Глава 19

Они проснулись почти в той же позе, что и заснули, хотя в какой-то момент ночи Грон придвинул Рут поближе к себе. Он был доволен тем, что лежал и позволял Рут ласково гладить себя по шкуре после ночи, проведенной вместе. Он вернул свое место, а возможно, и больше. Его Королева была счастлива, у них был собственный дом, в котором они могли начать совместную жизнь. Он заставил себя не думать о других самцах или о том, что его собственничество повлияет на безопасность Рут. Всё, чего он хотел, это тихое время наедине с ней. Он не станет портить себе настроение, думая о вещах, которые его расстраивают.

В конце концов Рут высвободилась из его объятий и собрала одеяния, которые сняла накануне вечером, и не надела обратно. Затем она оскалила зубы и сделала вид, что моется. Грон вскочил на ноги, осознав, что пора начинать новый день, тем более, когда его ждала Королева. Он подошел к Рут и подхватил ее на руки, одной рукой поддерживая за спину, а другой — за ноги. Какое-то мгновение она выглядела потрясенной, но затем успокоилась, когда он двинулся с места, и обняла его руками за шею, положив голову ему на плечо.

Площадка была не так высоко, поэтому ему не пришлось опускать руки. Он мог спрыгнуть, удерживая Рут перед собой, что он с легкостью и сделал. Грон не сразу отпустил ее, наслаждаясь тем, что держит ее в своих объятиях. Она не была похожа на других Королев, они бы никогда такое не позволили, но Рут казалась довольной. Ему придется делать это почаще. Может, он отложит создание приспособления, которое позволит ей подниматься и спускаться с площадки, еще на несколько дней. Его Рут была особенной, и он уткнулся носом в ее лицо, чтобы дать ей понять, о чем он думает.

Он повел ее обратно через лес к пруду, в котором она купалась до этого. Он мог добраться до него, не проходя через деревню, чему был несказанно рад, поскольку теперь понимал, что они с Рут были счастливы сами по себе, без вмешательства его семьи или альфы. К тому же он знал, что близость его старого племени делает пруд безопасным. Он еще не до конца исследовал земли возле их новой площадки, чтобы рисковать жизнью Рут и позволить ей там купаться.

Она забралась в воду как-то нерешительно, затем повернулась и глянула на него, жестом приглашая следовать за ней. Он вздохнул про себя, не понимая ее потребности в том, чтобы он постоянно мочил свою шкуру. Он не понимал, зачем она вошла в воду, учитывая, что та была холодной, а ее кожа незащищенной. Но он все равно пошел к ней. Может на этот раз она будет довольна только его обществом?

Он зашел в воду по колено, старательно удерживая хвост сухим, она снова показала зубы и принялась мыться. Она намочила маленький кусочек ткани и теперь использовала его на себе, а Грон разрывался между наблюдением за ней и наблюдением за деревьями. Он должен быть настороже, ведь поблизости бродил Пожиратель, к тому же он прекрасно понимал, что прошло уже несколько дней с тех пор, как он в последний раз видел Крану, а он знал, что его старший брат никогда не отказывался от желаемого.

Вскоре Рут закончила мыть себя и принялась за него, отчего Грону стало труднее сохранять бдительность. Она обтерла его кожу и мех влажной тканью, смывая грязь и пот с прошлой ночи, начиная с его ног и продвигаясь выше, в какой-то момент вынудив его зайти глубже в воду, так что он теперь стоял в ней по пояс. Когда она подошла к нему сзади, то обнаружила, что его хвост крепко прижат к нему, практически не намокнув, и ласково провела по нему своими маленькими мягкими ручками, чуть его не возбудив, а затем нежно прошлась по нему влажной тканью. Его мех был таким густым, что он практически не чувствовал влагу, но все равно забрал хвост обратно, когда она закончила, и на всякий случай начал согревать его в своих ладонях.

Рут продолжала омывать его своей тканью, в то время как он изо всех сил старался вытерпеть это. Рут периодически заговаривала с ним, и ему это нравилось. Когда она молчала, ему становилось неспокойно. Наконец она закончила, и он последовал за ней на берег с таким рвением, что она издала тот переливистый счастливый звук. Она подняла большую материю и обтерла ей его шкуру, что-то весело щебеча, после чего высушила свою кожу и обернула ткань вокруг своего тела, чтобы прикрыть грудь и бедра.

«Она замерзнет, удерживая мокрую ткань так близко к коже», — подумал Грон, удивляясь ее мотивам. Она выжидающе посмотрела на него, словно спрашивая «что теперь?». Он посчитал, что должен отвезти ее обратно в деревню племени, чтобы забрать то немногое, что они должны были отнести на их новую навесную площадку, отмахнувшись от своего нежелания. Они пойдут быстро и так же быстро все заберут. Тогда они смогут уйти и начать их совместную жизнь должным образом. Он не позволит своей семье встать у него на пути.

