— После вас, — я прошла мимо него, чтобы открыть дверь, ощутила бурю его энергии, задевшую мою руку. Знакомый запах заполнил мой нос, едкий привкус окутал язык. На миг я оказалась на хвое, пальцы сжимались от желания дышать.

Сон Кена.

Я взглянула на его лицо, пока входила. Его глаза были полностью черными.

«Ладно», — хоть мне снились фрагменты людей, я была уверена, что была человеком. А Кен? И что означало то, что, хоть он странный, с ним было безопаснее, чем искать папу в одиночку?

— Запах твоего отца тут сильный, — сказал Кен за мной. Я быстро шагала по коридору. Там было пусто, двери кабинетов не пропускали свет. Было еще рано, чтобы профессоры прибыли к себе. Я надеялась на то, что Хайка тут не было. Может, папа уже ушел домой.

Дверь Хайка была приоткрыта, свет падал в тусклый коридор.

Я зашла так далеко в панике, но вдруг мысль, что я войду в логово Хайка, сдавила мою грудь, и я резко остановилась.

Мертвый мальчик на дне ямы, его кудри блестели от крови. Крючконосая женщина в коридоре. Тошнотворная смесь кардамона и гнили.

— Все хорошо, — хрипло сказал Кен. Он коснулся моего плеча.

Тепло заполнило грудь, и я смогла глубоко вдохнуть. И фрагменты погасли, как спичка в стакане воды.

Из кабинета донесся приглушенный всхлип. Папа. Я прошла в дверь. Тот же дешевый металлический стол выделялся среди алой роскоши. Огромный камень стоял у стены. Хайка не было. Всхлип донесся снова. Папа сжался в углу, голова была между колен.

— Пап? — я опустилась рядом с ним. Моя ладонь замерла над его спиной. Пару раз в прошлом, когда папа был во время «срыва», он резко реагировал на мои прикосновения.

— Кровь… она в крови, — сказал папа. Наверное, видел один из фрагментов Хайка. Будет хуже, если я его коснусь. Я села на пятки.

— Пап, вставай. Тут нельзя оставаться.

Он поднял голову. Его лицо было в красных пятнах, блестело от слез.

Ком с болью застрял в горле. Мне не нравилось видеть его таким. Терпеть это. Разрываться между желанием тряхнуть его и обнять, и я могла лишь сидеть на коленях, сжимая крепко кулаки, пока я дрожала.

— Кто в крови? — сказал Кен. Его теплые ноги прижимались ко мне сзади, поддерживая.

— Девушка в коридоре, — прошептал папа.

Я охнула.

— Юноша в колодце.

Кен решит, что это бред сумасшедшего, но если услышит Хайк…

— Нельзя, чтобы Хайк нашел нас тут, — сказала я.

— Хайк — просто человек, — буркнул Кен. Он опустился рядом с папой, и моя спина стала холодной без его тепла. — Не опасен для баку.

— Опасность, Кои, — сказал папа. Дрожащие ладони впились в мою толстовку у воротника. Он встал, его мышцам хватило сил поднять меня с ним. — Всюду кровь, — сказал он, ладонь впилась в мои волосы. — Пропитала ее изорванную блузку.

— Хватит, — прошипела я. — Я тут. Я в порядке.

Отец провел потным большим пальцем по центру моего лба к переносице.

— Кои, — его зрачки стали черными точками. — Еще жива.

«Он не в себе», — касания были необходимым риском. Я сжала его запястья и оттащила папу от стены.

— Тут что-то есть, — сказал Кен, прижав ладонь к моему плечу. Его запах подавил вонь старых пряностей и плесени в кабинете Хайка.

— Тут мы, — рявкнула я. — И скоро будет Хайк.

Кен хмуро посмотрел на меня, оскалился, показывая белые зубы. Его ноздри раздувались, он высунул язык, пробуя воздух. Он медленно развернулся.

— Не человек и не баку.

Он медленно шагнул к камню.

Кен мог стоять тут и играть в странного парня, но я должна была увести папу. Я потянула его, но папа упирался и сосредоточился на Кене и камне.

— Это не просто камень, — сказал Кен. Его ладони замерли над поверхностью камня, словно он ощущал тепло. — Там что-то есть… почти как Те, но не совсем.

