Сейчас всё было иначе. Это был не просто неизбежный всплеск неприязни и вражды, присутствующие в их отношениях. Это была первобытная, жестокая схватка за победу над соперником. Грон хотел покончить с ненавистью брата и его бесконечным вмешательством. Его зависть ранила Рут и подвергала их обоих опасности. Грон не мог жить в постоянной оглядке на Крану. Но даже с учётом этого, он не собирался убивать своего брата. Лишь сомкнуть челюсти на его плече, вместо горла. Но и щадить его он не станет. Какая бы кожа не оказалась в его зубах, он разорвет ее в клочья.

Когда они сцепились, огрызаясь и рыча, не обращая внимания на окружавших их соплеменников и представление, которое они устроили, Грон понял, что брат встретил его с большей решимостью, чем когда-либо. Крану всегда был уверен в своих победах, как старший и самый крупный из них, и всегда играл с Гроном, чтобы заставить его почувствовать себя маленьким и слабым, словно для него борьба была плёвым делом. Он никогда не показывал, что чувствует на самом деле, хотя Грон и так это знал. Однако сейчас, когда перед лицом Грона предстало искаженное ненавистью лицо Крану, он заметил в его глазах подлинную зависть.

Но Грон не упал под остервенелым натиском Крану, это и было свидетельством того, как сильно пребывание с Рут изменило Грона. Он не выигрывал схватку, но окровавленные руки и зажатый в зубах мех, говорили о том, что он еще не был побежден. Удары Крану гнули его тело, но не ломали дух.

Самцы становились сильнее после Связи. Они сражались за правое дело и не любили проигрывать. Они должны были защищать своих Королев. Необузданные самцы предпочитали сдаваться, нежели сражаться, они пугались и не видели смысла в том, чтобы страдать от боли. Они были не такими храбрыми, как Связанные. В этом отношении Крану отличался от других. Он хотел сражаться. Он хотел утвердить свое господство, хотя никто не бросал ему вызов. Он нуждался в этом, и Грон всегда сдавался и удовлетворял эту потребность, вместо того чтобы рисковать, получив серьезные травмы, дабы одержать победу над неизлечимым, безграничным недовольством его брата.

Но не сейчас. Он не подчинится на глазах у Рут. Если Крану собьет его с ног, он будет сражаться с ним на земле. Он пронзит кожу брата, почувствует, как под его зубами сломаются кости, и оторвет ему хвост за подлость. Крану хотел Рут, но Грон никогда не подпустит его к ней.

Они драли, пинали, били и молотили друг друга, стремясь нанести непоправимый урон, в то же время постоянно уклоняясь от смертоносных клыков противника в бешеном вихре меха и опасной близости челюстей. Они улавливали крики окружавших их соплеменников, Грила приказывала им остановиться, пока Граста не убедила её позволить им сразиться.

Грон услышал крик Рут, а потом Крану что-то ударило. Грон воспользовался тем, что его брат дернулся от удивления, чтобы временно завладеть преимуществом, прежде чем Крану придет в себя, после чего что-то ударило его снова. Краем глаза Грон заметил, как от них откатился водяной плод, но не мог позволить себе отвлечься. Возможно, Крану и не пытался убить его раньше, но сейчас, когда Грон оказал реальное сопротивление, его брат хотел безоговорочной победы.

Внезапно Грон осознал, что крик Рут был в опасной близости, после чего Крану снова дернулся от удара в спину. Грон попытался отстраниться от брата и убедиться, что Рут не пострадала, подойдя слишком близко, но Крану держал его за шкуру, расположив ноги так, чтобы подставить ему подножку, если Грон попытается пошевелиться. Грону ничего не оставалось, как наклониться и схватить Крану за руки, чтобы тот случайно не задел Рут.

Очередной крик, еще одно вздрагивание, и оба брата замерли, бросив взгляд за спину Крану, где стояла разъяренная Рут с длинной, толстой палкой, зажатой в обеих руках. Она ударила Крану палкой, развернувшись всем телом в замахе, явно намереваясь причинить ему боль, а не просто отвлечь.

Грон услышал свое имя среди ее воплей и криков, перемежающихся с неловкими движениями пальцев, которые она пыталась удобно расположить, не выпуская палку из рук. Она била в те места, до которых могла дотянуться. Крану отпустил Грона и отшатнулся от него, вытянув руку, чтобы блокировать удар палки, поскольку она продолжала замахиваться на него, оттесняя назад, пока не смогла встать между ним и Гроном. Она вытянула палку перед собой и бросила на Грона взгляд поверх плеча, бегло осмотрев его раны.

Она снова обернулась и медленно повела палкой по кругу, словно указывала на каждого члена племени, большинство из которых отпрянули от нее, а некоторые уставились на нее в изумлении. Грону не нужно было знать её язык, чтобы понять, — она отдавала приказы и сыпала угрозами, которые подчеркивала хлесткими и довольно сильными ударами палки о землю, словно пыталась проделать углубления в земле, после чего она долго указывала палкой на Крану, молча глядя на него с приподнятыми бровями.

