– Эй, эй! – я стряхнул его руку. – Я стражу кликну!

Кожемяка обиделся:

– Я, это… Сама завела, а теперь верещать?!

И он притиснул меня к кирпичной стене – весу в нем было, как в годовалом бычке.

Стоило, наверное, найти выход поизящнее – но я устал. Поспешно, почти суетливо – нервы, нервы! – я вернулся в свой естественный облик, и кожемякина рука, только что шарившая под подолом толстухи, нашла совсем не то, что ожидала найти.

– Э-э-э…

На секунду мне даже стало жаль его.

– Э-э-э… – он уже хрипел. Наверное, друзья не раз предупреждали его, что много пить – вредно. Что рано или поздно ко всякому пьющему человеку приходит голая мышка на зеленых лапках и, печально подмигивая, говорит: все. Наверное, в эту секунду кожемяка был уверен, что напился уже до голой мышки; бессмысленный взгляд его скользил по моей одежде, по лицу, мгновение назад бывшим лицом толстухи. Мыслительные кожемякины процессы оказались столь замедленны, что мне пришлось в порядке поощрения ткнуть его кулаком под ребра.

Через мгновение переулок был пуст.

«…Я, говорит, теперь назначенная магиня, и шиш вам всем. Уеду в город, свое дело открою, денег заработаю и буду в старости вас со держать. Сунула за пояс палку свою волшебную и была такова, во как.

Через месяц весточка приходит: устроилась! И еще как устроилась, шиш вам всем! В настоящей магической конторе, у мага второй степени, да не девочкой на побегушках – полноправной помощницей , хозяин сказал, скоро в долю возьмет… И хвалил очень за талант да за умения магические.

Сперва мы отмалчивались, да потом и сами письмо с оказией пустили, не удержались… как контора-то называется? Что делает, что за ремесло?

Бюро находок, отвечает. Чт о кто если утеряет – к господам магам идет, и господа маги отыскивают. Сама, отвечает, уже два кошелька нашла (потрошенных, правда), козу нашла, кота и пуговицу с бриллиантом.

Ох, думаем, может, и вправду? Ясное дело, что дело чепуховое – котов искать, но раз нравится ей, раз довольна, и деньги кое-какие, и в долю возьмет…

А еще через два месяца – беда. Контора-то оказалась не простая; контора с двойным дном оказалась, для виду котов искали, а на самом деле темные делишки обделывали – с чужими тенями, да с умертвиями по заказу, на расстоянии, это когда вечером спать ложишься, а к утру уже мертвяк, потому что кто-то твою тень выманил да на медный крючочек намотал… Накрыли контору. Хозяин – в бега… поди поймай его, он маг второй степени! А наша дурочка н аивная осталась. С кого спрашивать? С нее. В тюрьму… А она тех теней даже и не видела! Она понятия не имеет, как это – на медный крючочек! Допросчик, что ее допрашивал, говорит: видно, что девка ваша ни при чем, но сидеть будет, пока ТОГО не поймают… А как поймать-то его?!

И сидит, красавица, полгода уже. Королю прошение написала, но ответа пока не видать. Одно утешение: в тюрьме у них чисто, тараканов нет, постель мягкая, кормят сносно, видно, жалеют ее, дуру… И вроде бы стражник один ей приглянулся. Оно и понятно: как волшебную палку отобрали, так и девичьи чувства проклюнулись. Что будет с ней? Поймают ТОГО или не поймают? Любит ее стражник – или так, жалеет? Ответит король на прошение, помилует – или до старости в тюрьме запрет?

Не знать…»

Центр города тонул в неверном свете фонарей. Здесь еще работали питейные заведения, прохаживался патруль, крутилась скрипучая карусель, и юбки вертящихся на ней девчонок летали, как подхваченная ветром морская пена. Рынок закрывался, то и дело приходилось уворачиваться от огромных баулов, развозимых на тачках. На специальной тумбе справа от входа стоял мальчик лет двенадцати и звонким, но чуть охрипшим голосом выкрикивал платные объявления:

– Продается дом, улица Копейщиков, два этажа, недорого! Продается корова… Куплю упряжку! Приюту для сирот требуется повариха! Продается кузница со всем инструментом! Продается…

Я решительно свернул прочь от площади. От мальчишкиного голоса звенело в ушах.

– Объявляется набор на трехмесячные курсы палачей! – неслось мне вслед. – Предоставляется общее жилье! Трехразовое питание, балахон за счет казны и стипендия пять монет! Успешно сдавшим… предоставляется… заплечных дел… сдельно…

Чем дальше в ночь проваливался город, тем глуше и пустыннее становились улицы. Я слонялся без определенной цели – центр, живой и освещенный даже после полуночи, остался далеко позади. Во дворец общественных увеселений я так и не пошел, а публичные девицы, пожелавшие скрасить мой досуг, показались на редкость грязными и неаппетитными.

Когда кончился свет ночных фонарей – кончились и девицы. Вообще все прохожие куда-то делись; меня окружали, по-видимому, ремесленные переулки. Возможно, при свете дня эти приземистые строения, вывески и подворотни обладали определенным обаянием – но теперь я смотрел ночным взглядом, а потому все предметы приобретали неопрятный коричневатый оттенок. Я давно заметил, что пейзажи, впервые увиденные в темноте, не имеют шансов мне понравиться.

Я шел и думал, что, неверное, лучше бы мне выиграть на Корневое заклинание, а набор серебряных ложек и очиститель для стекла. И вовсе не потому, что трудно выбрать для справедливой кары одного-единственного злодея и не ошибиться. А потому, что через шесть месяцев – а может быть, и раньше – мне придется из вершителя судеб превратиться в обыкновенного провинциального мага. Судьба, прямо скажем, не из последних, и всю жизнь меня устраивавшая – пока во рту моем не возник вкус настоящей власти. И даже не вкус еще – предвкусие.

«Чем справедливее будет ваша Кара, чем могущественнее покаранный и чем больше злодейств у него за плечами…»

И кого же, интересно, надо мне покарать, чтобы сделаться великим магом?

Я брел узкими улочками, полностью потеряв представление о том, куда я иду. Ремесленный квартал сменился торговым. Всюду было абсолютно темно, плотно закрытые ставни не пропускали ни лучика; где-то очень далеко перекрикивались сторожа.