Джозия ахнул.

— Ох, вот маленькая сучка.

— Я знаю, знаю. Это подозрительно. Но Гордо был на наказании с учителем и другими детьми. Так что он не мог этого сделать.

Джозия нахмурился от мыслей.

— Кэмерон не мог сделать это ни с кем другим? Ты уверен?

Я беспомощно пожал плечами.

— Я так не думаю.

— Кто ещё есть в твоём списке? — спросила Мэдисон, наклоняясь посмотреть в мой блокнот. Она перевернула страницу. — Кто такой Булл Смит?

Я закусил губу.

— Он парень из ультраправых, работает с моим отцом в автосалоне Бьюик. Он механик. По словам моего отца, у него сумасшедше большой арсенал. В плане сейфа с пистолетами и тонн мощного оружия. Поначалу он кажется приятным, но если разговорить его о политике, ему совершенно сносит крышу. У него появляется этот сумасшедший блеск в глазах и, ну, ярость.

Мне был очень знаком этот сумасшедший блеск. К сожалению, такое было не только с Буллом. Может быть, я вёл себя предубеждённо. Может быть, я ненавидел Булла потому, что он отравил моего отца. Но я всё равно считал Булла реальным подозреваемым.

Джозия выпрямился, его глаза стали ярче.

— Он когда-нибудь говорил с тобой о Уолл? Он учился здесь?

— Сколько ему лет? — спросил Мэдисон.

— Он из Сильвер Фолса, так что да, он учился здесь. Думаю, ему около сорока? Так что это было давно. Но однажды он рассказывал мне, что Уолл была «логовом чокнутого беззакония». Так что он не фанат.

— Чёрт побери! — произнёс Джозия. — Полиция знает об этом парне?

— Сомневаюсь. Мой отец довольно хорошо дружит с Буллом, так что если бы копы под него копали, мой отец знал бы об этом и был бы расстроен.

— Если бы он был одним из стрелков, с кем бы он это сделал? — с готовностью спросила Мэдисон. — У него есть ребёнок, который здесь учится? Или племянник, или ещё кто?

Я покачал головой.

— Никаких детей. Я не знаю, кем может быть второй человек.

Это никак не мог быть мой отец. Просто никак. Кроме того, я наизусть помнил описание стрелков от Лэндона, и ни мой отец, ни Булл не подходили под «маниакального», подскакивающего парня. И не важно, как мой отец был помешан на теориях заговора, он никогда бы не сделал этого. Не смотря ни на что.

Если и была одна слабая вещь, насчёт которой я мог быть уверен в своей семье, так это оно. Мой отец никогда не причинил бы боль мне или любым другим детям.

— Может, нам следует позвонить в полицию и оставить им анонимное сообщение насчёт Булла, — предложила Мэдисон.

— Я думал об этом, — сказал я. — Но сначала я пытался узнать, был ли Булл на работе 28-го сентября. Обычно он был бы, если бы не притворился больным или что-то ещё.

— Как ты можешь узнать? — спросил Джозия.

— Спрошу отца. А если он мне не скажет, я знаю секретаря автосалона.

Мэдисон явно сомневалась.

— Полиция тоже может проверить автосалон. Тебе не стоит высовываться, Брайан.

— Да, что, если Булл услышит, что ты спрашивал о нём, и решит тебя пристрелить? В фильмах такое постоянно случается, — сказал Джозия со слишком большим энтузиазмом.

Я подумал о визитке детектива Майка, которую приклеил на внутренней стороне обложки в конце своего блокнота, на всякий случай. Это было что-то вроде туза в рукаве. Только не было ощущения, что её уже пора использовать.

— Мне нужно что-нибудь твёрдое, прежде чем делать это. Если я буду просто бормотать, меня посчитают психом. А потом больше никогда не будут меня слушать.

— Мальчик, который кричал «Волк», — сказал Джозия. — Очень умно, сударь.

— Кажется, этот Булл пока наиболее вероятный подозреваемый, — сказала Мэдисон.

— Я ставлю на уборщика Фредди, — сказал Джозия.

А затем они стали спорить об этом. Я позволил им продолжить, слушая наполовину. Я открыл свой блокнот и посмотрел на визитку.

«Детектив Майк Фланнаган».

Что знал детектив Майк? Он был близок к тому, чтобы поймать стрелков? Я надеялся на это и на то, что все мои расследования окажется ни к чему. Но я не рассчитывал на это.

В конце той первой недели декабря у нас было собрание, и театральный класс Мэдисон и Лэндона показал всей школе постановку «Рождественской истории». Они должны были выступать в будний день, только для родителей, но директор Бейлор решил, что так будет лучше для моральной поддержки.

Лэндон серьёзно не был этим доволен. Они не были готовы, выступали отстойно, и не получится настоящего рождественского представления, которое театральный класс готовил на выходные. Мэдисон относилась к этому намного более философски.

— Послушай, Лэндон, — сказала она во время ланча в четверг, — завтра после седьмого урока всё закончится, и нам больше никогда не придётся это делать. Кроме того, это Рождество. Не важно, насколько мы отстойные, потому что материал всё решит.

— Диккенс, приятель, — согласился Джозия. — Это определённо решит. В плане, вы все могли бы быть обезьянами. Было бы всё равно.

Как оказалось, шоу получилось блестящим. Промахи со словами, полураскрашенный реквизит, неполадки с костюмами и всё остальное. Они могли быть плохими и дурацкими, но они были нашими плохими и дурацкими актёрами. Люди смеялись и плакали. А когда пришло время поклона, все встали и хлопали.

