4

Он был крошечным. Таким маленьким, что едва выходил за пределы ладони Таны. Маленькая, хрупкая и теперь одинокая. Из-за нее драгоценный котенок остался один на всем свете. Как она будет жить с тем, что натворила? Конечно, это был несчастный случай. И, возможно, Сурдж был прав. Может быть, у матери котенка было желание умереть. Но это не облегчило… и никогда не облегчит… вину Таны.

Прошло несколько часов, и в большом доме воцарилась тишина. Не пустота. Просто тишина.

С ребенком все будет хорошо. Элла сказала, что она поправится отдохнув. А когда ее зверь будет уверен, что она вне опасности, она снова превратится в младенца.

А до тех пор она останется на руках у Таны. Самое меньшее, что она могла сделать, это позаботиться о бедняжке, пока ей не станет лучше.

Она поерзала на диване, чтобы устроиться поудобнее.

Оуэн перестал расхаживать и шагнул вперед.

– Дай мне подержать ее немного. Тебе нужен перерыв.

– Нет, – отрезала Тана. – Я в порядке.

Он в отчаянии всплеснул руками и снова принялся расхаживать по комнате. Он уже позвонил домой и рассказал Мэджику о случившемся. Она представила себе, как их лидер дергает себя за волосы, словно генеральный директор в стрессовой ситуации. Как будто на его плечи легла тяжесть всего мира. Вот только беспокойство Мэджика никогда не имело смысла. Он даже не считал себя их лидером. Они были просто группой кошек, которые работали вместе, как он любил говорить.

Тана подняла глаза. Дрейк сидел в кресле напротив, Элла устроилась у него на коленях. Он был более расслабленным, чем Мэджик в хороший день, и он был настоящим альфой. Хмурый взгляд между бровей был единственным намеком на его беспокойство. И то, как он жевал эту чертову жвачку, чертовски раздражало.

Блистер прислонился к стене и притянул Энни к себе. Он уткнулся лицом в ее волосы и глубоко вздохнул. Это было так интимно, что Тане пришлось отвести взгляд.

Панк сидела в кресле и грызла ноготь большого пальца. Между ней и Оуином было достаточно нервной энергии, чтобы осветить целый квартал.

Взгляд Таны остановился на Сурдже. Он пристально смотрел на нее, и, хотя он был на другом конце комнаты, она чувствовала себя слишком близко к нему. То, как он отреагировал на случившееся... как будто то, что она сделала, каким-то образом повлияло и на него. Конечно, так оно и было. Это затронуло их всех. Мысль о том, что ты можешь ехать и случайно убить еще одного оборотня, не так часто появлялась в их головах, чтобы волноваться об этом.

И все же они были здесь.

При мысли о том, что она натворила, ее снова затошнило. Как это могло случиться?

Но Сурдж держал ее за руку, как будто они были партнерами. Как будто ее проблемы были его проблемами. Как будто они были вместе, хотя знали друг друга всего несколько недель.

Было ли у нее такое раньше?

Может быть, с Оуином, но то, как он изолировал себя, заставляло это ощущаться иначе, чем то, что случилось с Сурджем.

Его безжалостный взгляд заставлял ее чувствовать себя беззащитной. И сколько бы она ни ловила его взгляд, он не отводил своих глаз.

– Ты ей нравишься, малышка. – Его тон не был беззаботным, как обычно. Он был тихим. Вдумчивым. Это было странно и грустно. Как и вся эта ситуация. И это ему не подходило. – Я слышу это мурлыканье всю дорогу.

Оуин перестал расхаживать и уставился на Сурджа. Если он хотя бы подумает о том, чтобы начать это дерьмо старшего брата, она взорвется.

Глядя на пушистый комок, Тана чувствовала только отчаяние. За все, что потерял ребенок. За то, что теперь нет того, кто позаботится о ней.

Слезы навернулись у нее на глазах, в тысячный раз за последние два часа.

Все, что она могла сейчас сделать, это дать ребенку то, что она потеряла. Маму. Во всяком случае, временно. Пока ее клан не найден замену, приняла решение Тана. Она сделает все возможное, чтобы утешить милую кошечку. Диз найдет ее семью, и тогда Тана все исправит. Если они потребуют ее крови, пусть будет так.

– Может, нам стоит поискать Диза и Биста, – предложил Оуин.

Дрейк покачал головой.

– Дадим им время. Они знают, что делают.

Оуин подошел к окну и выглянул наружу.

– Проклятие. Я звоню Мэджику. Он должен быть здесь. – Он полез в карман за телефоном.

– Нет, – ответила Тана.

– Он все исправит, Тана. Он хорош в этом дерьме.

Это дерьмо. Как будто несчастный случай был просто ее ошибкой, которую можно было скрыть под ковром с помощью небольшого льстивого разговора. Немного клановой политики. Но все не так просто. Она забрала жизнь оборотня. Оставила ребенка без матери. Она нанесла непоправимый ущерб.

– Нет, – повторила она, стараясь не повышать голос и не беспокоить ребенка. – Мне не нужен Мэджик, чтобы решить мои проблемы.

Оуин неодобрительно нахмурился и сунул телефон обратно в карман джинсов.

– Ну, тебе что-нибудь все равно нужно.

Снаружи кто-то закричал, и Псы вскочили по стойке «смирно». Дрейк первым добрался до двери, Блистер и Сурдж за ним. Тана встала с котенком на руках и пошла за ними.

Внезапно Оуин оттеснил ее.

– Оставайся здесь, – потребовал он.

