Глава 26

Машина ехала по 440-му маршруту, обочины были пусты. Еще поворот направо, и машина поехала по песчаной темной дороге. Потом она остановилась перед рифлеными стальными воротами. Фары осветили треугольную желтую табличку с надписью: «Защищено Сыскным Агентством».

Фары погасли. Ремо слышал трескотню сверчков.

— Вот мы и приехали, — сказал Фелтон.

Ремо произнес молчаливую молитву одному из тысячи богов Чжиуна: «Вишну, защити меня».

Он открыл дверь и вылез на твердый песчаный грунт. Под ногами раздался хруст. С расположенной поблизости реки дул промозглый ветер. Ночные звезды были скрыты облаками, он уловил в воздухе слабый запах жареных кофейных зерен. Ремо потер руки. Позади он услышал, как Фелтон предупредил свою дочь о том, что вокруг полно крыс. Хочет она выйти? Нет, решила она. Она останется в машине.

— Закрой окна, — предложил он.

Двери машины открылись и снова закрылись.

— Идем, — сказал Ремо, направляясь к воротам. Дворецкий согласно хмыкнул. Ремо знал, что оба они вооружены.

— Да, — повторил Ремо. — Идем.

Фелтон отпер ворота и открыл их. Металлические петли заскрипели. Ремо попытался замешкаться, чтобы войти последним, но они ждали.

— После вас, — сказал Фелтон.

— Спасибо, — ответил Ремо.

Они шли по песчаной дороге, Фелтон впереди, Джимми позади, Ремо в центре. Фелтон объяснял механизм обработки машин, показывая места хранения различных деталей и узлов. Песок под их ногами хрустел так громко, словно шла целая армия. Ремо не видел Джимми, перед ним маячил только затылок Фелтона; тот не носил шляпы. Когда рука Фелтона поднимется к голове, чтобы пригладить невидимый хохолок, Ремо будет действовать. Только так он мог выйти из затруднительного положения.

Темное и громоздкое строение замаячило впереди, как огромный корабль в море.

— А здесь находится сердце нашей операции, — сказал Фелтон.

Ремо подошел ближе. К строению примыкала небольшая бетонная площадка. Полуразрушенная машина стояла на этой площадке, под ее колесами лежали колодки.

— Когда мы заканчиваем обработку машины, все что остается, поступает под этот пресс, который превращает машину в небольшой металлический куб, который мы отправляем на переплавку. Мы сделали кучу денег во время войны, правда, Джимми?

— Да, — сказал Джимми. Он находился прямо позади Ремо.

— Вот где… — рука Фелтона поднялась к затылку… — наш Максвелл! Сейчас!

Ремо упал вперед, получив медленный удар от дворецкого. Забавляясь, он скорчился на земле.

Больше никакой самоуверенности. Смотри, что они делают. Может быть, Максвелл здесь.

— Прекрасный удар, Джимми. Я думаю, мы покончили с ублюдком. Наконец мы с ним рассчитались.

Ремо увидел лакированный носок черного ботинка Фелтона. Потом он почувствовал резкую боль в подбородке. Фелтон пнул его.

Он не двигался.

— Кажется, ты убил его, — сказал Фелтон. — Чем ты его ударил?

— Рукой, босс. Я не стрелял в него.

— Это он убил Скоттичио и Мошера, — тихо проговорил Фелтон.

— Мне бы хотелось сунуть его под пресс живым.

Фелтон пожал плечами.

— Я устал, Джимми. Мне все равно. Закончи с ним.

Ремо чувствовал, как огромные руки Джимми обхватили его грудную клетку и приподняли. Его потащили по земле, к бетонной площадке. Полураскрытыми глазами он видел, как Фелтон направился к другому концу строения. В полуразрушенной машине не было дверей, и Джимми сначала перекинул тело Ремо через колено, а потом сунул его головой туда, где раньше было водительское сидение. Ремо услышал шум мотора, но это не был шум автомобиля. Джимми запихнул тело Ремо в машину и нанес последний удар. Ремо Уильямс уже давно ждал его. Левой рукой он перехватил толстое запястье и вывернул его, молча и легко. Джимми закричал бы, если бы правая рука Ремо не вдавила его солнечное сплетение мгновением раньше. Ремо нанес ему левой рукой удар в нос, и Джимми отключился.

Ремо выбрался из-под грузного онемевшего тела Джимми, потом затолкал его в машину на место, предназначавшееся Ремо. Так же молча и спокойно Ремо вытащил колодки из-под колес автомобиля.

Шум мотора, который Ремо услышал еще раньше, стал громче, металлическая дверь строения поднялась вверх. За ней находилось что-то вроде стальной коробки, в которой было достаточно места для нескольких машин.

Ремо снял ручной тормоз, подтолкнул машину по наклонной бетонной площадке, сел на голову Джимми и осторожно направил машину вниз с пригорка в гигантскую коробку. Когда машина уткнулась в заднюю стенку коробки, Ремо выскочил из нее. Он чуть не споткнулся перед дверью, которая начала опускаться со зловещим шипением.

Ремо услышал звуки из другого конца строения. Он тихо прокрался туда, как привидение, вышедшее из могилы. Выглянув из-за угла, он увидел Фелтона, раздевшегося до рубашки, его пальто и пиджак лежали на земле возле панели управления.

Фелтон крикнул:

— Все в порядке, Джимми? Ты все сделал?