«Вероятно, то, что он не бросил ей вызов в этот момент, было самым разумным решением, когда-либо принятым Крану», — подумал Грон. Вместо этого он опустил глаза и отступил назад.

Рут повернулась к Грону и чуть ли не с опаской подошла к нему. Она протянула руку, словно хотела прикоснуться к нему, но боялась его ран. С выражением страдания на лице она посмотрела на формировавшиеся синяки и его кровоточащую, разорванную плоть. Он рыкнул, чтобы успокоить ее, и взял ее за руку. Ему было не так уж больно. Выражение ее лица стало ожесточенным, она решительно дернула головой, после чего быстро оттащила его к дереву, на котором находилась его площадка, держа палку в другой руке.

У подножия дерева Рут подтолкнула его вперед, снова махнув головой, когда он жестом показал, что понесет ее. Она на мгновение приложила кончики пальцев к порезу на его спине, а затем подтолкнула ещё раз. Рут отвернулась и подняла палку, расставив ноги на ширину плеч. Догадавшись, что она собирается охранять его, Грон быстро вскарабкался на дерево. Теперь он начал ощущать свои раны.

Он схватил ее сумку. Больше они ни в чем не нуждались. Корзины и инструменты можно было заменить или сделать по новой, но он никогда не видел ничего похожего на вещи, которые Рут хранила в сумке, поэтому он быстро спустил ее на землю, где Рут забрала ее и закинула себе на спину. Затем она взяла его за руку и пошла обратно тем же путем, каким они сюда пришли. Несмотря на напряжение в теле, гнев, беспокойство и решимость на лице, ее прикосновение к его руке было легким и нежным, будто она по-прежнему боялась причинить ему боль.

Когда они вновь пересекали деревню, казалось, никто даже с места не сдвинулся. Рут была напряжена, но продолжала идти, мотая головой из стороны в сторону, попутно высматривая угрозы и суровым взглядом заставляя их подчиниться.

— Грон! — окликнула его Граста. — Теперь вы должны найти себе собственную территорию. Не возвращайся сюда. Возьми свою Королеву и уходи.

Он все прекрасно понимал. Королевы не могли жить вместе, особенно Королевы зрелого, брачного возраста. Граста позволила Гриле остаться, потому что та мирно сложила с себя полномочия. К тому же, в то время в свиту Грилы входило почти все племя, и с их изгнанием у Грасты не осталось бы ничего, за что стоило бы бороться. Грила вышла из своего брачного периода, но у неё были недостаточно подросшие дети, которые нуждались в племени способном их воспитать. Граста же наоборот вошла в брачный период и нуждалась в советах кого-то опытного. В свое время они неплохо сработались.

Но Рут не могла остаться. Она возбуждала самцов, вызывала раздоры и вносила раскол, не по своей вине. Даже если она больше ни с кем не Свяжет себя Узами из племени Грасты, она может родить детей, возможно, дочь, которая бросит Грасте вызов. Альфа не могла допустить, чтобы это произошло у нее под носом, в ее племени, и подорвало ее авторитет.

После того как Грон и Крану так свирепо и открыто боролись из-за Рут, Граста должна была принять меры. С ее стороны было весьма великодушно отправить Рут на поиски собственной территории. Это был естественный вариант событий, то, что так или иначе должно было произойти. Изгнания вполне хватало, чтобы сохранить прайд Грасты в целости и сохранности.

Грон бросил на Грасту благодарный взгляд.

— Я понимаю. Спасибо, — сказал он.

Затем Граста отвернулась от него.

— Крану! Ты изгнан!

— Что? — взвыл его брат. По спине Грона пробежал холодок. Изгнать неСвязанного самца… Его народ нуждался в племени. Скитаться одному — значит пребывать в отчаянном положении. Однако, в данном случае Грон представить себе не мог, чтобы Крану остался. Не при таких обстоятельствах. Он был слишком зол, слишком жаден. Рано или поздно он бы покинул племя и отправился на поиски другой Королевы, с которой можно будет образовать Связь. Это было лишь вопросом времени.

— Ты дрался передо мной за другую Королеву, на что еще ты рассчитывал? — спросила Граста на удивление ровным голосом. Грон ожидал, что она побьет самца, который таким образом продемонстрировал свою неверность, но, возможно, Граста посчитала, что он уже достаточно наказан.

Повисла гнетущая и звенящая тишина, прежде чем Крану неохотно согласился.

— Отлично, — выплюнул он, стирая кровь со рта. Он сердито протиснулся мимо своих соплеменников и зашагал в сторону деревьев.

— Граста… — начала Грила.

— Ты бы поступила жестче, Грила, ты же знаешь, — перебила её альфа. Грила не стала спорить, хотя Отцы её Прайма стояли позади нее, положив руки ей на спину, опечаленные и подавленные тем, что их семью разлучали. — Ты вольна делать все, что пожелаешь. Если последуешь за ними, я не остановлю тебя, — добавила Граста.

Грила опустила голову в знак согласия.