Это было лучшее собрание, которое проходило у нас с начала года. Или, может быть, за всё время.

Только позже я понял, что отсидел всё время и ни разу не посмотрел на двери и не подумал о стрелках.

Глава 23

Брайан

Воскресенье, 16-е декабря

Я вылез из кровати, сходил в ванную и пошёл вниз, на кухню, надеясь на блины. Позже мы должны были всей семьёй поехать за рождественской ёлкой: я, мама, отец и Лиза. Мама обычно готовила особенный завтрак в день покупки ёлки.

Но когда я прошёл на кухню, атмосфера была никак не праздничной. Мама и отец сидели за столом с чашками кофе, их лица были напряжены, будто они спорили. Лизы нигде не было видно, а она обычно просыпалась раньше меня.

— Привет, — сказал я, с опаской переводя взгляд между родителями. Я пошёл к холодильнику, чтобы налить стакан апельсинового сока.

— Доброе утро, Брайан, — напряжённым тоном сказала мама. Отец не сказал ничего. Он хмурился, глядя на свою чашку кофе.

Мой пульс ускорился, пока я наливал сок. Было ещё слишком рано для этого. Что бы это ни было.

— Присядь, Брайан, — сказал отец твёрдым, плоским голосом.

Мой желудок упал ещё ниже. Но невозможно было избежать разговора, если этого хотел мой отец. Так что я выдвинул ближайший стул за столом и сел, поставив стакан с соком и положив телефон.

— В чём дело?

Он поднял взгляд на меня, хмурясь. Его лицо было краснее, чем обычно, а губы были сжаты в прямую линию, как верёвка на петле висельника. Во всяком случае, так казалось. Я чувствовал, как внутри меня нарастает тревога, и сказал себе расслабиться. Я не сделал ничего плохого.

— Вчера вечером я видел в интернете фотографию. Угадай, кто это был? Твой маленький лучший дружок. Лэндон Хьюз.

— Ладно, — сказал я.

Мой взгляд метнулся к окну рядом со столом. Я видел задний двор. Забор. В плане, я знал, что весь стресс и проблемы сейчас на кухне, а не на улице. Но этот вид просто вызывал у меня ещё большую паранойю.

— Одна из этих фотографий шла с текстом. Ты знаешь, о чём я, — сказал он.

Мем. Мой отец говорил о мемах. Я знал, что Лэндон стал больше воевать с троллями на своей странице в Твиттере. Он стал более известным, более заметным, что означало больше нападений от ультраправых. Теперь появились мемы с Лэндоном? Отлично.

— Знаешь, что там было написано? — надавил отец.

— Папа, ты же знаешь, что в интернете люди скажут что угодно.

— Там был он с открытым ртом, и надпись: «Соси это, маленький членосос». С нацеленным ему в рот пистолетом.

Мой отец выдавил эти слова, и я был в шоке. Я никогда не слышал, чтобы он говорил слова вроде «членосос».

Я взял со стола свой телефон и сжал его, просто чтобы занять чем-то руки.

— Интернет-тролли, — произнёс я, но мой голос прозвучал слабо.

Папа наклонился ко мне, поставив локти на стол. Его лицо было злым и напряжённым, какого я раньше никогда не видел.

— Почему ты не рассказал мне, что твой дружок, с которым ты проводил так много времени, гомик?

По моей спине пробежал холодок страха.

— Ч-что?

Он стукнул кулаком по столу. Раздался громкий «бах», и я подскочил.

— Ты меня слышал! Отвечай на вопрос!

Я мог соврать. Сказать, что Лэндон не гей. Но как долго протянется ложь? Все в школе знали.

— Потому что это не важно, — мой голос дрожал, но я поднял подбородок.

— Да что ты говоришь! Ты проводишь там всё время. Ты там спишь! Ты чертовски хорошо знаешь, что я никогда не допустил бы этого, если бы знал, что он чёртов педик.

Я сжал телефон крепче. Мой отец никогда не использовал это слово перед мамой. Я увидел, как она поморщилась, когда он сказал это. Ого, он был в ярости. Я пытался придумать антикризисные меры, но ничего не шло в голову, кроме ощущения холодного ступора. Это распространило новокаин по моим конечностям.

— Твоя мать нянчится с тобой с тех пор, как тебя ранили. И я разрешал ей. Что ж, это заканчивается прямо здесь. Ты больше не будешь водиться с этим Лэндоном Хьюзом. Ни в школе. Ни дома. Нигде. Точка. С меня хватит!

Он говорил серьёзно, каждое гневное слово. Это было худшее, что могло произойти. Я смотрел на него, едва ли в силах дышать от ощущения, которое сдавило мне грудь. С него хватит? С него?

Одно в этот момент я знал: с меня хватит. Я потерял слишком много, прошёл через слишком многое. Мысль о полной потере Лэндона, единственного хорошего случая в моём мире, была просто обречённой.

— Нет, — сказал я.

Брови моего отца невероятно нахмурились.

— Что ты мне сказал?

Я повысил голос.

— Я сказал, нет, я не перестану видеться с Лэндоном. Нет, я не перестану общаться с ним в школе. Нет, я не перестану дружить с ним. И я не перестану туда ходить. Конечно, ты можешь запереть меня в комнате, сделать меня узником. Но пока ты не намерен забрать меня из школы или нанять кого-то, чтобы меня охраняли двадцать четыре часа в сутки, я найду способ сбежать. И как только сделаю это, я не вернусь.