В этот раз Черник тоже вернулся туда, замедлил бег, потом пошел шагом по кругу, делая махи руками. Затем остановился и стал делать наклоны, доставая носки кроссовок сначала кончиками пальцев, потом вторыми суставами, потом костяшками и наконец попытался коснуться кроссовок ладонями. На этот раз попытка удалась, это означало, что он в хорошей форме, что мышцы и суставы не забиты всякой ерундой.

Черняк выпрямился и вдруг почувствовал, как в правую ягодицу что-то резко и довольно болезненно кольнуло. Потянул или порвал мышцу? Приступ невралгии? От того места, где кольнуло, расползлось тепло и ноющая, чуть дергающая боль. Черняк машинально ощупал мышцу, пальцы его наткнулись на кончик какого-то металлического стерженька. Дрожь прошла по спине, взбираясь все выше, словно ища выход через поры кожи на голове. Опасность? Опасность! Черняк резко обернулся, вглядываясь в чернеющие кусты и пытался рассмотреть там источник тревоги и страха, вдруг охвативших его. Он пожалел, что не захватил с собой пистолет. Черняк никогда не брал с собой оружия, ему почему-то даже в голову не приходило, что с ним что-то может случиться так близко от дома. А сейчас надо вырвать металлическую занозу. Он поднял край куртки, сунул руку под брюки, пальцы сразу нащупали влажное липкое пятно. И заноза — вот она. Черняк сжал стерженек пальцами и дернул. Боли он почти не почувствовал, но наступила слабость, в ушах зашумело, все поплыло…

… Очнулся Черняк от того, что кто-то похлопал его по щеке. Голос, незнакомый, издалека:

— Как ваше имя и отчество?

— Григории Маркович.

— Расскажите, где вы живете.

Провал. Голос почему-то звучит недовольно. Он что-то не так сказал?

— На какой машине вы ездили?

— …

— Где вы стояли? Кто проезжал мимо? Кто вас видел? Он проваливался во что-то мягкое, теплое, обволакивающее. Но голос был беспощаден, он вытаскивал его, терзал. Надо было говорить, говорить, чтобы голос наконец оставил его в покое, чтобы наступило блаженное полузабытье…

… В какой уже раз он пришел в себя? Или это опять приснилось ему? Майские вечера были еще прохладны, Черняк задрожал. Где он?! Пощупал рукой — холодная трава в росе. Голова раскалывалась, во рту было сухо. Черняк уперся руками в землю и попытался приподняться. Перед глазами все поплыло, затошнило. Он был пьян накануне? Постанывая и кряхтя Черняк выпрямился. Звезды в небе, в пруду отражены огни многоэтажек. Ага, вот где он! Который теперь час? Часы на руке были, но он не мог рассмотреть положение стрелок.

Черняк побрел по тропинке вверх. Выйдя на свет, рассмотрел стрелки на циферблате — половина одиннадцатого! Значит, ночь. Что за кошмар?! Он стал хлестать себя по щекам. Боль была настоящей, ощутимой. Но ведь его не ограбили, не избили, одежда и обувь на нем, дорогие часы тоже, ключи… Ключи от квартиры, от гаража.

Поднявшись на свой этаж, Черняк отпер дверь, включил свет в прихожей. И тут зазвонил телефон.

— Где ты болтаешься?! — загрохотало в трубке. — Тебя обыскались, звонили повсюду. Шеф несколько раз спрашивал.

— Я… Побегать утром вышел, — голос был сиплым, натужным.

— Что значит — утром? Сейчас времени сколько, ты знаешь?

— Знаю…

— Да ты нажрался, падла, что ли?!

— Нет, — с усилием выдавил Черняк, начиная подозревать, что с ним случилось нечто похуже…

— Вот, значит, как оно было, — Виталий Дмитриевич покачал головой.

— Вы что же — с самого начала предполагали все это? — спросил Ковригин.

— Куда там! О том, что Шостака убили, я догадывался процентов, может на шестьдесят, то есть немного больше чем наполовину уверен был. Но вот, что механизм устранения таким оказался… Это просто фантастикой отдает.

— Да, дистанционно включился излучатель, вмонтированной в подголовник. Шостак был оглушен, надо думать. Машина, которую вел Черняк, шла чуть поодаль. Когда автомобиль Шостака подъезжал к повороту, поступил радиосигнал, заставивший включить излучатель. И мозг Шостака отключился на несколько секунд. Черняк достаточно подробно рассказал о действиях напарника, что позволяет установить именно такой механизм убийства.

— А напарник-то, Саричев, исчез, — вздохнул Виталий Дмитриевич. — Что ж, реагируют они адекватно. Считать, что не могут отличить налет рэкетиров-дилетантов от спланированной акции похищения, с последующим допросом при помощи «химии», значит попросту их недооценивать. Но и переоценивать не следует. Они — непрофессионалы. И пока не прибегли к услугам профессионалов, надо взять Вовенко, поговорить с ним.

Широкоплечий мужчина в темной свободной куртке вышел из подъезда, огляделся. Потом сделал едва заметный жест, и Вовенко выбрался из автомобиля. Он юркнул — иначе подобную манеру передвижения назвать нельзя было — мимо телохранителя в подъезд. Телохранитель прошел следом, но вскоре опять появился на улице.

— Внимание! Сейчас должен поступить сигнал, — сказал Мосейкин.

