И вдруг остановилась.

Просто этот жест, то, как Арнел прижимал пальцы к виску, все это неуловимо напоминало мне что-то…

Резко развернувшись, я быстро подошла к дракону, все так же державшему левую ладонь у лица и прижимавшему пальцы к виску, собственно присмотрелась к пальцам… И мгновенно увидела причину недуга. Швырнув плащ и шляпку поверх вещей лорда Арнела, стянула перчатки, схватила его за руку и, с искренней ненавистью глядя в глаза недоуменно взирающего на меня дракона, стянула обручальное кольцо с его безымянного пальца. Перстень, казавшийся золотым, оставался таким лишь секунду.

– Quod vera imago! – Заклинание истинного облика сорвалось с моих губ и окутало перстень, являя его серебряную сущность и опасный черный оникс в оправе, который ранее маскировался просто под банальную печатку.

Отшвырнув кольцо на пол, я язвительно поинтересовалась у дракона:

– Полегчало?

Арнел неуверенно кивнул.

Я же, роняя его руку, еще более язвительно добавила:

– Не благодарите. Вы, драконы, в принципе на благодарность не способны!

И вновь подхватив свои вещи, я ушла, уже не собираясь возвращаться.

– Анабель! – раздался окрик Арнела.

– Катитесь к чертям!!! – ответила я, распахивая дверь.

Захлопнула я ее со столь оглушительным грохотом, что все из кабинетов повысовывались в желании узнать, что случилось, а миссис Макстон и мистер Уоллан, ожидающие меня на скамье для посетителей, поднялись, с тревогой вглядываясь в мое лицо.

– Мисс Ваерти, – начала было миссис Макстон.

– А я говорила вам, сколь сильную ненависть и неприязнь питаю к драконам? – осведомилась я, нахлобучивая шляпку и набрасывая плащ на плечи.

– Н-н-нет… – неуверенно проговорила моя экономка.

– Ненавижу! – выдохнула я, уже не сдерживая ни ярости, ни эмоций.

Дверь позади меня раскрылась, и послышался голос лорда старшего следователя:

– Мисс Ваерти, я просил бы вас…

Резко развернувшись, я для начала вернула на место оскал – он ему очень шел, весьма ярко отражая суть этого лорда в целом, а после добавила:

– Знаете, кажется, я начинаю понимать жителей этого города, устроивших заговор против драконов. Вы действительно этого заслужили, причем собственным поведением, высокомерием, безнаказанностью и бесчестностью. Всего плохого, лорд Давернетти!

Но пройдя несколько шагов, я остановилась, резко развернулась и, обойдя застывшего статуей Давернетти, ворвалась в его кабинет, забрала со стола молитвенник и вот только после этого вышла.

– Мисс Ваерти, а это-то вам зачем? – разъяренно спросил полицейский.

– Буду молиться о вашей заблудшей душе! И да, – я обернулась, – не благодарите! Даже не пытайтесь. И я сейчас абсолютно серьезно. Лучше сразу катитесь к дьяволу со всей вашей благодарностью!

– Ну что вы, – Давернетти умудрился ехидно оскалиться даже иллюзией, – вашими стараниями, в смысле молитвами, мне теперь абсолютно точно уготованы райские кущи.

– Адский котел по вам плачет! – возразила я.

И гордо покинула полицейское управление.

В карете профессор Наруа хотел было что-то сказать, едва мы с миссис Макстон и мистером Уолланом расселись, но хватило одного взгляда мистера Уоллана, чтобы маг предпочел помолчать.

А меня просто трясло от негодования, обиды, гнева… обиды… снова обиды.

Я сделала все, что могла. Я наступила на горло своей гордости, поставила под удар честь, провела столько времени с Арнелом, пытаясь помочь, а что в итоге? Обряд единения мужчины и девственницы?! О, как оригинально! Оригинальность так и плещет… нечистотами из канализации. Как они могли?! Впрочем, от Давернетти я по определению ничего хорошего не ждала, но лорд Арнел…

Вспомнилось, как он вошел в комнату сестры Марисы, сжал мою ладонь… Это было так трогательно. Так приятно. Мне казалось, он хотел меня поддержать, успокоить, просто показать, что рядом, что… защитит, а он…

«Драконам хватает прикосновения, чтобы передать партнеру вожделение. Сильное, практически непреодолимое вожделение», – вспомнила я слова сестры Марисы.

Мерзавец!

Мерзавец, какой же он мерзавец!

– Мисс Ваерти… – Миссис Макстон протянула руку, сжала мои дрожащие ладони.

А я поняла, что плачу. Уже некоторое время, от обиды и жалости к себе. Мне было так жаль… меня, мои чувства, снова меня.

И закрыв лицо ладонями, я разрыдалась, не сумев сдержаться и не имея сил на это.

Вернувшись домой, я ни с кем не разговаривала, стыдясь собственной случившейся в карете истерики. Отдав плащ мистеру Уоллану, я стремительно поднялась к себе и… передумала плакать. Сняв ботинки, переобулась в домашние тапочки и несколько минут бродила из угла в угол спальни, испытывая безумное желание сходить и вымыть руки. Точнее одну руку. Много, много, крайне много раз… Мерзавец!