— Вишап, — сказал папа. — Я не могу… дотянуться до снов… не могу защитить… — его тело напряглось, содрогнулось, и я обвила его плечи рукой, чтобы удержать его вес.

— Запах камня неправильный, — сказал Кен. — Как странные пряности и металл. Что-то неправильно спит в этом камне. Нужно уйти, пока оно не проснулось.

Я отчаянно вздохнула.

— Думаешь?

Кен покачал головой, взял папу за другую руку и закинул на свои плечи. Мы повели папу от камня к двери.

Хайк стоял на пороге, на его лице была пустая маска. Это могло быть его удивлением, потому что через миг я увидела с ужасом то, как его лицо становится таким, как в мультиках: злая насмешка. Он даже потирал руки.

— Какой приятный сюрприз, мисс Пирс.

— Эм, профессор Хайк, здравствуйте.

Папа что-то буркнул на диалекте. Я не уловила значение, но Кен кивнул в сторону Хайка.

— Эм, это мой отец. Я думала, что он поможет мне с… переводами.

— Отлично, — сказал Хайк. Он шагнул в свой кабинет, потянулся к моему локтю. — Тогда просто… — сказал он, и Кен зарычал.

Зарычал.

Я отпрянула, вес папы остался на мне. Я услышала хорош сзади, словно двигался камень.

Кен зарычал снова. А потом оказался передо мной, закрывая от Хайка. И все сходство с нормальностью пропало. Кен согнулся, одна нога была сзади, и обе ладони с когтями были на уровне груди.

— И что же ты такое? — профессор не боялся. Он выглядел радостно.

— Мы уходим, — хрипло сказал Кен, его слова звучали глухо из-за сжатых челюстей.

— Нет, вы только пришли, — Хайк шагнул вперед, но резко застыл из-да когтей Кена. Когти? Пальцы Кена не напоминали когти, а на их концах были толстые ногти длиной с дюйм грязно-бежевого цвета. Хайк посмотрел на коготь на его груди и моргнул.

— Мы уходим, — повторил Кен.

— Но ты даже не назвал имя, — сказал Хайк. От того, как он произнес «имя», я поежилась, вспомнила, как странно кружился класс Канэко-сенсея. Разум был настороже, кожу покалывало. Я усиленно ощущала шершавую ткань рубашки папы и удушающий запах кардамона. За нами снова подвинулся камень. Раздался громкий треск.

Улыбка Хайка стала шире, и на миг он перевел взгляд с Кена на камень. От увиденного он шагнул ближе, не думая, что когти Кена оставили дырки в его рубашке.

«Соберись», — я покачала головой и уперлась в тело папы бедром.

— Не ошибись, считая меня несведущим, — сказал Кен.

Довольное лицо Хайка дрогнуло на миг.

— Не бойся, я не ошибся ни в тебе, ни в мисс Пирс. Мне интересно, кто же ты.

— Кицунэ нам поможет, не даст тебе умереть, — сказал папа на японском, но без диалекта. Его глаза были ясными. Кен фыркнул.

— Кицунэ, — повторил Хайк. Его голос давил, полный гармонии, странный, и в воздухе запахло горелой паприкой. — Интересно, — мои руки и спина дрожали. — Я покажу, что вам покажется интересным.

Я быстро заморгала, пытаясь убрать жжение паприки.

Гулкий голос Хайка продолжал:

— Уверен, у вас есть немного времени до…

«Нельзя, чтобы он договорил».

— Идем, — заявила я, тяжело дыша, пробиваясь сквозь туман специй. — Вперед.

Слова Хайка сбились, гнев пробил его любезную маску.

Кен выпрямился. Он ладонью оттолкнул Хайка с дороги. Хайк врезался в стену, охнув, из него вылетел воздух.

Я потащила папу за руку, кожу на шее покалывало, там проступили мурашки. Мы миновали Хайка и дверь. Я поспешила по пустому коридору, зная, что Хайк бросится за нами и вот-вот заберет у меня папу.

Я оглянулась возле угла. Хайк стоял у себя в кабинете, пронзая меня мрачным взглядом.