Телохранитель наклонился к открытому окну автомобиля, мужчина, сидевший там на заднем сидении, что-то держал в руке.

— У них обычная рация типа милицейской. Наверное, Вовенко им сообщил, что в его квартире все в порядке, и теперь они могут ехать.

Автомобиль, словно услышав слова Мосейкина, сорвался с места, достиг перекрестка и свернул за угол.

За несколько дней до этого на стальную, оклеенную «под дерево» дверную раму, была прилеплена небольшая, размером с почтовую марку пластинка. Ее прилепили на самом верху, под бетонным перекрытием. Толщина пластинки вместе с наклеенной на нее пленкой с рисунком (тоже «под дерево») составляла не более двух миллиметров. Рудюк, прикреплявший пластинку, снял ее на следующий день. Пластинка хранила запись сигнала, отпиравшего электронный замок. Сигнал «срисовали» и изготовили «ключ», т. е. устройство, этот сигнал воспроизводившее и работающее от батарейки для электронных часов.

«Ключ» немедленно опробовал все тот же Рудюк. Стальная дверь на удивление легко открылась, но оказалась не единственной — за ней была полированная деревянная, отпиравшаяся обычным ключом.

А сейчас Мосейкин, включил прослушивание квартиры. Сначала микрофон уловил два-три щелчка — это Вовенко отпирал ключом деревянную дверь. Потом послышалось смачное «пых» — это закрылась дверь стальная, плотно пригнанная к проему. Затем опять щелчок — захлопнулась деревянная дверь. Приглушенные шаги, шорохи. Видеть Вовенко наблюдавшие не могли — после нападения на свой загородный дом, Вовенко в городской квартире постоянно держал окна зашторенными. Предстояло ожидание. У приемника остался Рудюк. Мосейкин и Купцов спустились к «уазику», сели в него и укатили. Они должны были вернуться, когда совсем стемнеет, привезти с собой Ковригина.

Когда стемнело, вернулся «уазик», Рудюк узнал звук его мотора. Ковригин, Мосейкин и Купцов минут через пять беззвучно возникли на чердаке.

Свет в спальне Вовенко погас не раньше, чем еще через час.

— Не храпит? — шутливо спросил Ковригин.

— Пока вроде рано, — тихо отозвался Рудюк. — А самое хреновое, если у него бессонница.

Подождали еще с полчаса.

— Пора, — сказал Ковригин. — Не забывайте только ничего. Не исключено, что завтра здесь кто-то появится. В подъезде дома Вовенко было тихо, только в подвале журчала вода — где-то сорвало заглушку или сильно подтекал кран. Они поднимались без лифта, с интервалом в два-три шага. Рудюк шел первым. Дойдя до двери квартиры Вовенко, он вынул из кармана плоскую пластинку и приставил ее торцом к притолоке, чуть ниже уровня ручки двери. Почти одновременно он потянул за ручку. Плавно, без скрипа стальная махина поплыла, скользя на массивных, хорошо смазанных навесах.

Рудюк молниеносно сорвал сумку с плеча и извлек из нее связку отмычек. Воткнув первую отмычку в замочную скважину деревянной полированной двери, он рукой указал на лампу, освещавшую лестничную клетку. Купцов быстро вывинтил винты, крепящие плафон, крутнул лампу, площадка погрузилась в полутьму. Чувствуя, как у него мокреет спина и пробегают по затылку мурашки, Рудюк лихорадочно менял отмычки. Прошло не менее двух минут, пока замок удалось открыть.

— Все в стороны! — шепотом приказал Ковригин, вынимая из под пояса «Глок» — австрийский револьвер с коротким стволом, очень смахивающий на игрушечный, но стреляющий пулями калибра десять миллиметров.

Рудюк присел на корточки и толкнул полированную дверь. Оказавшись в квартире, он на полусогнутых ногах быстро шмыгнул в сторону, в проход из прихожей на кухню. В квартире царила тишина. Следующим в дверной проем нырнул Ковригин. Он сразу бросился к двери спальни… и почувствовал присутствие человека. Скорее интуитивно, или каким-то рудиментарным инстинктом определив положение невидимого врага, Ковригин сделал шаг в сторону, прижимаясь спиной к стене, а правой рукой схватил за шею человека-невидимку. Раскручивая его плавно со всем нарастающим усилием, словно метая диск, Ковригин сделал шаг к противоположной стене. Пришельцу из темноты пришлось с глухим стоном врезаться в стену верхней частью тела и по стене сползти вниз.

…Вовенко с трудом разлепил веки и поглядел на часы, стоявшие на столике. Без четверти пять. Уже совсем светло, как и положено летом. Голова болела. Это от того, что его ударили головой о стену? Запекшаяся кровь в ноздре и на верхней губе. Да, его слегка зашибли, но главное было потом. Он ведь специалист, обманываться не может — потом был пентотал натрия. Эликсир откровенности.

Значит, это тоже были профессионалы? Не надо торопиться, лучше все разложить, рассортировать… Итак, электронный замок на входной двери. Можно предположить, что кто-то из разработчиков схемы или непосредственных изготовителей решил разбогатеть — вроде того кретина Зубова, продавшего генератор обычным грабителям. «Прокол» тогда получился досадный, тем более что «гастролеры» исчезли, словно в воздухе растворились. Но случай не смертельный. Если они где-то нарвутся, и генератор всплывет, след все равно обрывается на Зубове, которого уже нет…