться соблазну, иначе кровью изойду…» И снова полз. Лишь на пятое утро встретился он с минерами-разведчиками из Выгоничского отряда.

Гитлеровцы еще пуще усилили охрану железнодорожных путей: минировали подходы, обстреливали открытые участки, научили собак отыскивать мины замедленного действия. Как только раненая нога перестала болеть, Ижукин с друзьями снова стал прикидывать, как усовершенствовать мину. И решение пришло. Он изобрел новый сюрприз: «НН» — неизвлекаемую, окрещенную «нахальной». Сам первый испытал эту мину.

…Из-за поворота показался воинский эшелон. Ижукин стоял в кустах почти у самой насыпи. Когда до паровоза оставалось метров двести, он сделал рывок к насыпи, бросился на рельсы и поставил «нахалку». Ее нельзя уже было обезвредить. Едва успел скатиться с насыпи, сверкнула молния, загрохотало. Ничего, что получил легкую контузию. Главное — «нахалка» сработала.

Не раз десятки советских бомбардировщиков пытались уничтожить мост через Навлю. Но зенитки не подпускали. Подкиньте нам толу, через неделю моста не будет — попросили партизаны штаб фронта. Тол доставил самолет Запыленова.

Алексей Иванович после получения задания не находил себе покоя. В голове один за другим рождались варианты действий. В состав группы были подобраны опытные диверсанты-подрывники Б. Игнашков, В. Почекин, А. Долгов, П. Береснев, А. Пайторов, Н. Аржанкин, П. Лучин, М. Воробьев, М. Широков, Н. Грошев, А. Подымалкин, Н. Андржейчик, К. Курбатов, П. Стратан… В основном это были навлинские парни, проверенные на деле.

В ночь на 12 сентября 1942 года не переставая лил мелкий холодный дождь. В третьем часу внезапным ударом партизаны уничтожили охрану, забросав огневые точки гранатами. Партизанские автоматчики под командованием И. Проскурякова начали штурм дзота около моста. Н. Андржейчик со своей группой стал минировать полотно, чтобы к мосту не подошел бронепоезд. Подносчики доставляют тол на мост, минеры укладывают его в ферму и быки моста. Ижукин распоряжался, как лучше уложить взрывчатку. Наконец, вставив в одну из шашек детонатор с бикфордовым шнуром, поджег его.

Едва партизаны отбежали от моста, как содрогнулась земля: 400 килограммов тола сделали свое дело.

Мост был выведен из строя почти на месяц. Этим взрывом Брянский лес салютовал мужественным воинам — защитникам Сталинграда. Командование фронта объявило благодарность всем партизанам, принимавшим участие в подрыве моста.