– Пошел ты, – прошипела она в ответ. Он не будет указывать ей, что делать. Не сейчас, когда есть более важные вещи, о которых нужно беспокоиться.

Тана обошла его и увидела Диза через дверь. Он был обнажен, как в день своего рождения, его темная кожа была покрыта кровью, а в руках он держал искалеченное тело другой рыси.

– Помогите! – закричал он, словно не понимая, что его товарищи по стае стоят рядом.

Он поднялся по ступенькам, не сводя глаз с животного, которое нес.

– Что случилось? – рявкнул Дрейк. – Где Бист?

– Ей нужна помощь, – прохрипел Диз, пытаясь протолкнуться в дверь. – Сейчас. Черт возьми, где Элла?

– Где Бист? – пронзительный крик Панк на мгновение остановил его.

– Прямо за мной. Остался волком на всякий случай. Блядь, впусти меня.

Панк выскочила наружу, меняясь с ним местами. Тана смотрела, как она бежит вниз по лестнице, когда волк Биста появился из-за деревьев рядом с домом. Она побежала к нему и он изменился, когда Панк подбежала, он поймал ее, а она обвила ногами его талию. Их губы слились в едином порыве, яростно целуя друг друга, чтобы прогнать страх.

Черт. Это было прекрасно, их любовь друг к другу. Обязательство. Панк никогда не нужно беспокоиться, что ее пара бросит ее. Волки такого дерьма не делали.

Тана повернулась к суматохе внутри. Атмосфера была наполнена напряжением, раздавались команды, происходили споры, и... смех Сурджа. Каким-то чудом котенок крепко спал у Таны на руках.

– Я, блядь, не знаю, – закричал Диз. – Я нашел ее в овраге. Она была подрана до полусмерти. И... она продолжала говорить… она продолжала говорить: Арканзас. Я больше ничего не знаю. Просто... вылечи ее, ладно? Проклятье.

Элла стиснула зубы, явно пытаясь найти в себе силы справиться с напряжением Диза.

– Осторожнее, – прорычал Дрейк, схватив Диз сзади за шею и сжимая, когда он кинулся с рычанием на Эллу.

Элла подняла руку.

– Я стараюсь, Диз. Поверь. Но она тяжело ранена. Понимаешь?

Диз покачал головой, насколько позволил Дрейк.

– Не говори мне этого. Помоги ей.

Элла принялась выкрикивать приказы, а Блистер и Энни бросились приносить нужные вещи.

– Дерьмо, дерьмо, дерьмо, – бормотал себе под нос Сурдж. – Я... я пойду приготовлю еду, ладно? Чтобы она могла поесть, когда придет в себя. Звучит неплохо? Ребята, вам нужно чего?

– Иди, Сурдж, – прорычал Дрейк.

– Пошли, – выдохнул он, хватая Тану за руку и таща ее за собой на кухню.

Она бы посопротивлялась, но не хотела видеть, как сегодня умрет еще один оборотень. Она не могла. И, похоже, это должно было случиться. И эта кошка явно принадлежала к тому же клану, что и ребенок. Сердце Таны разрывалось от жалости к молодняку.

На кухне Сурдж отпустил ее и порылся в шкафу, доставая большую миску. С другой полки он взял два кухонных полотенца. Он положил одно на дно миски.

– Вот, – сказал он. – Положи ее сюда.

Тана нахмурилась.

– В миску?

Сурдж посмотрел на нее с нервным смешком. Смех без радости. Это был его способ говорить, поняла она. Настоящий смех был только тогда, когда достигал его глаз. Но в его голубых глазах не было ни капли веселья. Уголки его глаз были напряжены. Под поверхностью танцевали миллионы эмоций, и ни одна из них не была веселой.

– Я не собираюсь ее готовить, Тана. Ребенок может отдохнуть, а ты поможешь мне. Она будет не дальше, чем в шаге.

Тана взглянула на котенка. Она не уйдет. Не повредит отпустить ее на несколько минут. Особенно если она будет там, где Тана могла все время ее видеть.

Осторожно, чтобы не сильно потревожить ребенка, она положила ее в миску, и Сурдж завернул ее в другое полотенце, чтобы ей было тепло.

– Вот, – пробормотал он. – С ней все будет в порядке.

– Я в этом не уверена.

Никто из них не говорил о ее нынешнем положении. Они имели в виду ее будущее.

– Я не стану вешать тебе лапшу на уши насчет жизнерадостности детей, потому что это неправда. Блистер тому доказательство. Я. Как и все мы. Просто взрослые так говорят, чтобы почувствовать себя лучше. Но... с ней все будет хорошо. Она привыкнет к тому, что с ней сделала жизнь, как и все мы.

Тана вытерла слезу. Она не часто плакала, но было трудно скрыть свое отчаяние.

– Когда ты стал таким мудрым? – усмехнулась она. – Разве в стае ты не тусовщик?

Он оторвал взгляд от ребенка, пронзив им Тану.

– Ты не настолько хорошо меня знаешь, чтобы судить подобным образом. Но это ничего. Мы это исправим. Очень скоро.

Он поставил кастрюльку на плиту и подошел к холодильнику.

– Я просто хотела сказать... Ты никогда не бываешь серьезным.

– Потому что я смеюсь? Потому что я улыбаюсь? Потому что я громкий? Любишь веселиться с моими братьями? – Он оглянулся на нее, приподняв бровь. – Ты здесь, когда я лежу в постели с бессонницей? Потому что это серьезное дерьмо. Или когда я участвую в гонках? Ты не в машине со мной, а тогда я чертовски серьезен.