Воистину, если бы я сейчас занималась помощью лорду Арнелу в попытке обрести контроль над собственной сущностью, я бы… еще парочку заклинаний добавила. Или больше, чем парочку! Или…

Но драконы!

О, драконы!

Как же я была зла!

Настолько, что, покинув спальню, приказала мистеру Уоллану запереть дверь и никого не принимать сегодня, профессору Наруа не показываться мне на глаза, причем миссис Макстон, услышавшая это, очень коварно улыбнулась, так что стало ясно – пусть только попробует, моя экономка ему как минимум душ из горячего чая устроит.

Но к слову о чае:

– Миссис Макстон, можете подать мне вечерний чай в кабинет?

– Конечно, дорогая мисс Ваерти. Что-нибудь еще?

Я подумала, и добавила:

– Да, поднимайтесь ко мне вы, мистер Уоллан, мистер Илнер, мистер Оннер и Бетси.

Боевой маг, несколько изумленный подобным, уточнил:

– А я, стало быть, за бортом?!

– А вы на охране, – напомнила я о его обязанностях.

У Наруа из приоткрытого от потрясения рта чуть трубка не выпала. Миссис Макстон ее подхватила и не слишком вежливо сунула в руки оторопевшему магу.

Когда весь наш штаб собрался в кабинете профессора Стентона, я лежала на полу, с писчим пером в руках, наполненным вместо чернил моей кровью, и старательно выводила предложение: «Curiositas est nefas». Переводилось оно просто – любопытство не порок. И было нашим с профессором условным паролем, полушуточным, полусерьезным, но в любом случае для меня профессор обычно запечатывал что-либо, используя именно эту формулу. И это, несомненно, имело смысл, ведь ни одному вору не придет в голову выводить на сейфе в качестве ключа фразу «Любопытство не порок». Это был идеальный пароль.

Но с одним существенным минусом – требовалось написать данную фразу идеальным каллиграфическим почерком, а вот тут уже у меня имелись сложности… мой почерк был далек от идеала.

Так что я предпринимала уже двенадцатую попытку, в то время как мистер Уоллан и миссис Макстон поочередно рассказывали всем остальным собравшимся все, что собственно удалось узнать на данный момент. Я едва ли прислушивалась, занятая своим делом.

– Так, – проговорил, выслушав все, мистер Илнер, – значит, частично и полиция тут замешана.

– Да, – снова выводя «est nefas» ответила я, – миссис Тодс работала на полицейское управление, обеспечивая охрану тех леди, которые имели шанс подвергнуться нападению.

– Ценой жизни тех, кому следовало «обеспечивать охрану»? – мгновенно понял все мистер Оннер.

– Угу, – подтвердила я, вынужденная снова стереть надпись, потому что, увы, – опять допустила ошибку.

Бывший пират тяжело вздохнул и, нарезая сочащуюся луково-грибным паштетом ветчинную рульку на порции, поведал всем нам:

– Видел такое. Магов старой школы как погнали из империи, они устраивались, кто где мог, пираты – были одним из, как им казалось, удобных вариантов скрыться.

– Почему «были, как им казалось»? – удивилась миссис Макстон, подавая тарелки мистеру Оннеру, для того, чтобы он разложил порции по блюдам.

– Да видите ли, миссис Макстон, – повар начал раскладывать наш ужин, – пиратское сообщество оно только на первый взгляд сборище отребья, где затеряться может каждый, а по сути – те, с кем смерть всегда рядом, становятся очень осторожными, и да – у пиратов сильно развито чувство товарищества, потому что каждый знает – сегодня ты спасешь чью-то жизнь, завтра не дадут сдохнуть тебе. Поэтому у пиратов главными становятся не капитаны, а команда. Команда, которая в случае недовольства капитаном имеет полное право снять его с поста и заменить кем-то, кто способен в большей степени обеспечить сохранность личного состава.

– Несколько запутанно, – заметила Бетси.

– Только на первый взгляд, – поспешил заверить мистер Оннер, – а по факту – пираты очень быстро реагируют на угрозу. И на некоторые особенности поведения… которые нетипичны. Понимаете, Бетси, пираты – они не солдаты, не наемники и не самоубийцы. Они ворюги, осторожные и опасливые, это нормальное поведение. А когда в команде какого-то капитана вдруг вся собственно команда начала бросаться на захваченных как оголтелые… Тут с ходу заподозрили неладное. Быстро поняли и причину – новый кэп «Лунной каракатицы» был магом. И еще на парочке кораблей тоже маги у штурвала встали.

– И… – Бетси, приняв тарелку от миссис Макстон, наколола кусочек рульки на вилку, но, не поднеся ко рту, ожидала продолжения рассказа мистера Оннера.

– А что, – бывший пират криво усмехнулся, – маг ты или не маг, а когда посреди морских просторов у тебя пороховой склад взрывается, спастись шансов не много. И даже если ты маг и в огне не горишь, то акулы дело довершают быстро.

Я от такого даже писать перестала.

– О, Господи! – воскликнула Бетси.

– Кораблей двадцать потопили, – вздохнул мистер Оннер, – своих спасали, магов нет. Но и кого спасли… в общем, жалели магов даже самые жалостливые недолго, а потом как волна самоубийств пошла, так их и вовсе жалеть перестали. Вырезали всех. Никто не ушел.