— Го дома? — прищурился Арвид и вдруг узнал: — Ты-ы?!

Я попытался захлопнуть дверь, но он успел упереть в косяк ногу и даванул могучим плечом. Удерживать такую тушу, да еще с похмелья, было не с руки и, чуть выждав, я резко отпрянул в сторону, метнув кулак навстречу гостю. Попасть-то попал, но неудачно, костяшки пальцев угодили в приоткрытый рот и кисть пронзила резкая боль. Арвид выплюнул осколок зуба и рванулся вперед, желая растереть меня по стенке прихожей.

Первый удар, прямой в голову, я блокировал, но забыл о ногах. Коленную чашечку резануло так, что в глазах потемнело, я сунулся в сторону, спасаясь от летевшего в лицо кулака, и тут рвануло в паху. Что-то там еще молотило по бокам, но спасло Гошино пальто, пробить подшитую мехом кожу было затруднительно. Благодаря военно-морской одежке я продержался еще пару секунд, но нарвался на дивный хук справа и всякая охота продолжать пропала.

Но до смертоубийства не дошло, непутевую мою жизнь спас Гоша. Весил он меньше слоноподобного Арвида, но понту с этого преимущества тому не было. Гоше скорее мешало узкое пространство прихожей, исключавшее свободу маневра. Поэтому тактику он выбрал оборонительную, старательно уходя от мощных ударов недавнего подельника, выискивая возможность стрельнуть наверняка.

Должно быть, Арвид увлекался кик-боксингом, ногами он работал не хуже кулаков, причем двигался с удивительной легкостью. Голый Гоша метался между двух стенок, как мартышка по клетке, но выражение лица у него не менялось, оставаясь невозмутимо осмысленным. Я кое-как обуздал охватившую все клеточки боль и попытался подняться. Ноги не слушались, особенно та, которой довелось познакомиться с ботинком Арвида. В этот момент Гоша углядел какую-то дырку. То ли противник промедлил и не успел опустить после удара ногу, то ли неловко оступился, и вьетнамец мгновенно откинулся на спину, упершись в половицы обеими руками, вытянулся стрелой и нанес по опорной ноге Арвида таранный удар сложенными вместе пятками. Тот с воплем завалился вперед, незащищенным животом наткнувшись на резкий выпад сложенной лодочкой Гошиной ладони. По ушам ударил еще один, уж точно звериный вопль, и Арвид откатился к стене, зажимая живот руками. Гоша метнулся к нему, приложился пяткой к основанию черепа, что-то там хрустнуло, и огромная туша, встрепенувшись в агонии, неподвижно застыла. Тут только я заметил, что правая Гошина рука в крови, а из-под распахнутой куртки скрючившегося в неестественной позе Арвида выплывает небольшая бурая лужица.

Гоша скосил глаз на мое вытянутое лицо и скрылся в кухне, не произнеся ни слова. Надо же, грохнул бывшего кента и никаких эмоций, вот это воспитаньице. Азия-с, одним словом.

Я, прихрамывая, доковылял до Арвида и оттянул опущенное веко. Гоша сработал качественно, интересно, что теперь с трупом делать? Всякое желание идти на пиво пропало, захотелось нажраться водки и снова уснуть. Но от трупа надо было как-то избавляться, и я занялся осмотром карманов жертвы Гошиного мастерства.

В плечевой оперативной кобуре торчал «Вальтер ППК», не боевой, правда, газовый, но нам он тоже мог пригодиться. Паспорт, права и бумажник я сунул в карман пальто и осторожно, чтобы не измазаться в крови, содрал с неповоротливого тела куртку и сбрую с оружием.

Неожиданно хлопнула входная дверь, и в прихожую вошел Князь. Обстановочку он оценил мигом: — Ты бы хоть дверь запирал, когда мародерствуешь, — Князь носком покачал подбородок трупа. — Чем это ты его?

— Гоша постарался, — меня передернуло, — рукой. Просто так, взял и кишки выпустил, живодер. Чему его только в школе учили?

— Этому и учили, — Князь защелкнул входную дверь и поощрительно похлопал по плечу появившегося в прихожей уже одетого Гошу: — Молодец. Куда его определим?

Вьетнамец пожал плечами: — Он на масине, мозьно сзець.

— На машине? — Витька обрадовался. — Зачем жечь, какая у него тачка? Она и нам пригодится.

— Клясьняя зигули, девятька, — пискнул Гоша, подхватывая труп за ноги. — Я полезю на кюсоцьки, да?

— Пойду-ка я тачку эту поищу, — похромал я к выходу. Не хватало еще ассистировать этому мяснику, и так впечатлений выше крыши.

Отцепив от поясного ремня Арвида связку пристегнутых цепочкой ключей. Князь метнул их мне в руку и кивнул: — Подгони ее к подъезду, а мы его упакуем по-быстрому. Вдруг еще кто-нибудь нагрянет.

Около четырех часов дня мы сидели в доставшейся в наследство от Арвида «девятке» неподалеку от офиса Щетины. Обосновался Витькин недруг в симпатичном двухэтажном особняке на улице Дзирнаву, наискосок от ресторана «Таллинн». Судя по снующим взад-вперед посетителям и сотрудникам фирмы, деятельность совместного советско-бельгийского предприятия «Сильвер компани» процветала. На стоянке у входа скопилось штук десять машин, преимущественно иномарок, а в дверях сверлил входящих бдительным взглядом рослый парняга в камуфляже. Охранник или швейцар, а скорее всего и то, и другое.

