Это заставило меня задуматься об отце и Булле, о том, как сильно они ненавидели этих детей. Это было так невероятно и так нечестно. Все в этом зале были чертовски впечатляющими. Я задумался, что бы случилось, если бы здесь был мой отец. Смог бы он просто слушать? Позволить себе почувствовать их искренность и их сердца?
Вероятно, нет. И это вызывало у меня невероятную грусть.
На ланч была пицца, и мы сделали перерыв, чтобы поесть. Я подошёл туда, где Лэндон разговаривал с темноволосым парнем. Лэндон улыбнулся и познакомил нас. В парня выстрелили несколько раз, и на данный момент у него было три операции. Я пожал ему руку, которая была прохладной и мягкой. По какой-то причине при этом на мои глаза навернулись слёзы. Мне хотелось сказать ему, что считаю его смелым, но я не доверял своему голосу.
— Как ты держишься? — спросил Лэндон после того, как парень отошёл.
— Я в порядке. А ты?
Его глаза светились решимостью.
— Я отлично. Всё идёт хорошо, ты так не думаешь? В плане, это тяжело. Но великолепно познакомиться с этими ребятами лично. Иметь шанс скооперироваться.
— Да. Я очень рад, что приехал.
Он моргнул и посмотрел на меня ближе, его улыбка исчезла.
— Ты уверен, что всё в порядке? Ты говоришь немного…
— Всё хорошо, — сказал я. — Просто много всего.
— Я знаю, — он положил руку мне на плечо. — Если тебе нужно выйти…
— Нет. Чёрт, нет. Я это не пропущу, — я попытался придумать способ объяснить. — Это как… доставать занозу. Или делать разрез, давая вытечь яду. Это больно, но хорошо. Понимаешь?
Он одарил меня нежной, озадаченной улыбкой.
— Какой поэт.
— Заткнись. Занозы это не поэзия.
К нам подошла светловолосая девушка из группы Чаттануги, её глаза были красными и опухшими.
— Простите, что перебиваю. Брайан, я просто хотела сказать, что ты очень напоминаешь мне моего брата. Он играл в футбол и закончил школу в прошлом году, и я могу представить, как он прошёл бы через то же, что и ты. Мне очень жаль, что такое произошло.
— Спасибо, — сказал я.
— Можно вас обнять, ребята? — спросила она, вытирая щёки.
Лэндон обнял её, долгим тёплым объятием, которое мог подарить только он. Затем её обнял я. Она снова расплакалась.
— Я бы хотела, чтобы пришло больше людей из моей школы, — сказала она, глотая слёзы. — Но мы принесём это с собой обратно и заставим их понять. Клянусь, заставим.
Лэндон печально ей улыбнулся.
— Спасибо. Я очень рад, что вы сегодня пришли.
Мама Лэндона подошла к нам с двумя тарелками.
— Мальчики, я взяла вам немного пиццы, пока всё не пропало.
— Спасибо, мам, — Лэндон взял тарелку с двумя кусочками пепперони.
Она протянулся мне тарелку с одним куском сырной пиццы.
— Тебе можно пиццу с сыром, сладкий? Я не была уверена.
— Нет, у меня есть крекеры и всякое такое.
— Ты уверен? — она выглядела обеспокоенной. — Что ещё я могу тебе принести? В отеле есть ресторан. Я могу принести тебе немного супа или, может быть, макароны с сыром?
Она была такой милой.
— Не думаю, что я сейчас смогу есть. Но спасибо.
В данный момент мой желудок казался связкой узлов. Я никак не смогу справиться с едой.
Она отошла, и Лэндон наблюдал за мной, пока жевал большой кусок пиццы. Он сглотнул.
— Хочешь попробовать? — он протянул кусочек мне.
Я посмотрел на его губы. Я хотел попробовать, но не пиццу. Когда я поднял взгляд обратно к его глазам, его щёки порозовели.
— Может позже, — сказал я хриплым голосом.
Лэндон прочистил горло и отвёл взгляд.
Этот день был скорее стратегическим сеансом. Все обсуждали, что можно сделать, чтобы продвинуть законы о лучшем контроле за оружием, достучаться до политиков и призвать подростков голосовать.
Я мысленно отключился, потому что в моей голове происходило много чего. Когда я оглядывался вокруг, во мне росло чувство, которое было практически слишком большим, чтобы его сдерживать. Я полагал, что это был один из тех моментов прозрения.
Дело в том, что я любил этих людей.
Я всегда чертовски восхищался Лэндоном. Я считал его таким зрелым, серьёзным и добрым. Но сейчас я видел, что он не единственный. Казалось, в этом зале все такие. Не то чтобы они не были обычными подростками, у которых, возможно, были свои комплексы и проблемы, которые ругались со своими мамами и слишком много пили. Но они были умными, осознавали и были преданны чему-то более великому.
И я хотел этого. Я хотел жить для чего-то большего, чем я сам. Делать что-нибудь со своей жизнью. Я чувствовал, будто… будто это мои люди. Здесь моё место. Здесь я хотел быть. Вот, кем я хотел быть.
Я смотрел, как Лэндон пишет ключевые моменты на огромном листе, высунув язык от сосредоточения и нахмурив брови от стараний. Моё сердце в груди колотилось как собачий хвост при виде него, при воспоминании о том, как невероятно правильно я чувствовал себя при поцелуе с ним.
Я хотел быть с этим человеком.
Да. Да. Абсолютно.
Меня охватила волна благодарности. Потому что не все находят такое, раскрывают себя. Я знаю, потому что долгое время жил наполовину. И я пообещал себе, прямо здесь и сейчас, что стану этим парнем. И ничего меня не остановит.
