Жизнь?

Самое дорогое.

Ее ребенка. Она инстинктивно прижала руки к животу, защищая его. Еще неродившееся дитя. Она хотела сказать об этом Андрею, но он уже толкнул дверь и она открылась.

Повалил дым.

И никто не вышел.

Андрей распахнул ее ногой, и широкая полоса света выхватила из темноты шевелящуюся массу, весьма отдаленно напоминающую человеческие останки. Плоть была сильно опалена, местами виднелись обугленные кости, но все же она продолжала слабо шевелиться.

— Тащи лопату и простыню, — сказал Андрей. — И открой окно.

Пока он сгребал останки, Лена пыталась вырыть яму в глубине сада. Это заняло у нее не один час, потом ей пытался помочь Андрей, но он мало что мог сделать своей одной рукой, и вся работа досталась ей. Когда наступило утро, они опустили в могилу пульсирующий комок и стали спихивать на него землю.

— Господи, упокой его душу, — произнес Андрей. Лена заплакала.

Она плакала навзрыд, жалобно, как ребенок. Андрей припал своими сухими потрескавшимися губами к ее нежным от слез губам, успокаивая и утешая ее, — лучшее, что он мог сделать. Внезапно им стало холодно, земля под ногами перестала шевелиться и рядом как будто возник кто-то третий, невидимый и опасный. Андрей обнял Лену здоровой рукой, а она прижалась к нему, и третий исчез. И тотчас взошло солнце.