Чтобы кто-нибудь из сотрудников СП не опознал машину коллеги, Князь велел мне приткнуться во дворе соседнего многоквартирного дома, откуда вход и подъезды к офису просматривались довольно неплохо. В машине мы сидели вдвоем, Гоша отправился в разведку.

Кстати, труп Арвида он действительно разделал на куски, рассовав их затем по пластиковым пакетам, причем занимался патологоанатомией так уверенно, что у меня сложилось о вьетнамце вполне определенное мнение. И если придется когда-нибудь оказаться во Вьетнаме и стать гостем в Гошином доме, ей Богу, мяса в рот не возьму. Еще подсунет печень врага, оправдывайся потом перед Высшим Судом за людоедство. Князь, однако, воспринял все это варварство как должное, самолично распихал пакеты с останками по мусорным бакам в Межапарке и попенял мне за слабохарактерность.

Гораздо больше заметания следов убийства его заботило другое. С час назад, позвонив на службу Илоне, — работала она в каком-то литературном музее, — он узнал, что подругу прямо с работы, до обеда еще, забрала милиция. Теперь Витька бегал к автомату каждые пятнадцать минут, но каждый раз возвращался с почерневшим лицом. Илона все не появлялась. Гоша тоже чего-то задерживался, как вошел полтора часа назад в особняк, так и сгинул.

От нечего делать я включил радиоприемник и погонял нитку настройки по шкале, отлавливая соответствующий настроению мюзон.

— Скрылись на автомобиле ВАЗ шестой модели цвета «белая ночь»… — голос диктора рижского радио, рассказывавшего о последних городских новостях, заставил насторожиться. Илонина «шестерка» тоже была белоночного колера. — Один боец ОМОНа убит на месте, второй в тяжелом состоянии доставлен в госпиталь МВД. Единственный уцелевший патрульный утверждает, что нападение совершили вооруженные боевики террористической организации правого толка. По некоторым данным, это могли быть члены подпольной сионистской группировки. Однако, прокуратура Республики Латвия отказалась возбуждать по факту нападения уголовное дело, полагая, что инцидент на улице Ленина является очередной провокацией Москвы. Дело возбуждено прокуратурой Латвийской Советской Социалистической Республики на основании прямо противоположных выводов. Как стало известно нашему корреспонденту, задержана жительница Риги, подозреваемая в соучастии преступлению. В последующих выпусках мы проинформируем наших слушателей…

Князь выключил приемник и повторил: — Задержана жительница Риги… Это же об Илонке говорили, — он длинно и витиевато выругался. — Что теперь делать?

Меня сообщение и обеспокоило, и развеселило. Надо же, рецидивист чисто российских кровей вдруг превратился в боевика-сиониста Мойшу Розенгольца. Повяжут — скандал на весь мир, одна надежда, что Лига защиты евреев заступится. Но арест Илоны обязывал воспринять услышанное серьезно. Она-то ни при чем, Князь вон с лица сошел, а вина у нас с ним общая.

— Витька, — повернулся я к нему, стараясь говорить уверенно, — все не так уж плохо. Ты же слышал, прокуратура Латвии считает это провокацией. А у советской прокуратуры, кроме чисто формальной, никакой власти нет, латыши все ее решения бойкотируют. Даже менты их не слушаются. Надо подключить какого-нибудь авторитетного независимого журналиста и ихний национальный фронт. Илона латышка — они ее мигом отмажут. Такой верхал поднимут, мол, ОМОН спецом именно латышку крайней делает. Фактов против нее нет, кто докажет, что тачку не угнали?

Князь слушал с интересом, воскресая на глазах. В моих рассуждениях кое-что имелось, сыграть на политических разногласиях коммунистов и демократов труда не составляло — ситуация в Латвии и впрямь сложилась анекдотическая. Две прокуратуры, два МВД, КГБ и то скоро расколется…

Развить идею мы не успели, задняя дверца открылась, и в салон «девятки» нырнул озабоченный Гоша. Меня его вид очень удивил, привык уже к вечно невозмутимой наружности вьетнамца, а тут аж морду ему перекосило.

— Сетина, — кивнул Гоша в сторону офиса. Известие о неприятности с Илоной заставило нас отвлечься от наблюдения, не заметили даже, как Гоша к машине подошел. Вдобавок чуть не проморгали отъезд Щетины.

Серебристая «Вольво» стояла прямо у парадного подъезда особняка, а на ступенях, не обращая внимания на услужливо приоткрывшего заднюю дверцу водилу, давал какие-то указания переминавшемуся от холода с ноги на ногу толстяку в твидовом пиджаке и темных очках высокий бородач в лисьей шубе.

— Считай, заочно познакомился, — Князь сжал мое плечо так, что рука онемела, — вон тот, в шубе, и есть Щетинин Игорь Валентинович. А толстый — Эдик, коммерческий директор. Видишь, глаза прячет. Это я ему рыло подрихтовал. Интересно, куда это Щетина собрался?