Глава 16
Брайан
На неделе Дня благодарения мы учились с понедельника по среду. Мы с Лэндоном не оставались наедине с тех пор, как его мама подвезла меня домой в воскресенье вечером. Полагаю, нам обоим нужно было время, чтобы обдумать тот поцелуй. Или, может быть, мы оба игнорировали толстенного слона в комнате. Я надеялся, что за каникулы в честь Дня благодарения нам выдастся шанс поговорить об этом. Или, ещё лучше, просто поцеловаться ещё немного.
Тем временем, встреча с учениками Паркленда снова меня зажгла. Их стрелка поймали в день трагедии. Так что они могли свободно жить и не бояться. Это и делал Лэндон. Но у меня складывалось ощущение, что я не могу этого сделать, не могу даже начать справляться с собственным ПТСР, когда знаю, что эти два придурка где-то там.
Как я мог убедить свой мозг не бояться, когда они могли вернуться в любой момент? Мой мозг не был тупым.
В понедельник после ланча, Лэндон уехал, а мы с Мэдисоном и Джозией шли обратно с футбольных трибун. Джозия прочистил горло:
— У тебя дальше урок в крыле С?
— Да.
— У меня тоже.
Он шёл прямо рядом со мной, будто собирался составить компанию. Что было в новинку. Мэдисон пошла в сторону крыла Д, а мы с Джозией продолжили идти в неловкой тишине.
— Ты слышал ещё что-нибудь о том парне-готе, Диксоне Адамсе (прим. готы — субкультура, зародившаяся в конце 70-х годов XX века в Великобритании на базе панк-движения. Готическая субкультура достаточно разнообразна и неоднородна, однако для всех её представителей в той или иной степени характерны специфический имидж и интерес к готической музыке)? — спросил я.
— Кто-то говорил, что полиция с ним общалась, — тихим голосом произнёс Джозия.
— Я думал, полиция общалась со всеми.
— Да, но с ним особенно. Я тебе говорил, он испарился после второго урока. Он абсолютно мог это сделать.
Я тоже так думал. Диксон был моим главным подозреваемым. У него были длинные прямые волосы до талии, выкрашенные в чернильно-чёрный цвет. Он носил всё чёрное, обычно футболки с эмблемами тяжёлого металла, джинсы и берцы. Стрелки тоже были в чёрных берцах. У него были пирсинги и тоннели, и его кожа была белой как у вампира.
Обычно мне было бы плевать, если кто-то так одевается. Я ничего не имел против готов. Я знаю, это всё показуха. Но в Диксоне было слишком много подозрительного.
— Он ходит со мной на биологию, — сказал я. — Сразу после начала учёбы нам пришлось препарировать лягушек. И он двумя пальцами заставил одну «прыгать» и держал у себя на лице. Даже лизнул её.
Джозия сделал вид, будто его тошнит.
— Отвратительно. В смысле, от этого можно умереть. Разве не говорят, что серийные убийцы начинают с того, что вредят животным?
— Именно! Хотя, если честно, лягушка уже была мёртвой.
— Всё равно. Ему комфортно с трупами. Это определённо знак. И я слышал, как одна девчонка говорит, что слышала, как кто-то ещё говорил, что Диксон обещал поиметь всю школу.
Я резко посмотрел на Джозию.
— Думаешь, он действительно это сказал?
Он пожал плечами.
— Чувак, я не знаю. Я однажды играл на вечеринке в сломанный телефон, как с консервной банкой, и «Бэкстрит Бойз» превратилось в «чёрную мясную радость». Что на самом деле имеет смысл. Но суть не в этом.
Это вызвало у меня смех. Мы дошли до дверей в мой кабинет биологии. Джозия кивнул подбородком.
— Увидимся, Брайан.
— Эй, подожди.
Джозия развернулся и посмотрел на меня. Я всё ещё не был уверен, что о нём думать. По большей части казалось, что он не доверяет мне и не хочет видеть меня рядом, хотя после того группового сеанса в Чаттануге он стал милее.
— Так. Эм. Лэндон говорил, что Кэмерон и Гордо много тебя дразнили. По-серьёзному.
Челюсть Джозии напряглась, а взгляд похолодел.
— Да.
— Мне жаль. Я больше не дружу с ними, но мне жаль, что они это делали. Я знал, что они могут быть придурками. Я не должен был с ними тусоваться.
Он уставился на меня.
— Но Джейк не задирался, так ведь? — спросил я у него.
Я не знаю, почему сейчас было важно знать, что Джейк не был плохим парнем. Но было. Я всё ещё скучал по нему. Иногда так сильно, что появлялась глухая боль, от которой мне становилось плохо внутри. Я хотел знать, что он был тем человеком, которым я его считал.
— Джейк никогда не связывался со мной, — осторожно произнёс Джозия.
Я выдохнул от облегчения.
— Хорошо.
Джозия начал отходить и обернулся.
— Эй, квотербэк. Я решил, что ты не худший человек в мире.
Я кивнул.
— Круто.
— Круто, — сказал он и пошёл дальше по коридору.
Зайдя в кабинет, я увидел Диксона за столом в конце комнаты. На эмоциях, я вышел обратно в коридор, до звонка, и зашёл в последнюю секунду. Конечно же, за его столом не было партнёра, а все остальные расселись по парам и не могли пригласить меня к себе.
Я занял стул рядом с Диксоном. Он посмотрел на меня мрачным взглядом. Полагаю, было бы довольно дерьмово работать с парнем, в которого ты выстрелил и чуть не убил.