Ремо вышел из-за угла.

— Я все сделал, Фелтон. Все.

Фелтон потянулся к пистолету. Одним легким движением Ремо вырвал оружие из его руки. Он заскочил на спину Фелтона, заставляя его кружиться вокруг себя. Удары Фелтона были слепыми и беспомощными. Он был слишком стар для этого, слишком стар. Шаг за шагом они приближались к стальной двери, которая все еще опускалась. Фелтон продолжал кружиться вокруг себя и наносить удары в воздух. Ремо перехватил один из таких ударов левой рукой и слегка ударил Фелтона в висок.

Фелтон упал на бетон. Ремо увидел, как что-то шевелилось в щели под стальной дверью. Это была нога. Джимми пытался выбраться. Ему это не удалось. Стальная дверь прошла сквозь ногу, как горячий стержень сквозь сыр. Носок ботинка продолжал шевелиться, как первобытный организм. Ремо еще раз ударил Фелтона в висок и вернулся к контрольной панели. Ее устройство было простым. На панели был рычаг управления правой стенкой пресса, задней стенкой, потолком и входной дверью, кроме того на ней было несколько автоматических кнопок.

Ремо взялся за рычаг двери. Потом ею словно поразило током. Он начал смеяться. Он все еще смеялся, когда услышал шипение поднимающейся двери.

Он поднял пистолет Фелтона и вернулся к стальной двери.

— Максвелл, — повторял он на ходу. — Максвелл. — Фелтон лежал там, где он его оставил, его руки были разбросаны в стороны на бетонной площадке.

Джимми откатился от двери после того, как она отрезала ему ногу. Но шипение открывающейся двери придало ему сил. С одной ногой и обрубком Джимми полз по наклонной бетонной площадке, как ужасный искалеченный краб, надеявшийся убежать. При слабом лунном свете Ремо мог разглядеть его искривленное от ужаса лицо.

Ремо поднял пистолет Фелтона и хладнокровно выстрелил в здоровую ногу Джимми. Пуля заставила Джимми опрокинуться на спину, и Ремо толкнул огромного техасца обратно в стальную коробку, где лежал обрубок его ноги. Потом Ремо поднял Фелтона и оттащил его туда же. Ремо вернулся к контрольной панели и опустил рычаг входной двери. Тяжелая стальная дверь начала с шипением опускаться, в коробке загорелся свет. Через толстое пластиковое окно Ремо мог видеть, что происходит внутри. Ни Фелтон, ни Джимми не шевелились.

Фелтон должен скоро прийти в себя. Ремо вытащил из кармана рубашки сигареты и закурил. Он посмотрел на контрольную панель, снова пробормотал «Максвелл» и устроился удобнее, чтобы покурить.

После четвертой затяжки он услышал, как кто-то скребется в пластиковое окошко. Он не торопился оборачиваться. Когда Ремо наконец сделал это, он увидел лицо Фелтона, прижатое к окну. Его волосы были всклокочены. Он что-то кричал. Ремо не мог разобрать слов.

Ремо медленно произнес губами: «Максвелл».

Фелтон покачал головой.

— Я знаю, что ты не знаешь, — закричал Ремо.

Фелтон выглядел изумленным. — Но есть еще кое-кто, — крикнул Ремо. — Мак Клири?

Фелтон покачал головой.

— Его ты тоже не знаешь? — крикнул Ремо. — Я так и думал. Он был просто парнем с крюком. Подумай о нем, когда увидишь свою смерть. Подумай о нем, когда ты станешь художественным орнаментом на чьей-нибудь машине. Подумай о нем потому, что он был моим другом.

Ремо отвернулся от Фелтона, который ожесточенно царапал пластик, и посмотрел на эту идиотскую панель. Он пожал плечами, слыша приглушенную мольбу о милосердии. Но в них не было милосердия к Мак Клири или другим агентам «Кью».

Он должен был это сделать. Он нажал кнопку и гидравлический механизм загудел, толкая стены пресса с усилием в сотни тысяч килограммов. Ремо знал, что не просто делал свою работу, сейчас он оставлял след в жизни, выполняя то, для чего родился.

Это заняло не больше пяти минут. Сначала одна стена сжала содержимое стальной коробки, потом другая, и наконец опустился потолок. Когда все стены вернулись в нормальные позиции, Ремо посмотрел в пластиковое окошко. Он увидел лишь полутораметровый куб металла. Автомобиль и два человеческих существа превратились в один куб металла.

Ремо огляделся в поисках инструмента и увидел толстый лом, прислоненный к одной из внешних стен строения. Он медленно направился к лому, поднял его и вернулся к панели. Он не знал, как выключить свет и отключить пресс. Кто-нибудь найдет куб утром и, вероятно, погрузит его на корабль вместе с остальными.

Ремо оторвал концом лома маленькую металлическую пластинку с контрольной панели. Это была торговая марка. На табличке было написано: «Пресс Максвелл Стил. Максвелл Индастрис, Лима».

Синти не возражала против того, что папа решил задержаться на свалке. Она хотела остаться наедине с Ремо и была счастлива, что это наконец случилось. Она даже не забеспокоилась, когда папа не вернулся домой к завтраку. Ремо позвонил из «Ламоника Тауэрс» доктору Смиту в Фолкрафт. Он звонил, лежа на кровати рядом со спящей Синти.