Грон убеждал себя, что не нужно бояться, но все же опасался всего того, что могло произойти. Прошлой ночью ему удалось вернуть себе своё место, и хотя Рут не заберет его так скоро, он знал, что не может контролировать то, куда она посмотрит и чего захочет. Он хотел остаться с ней наедине. Он не хотел, чтобы она смотрела на других самцов и уж тем более искала супруга. Он знал, что это неправильно, но не станет помогать, поскольку это лишь ухудшит ситуацию и причинит ей боль.

Собравшись с духом, продолжая бороться с тоской и неуверенностью, терзавшими его с тех пор, как он вернулся в свое племя, Грон взял Рут за руку и повел ее через лес. Если она возьмет другого самца, это будет ее решение. Он просто не отойдет от нее и предупредит любого самца, который к ней приблизится, что он пойдёт на все, что угодно, чтобы прогнать их.

Не успели они выйти на поляну, как Грон почувствовал что-то неладное. Он сбавил шаг и огляделся, почувствовав, как внутри него нарастает паранойя. Он бросил взгляд на свою семью. Крану разговаривал с родителями, и Грон понял, что что-то стряслось. Никто не работал, все просто стояли небольшими группами. Не было ни криков, ни разговоров, только тихий как ветер шепот, который постепенно смолк, когда он и Рут пересекли полянку.

Его семья заметила его, и выражение их лиц пробудило в нем страх. Его родители выглядели… опечаленными, будто случилось нечто ужасное. Он сразу же начал искать взглядом Мруина, но обнаружил своего младшего брата, с унынием прислонившегося к дереву неподалеку от остальных членов семьи, словно его не допустили к разговору. Мруин был в порядке, так что же могло случиться? Наверно, они получили известие о его сестре и ее новом племени, но тогда почему это взволновало всю деревню? Может кто-то еще пропал? Может Пожиратель вернулся?

Но тогда, почему его родители смотрели на него так сосредоточенно, как будто он стал причиной их боли…

Разочарованные.

Затем Крану повернулся, но Грон не заметил на его лице ни выражения печали, ни выражения боли. Его эмоции были тщательно скрыты за маской безобидности и кротости, как это было всегда, когда они росли, а он замышлял недоброе. Грон понял, что Крану что-то сказал о нем. Он не отказался от своей кампании против Грона и Рут. Грон остановился и зарычал, обнажив свои длинные клыки в оскале. Он почувствовал, как Рут подошла к нему вплотную, и он спрятал ее себе за спину.

— Грон! — первой заговорила его мать. Ее повелительный тон оборвал его рык.

Он перевел взгляд на нее.

— Что он сделал? — ощерился он, его голос был глубже и грубее, чем когда-либо.

— Что сделал ты, сын? — ответила Грила.

Хвост Грона неуверенно дернулся, когда он рефлекторно обдумал свои недавние действия, но не нашел в них ничего, чему они могли воспротивиться, ничего, что заслуживало бы такой реакции.

— Ничего, — сказал он им уверенным голосом, но все равно занервничал, когда Граста зашла с боку. Ему не нравилось, что она могла напасть на него со стороны. Он знал, что она может заставить его подчиниться ей, применив грубую силу.

Крану зарычал, сделав шаг вперед.

— Я рассказал им, что видел, — произнес он.

Грон снова сосредоточился на своем брате, ощутив на своих плечах неимоверную тяжесть ненависти и ярости. Склонив голову и полуприсев, он приготовился сразиться и пустить кровь.

— Что ты видел? Что? — требовательно спросил он.

Крану растянут губы в своей обычной надменной ухмылке.

— Я видел, как ты взобрался на неё, — произнёс он с отвращением.

Осознание того, что его брат снова наблюдал за ними, и, что важнее, за Рут, когда они спаривались, в тот момент, который они считали личным, свело Грона с ума. Он злобно зарычал, и от этого рыка окружавшие их неСвязанные самцы отпрянули в знак покорности, и он бросился на Крану, вырвавшись при этом из цепких рук Рут, но не услышав исторгнутого ею аха.

— Как ты смеешь..?!

Королевы пришли в движение, чтобы перехватить его прежде, чем он доберется до Крану и разорвет его на части, но у него хватило здравого смысла обуздать свой пыл.

— Посмотрите на него! Видите, какой он агрессивный! — обвинил его Крану, ища поддержки у окружающих. — Связь со странной Королевой сделала его безумным!

— Безумным? Безумный здесь — ты, Крану! Выследивший нас и наблюдавший за нами… Если я и обезумел, то только оттого, что вырос рядом с тобой, твоей ненавистью и завистью. Ты жестокий, трусливый, отчаявшийся, жалкий…

Крану зарычал и бросился на Грона. Королевы не были готовы остановить его, поскольку они наблюдали за Гроном, думая, что он не в себе, ведь Крану спокойно разговаривал с ними несколько минут назад. Грон с радостью встретил атаку Крану, они столкнулись телами, когда бросились друг на друга, затормозив на мягких листьях, вцепившись в меха и скользкую от пота кожу противника. Они скрежетали и щелкали зубами, пока сражались с такой яростью, с какой не дрались даже в детстве, не взирая на степень снедаемой их ненависти в те давние времена.