Я уже почти добралась до выхода из здания, когда неожиданно краем уха уловила всхлип. А затем ещё один, погромче. Из соседнего ответвления вынырнула Дэлайла. Девушка была вся в слезах, а ворот её простого платья, которое мы с таким трудом смогли соорудить, был разорван практически до живота. Она что-то кричала, царапала свое лицо ногтями и пыталась на ходу запахнуть испорченное платье. Буквально через полминуты из того же коридора выбежал её брат. Он выглядел также очень странно: лицо исказила неприятная ухмылка, а руки, удерживающие трость, слегка подрагивали. Некоторое время молодой мужчина смотрел вслед моей убегающей соседке, а потом сплюнул и, резко развернувшись, зашагал прочь.

Меня они не заметили. И к лучшему.

Не медля ни секунды, я побежала в нашу комнату. Дэлайла была там, но… Она была похожа на сумасшедшую — плакала, кричала, рвала зубами подушку. Когда я вошла, всхлипы начали превращаться в монотонное завывание.

Первым делом я попыталась привести её в чувство: говорила, старалась успокоить, но все было бессмысленно — девушка прибывала в тяжёлой истерике. Лишь стакан воды, выплеснутый ей в лицо, подействовал. Я понимаю, что это было жестоко, но, по крайней мере, соседка немного пришла в себя.

— Дэл, Дэл… Тебя кто обидел? Ты только скажи, что случилось? Дэл, ну посмотри же на меня! — умоляла я.

Наконец, соседка подняла на меня свой безумный взгляд. Это было страшно, правда страшно. Но ещё страшнее оказалась её история:

— Брат! Он! Это он! Я помню, я вспомнила! — бормотала она, срываясь то на крик, то на шепот. — Он так часто говорил, что любит меня. Но я и подумать не могла… Я вспомнила тот день, Кэролайн. Он пришёл, говорил что любит. Он сумасшедший! И я, я тоже сумасшедшая! Видишь? Ты знаешь, Кэролайн, что тогда случилось? Он не видит во мне сестру. Но любит, это так. В тот день… Боже, не могу вспоминать. Мой брат, родной брат — когда он стал чудовищем? Я кричала, отбивалась, но он был сильнее. А ещё умолял не говорить родителям, ведь именно так поступают братья и сестры — хранят секреты. Даже самые ужасные… Но я рассказала им, все рассказала. И теперь я тут. Почему же я ничего не помнила? Да, лучше бы я действительно не помнила этого. Но мой…не могу назвать его братом! Этому чудовищу оказалось этого мало. Ему захотелось повторить. Боже мой, боже мой! Светлейшая, подари мне смерть, прошу!

С этими словами Дэлайла бросилась к стулу и, подхватив его, ударила по зеркалу (его нам повесили совсем недавно). Осколки со страшным звоном посыпались на пол, и мне едва удалось отскочить в сторону. А соседка тем временем сжала один из осколков ладонью так, что тонкими ручейками с его ладони полилась кровь, и попыталась совершить ужасное — убить саму себя.

Я была в ужасе от произошедшего, поэтому едва успела среагировать. Неуклюжим ударом выбила из её руки осколок. Очередной звон стекла сопроводился ударом в дверь. После второго удара она распахнулась, и в комнату вбежала заместительница директора и лекари в белых халатах. Двое из них были мужчинами, которые быстро заломили Дэлайле руки и опустили на пол. Их коллега тем временем достала откуда-то шприц и одним нажатием ввела лекарство беснующейся девушке. Уже через пару мгновений та затихла. Один из мужчин поднял её с пола и они все вместе покинули комнату.

Я осталась один на один с заместительницей.

Её резкий взгляд впился в меня, отчего по коже пробежали мурашки. Без магии я чувствовала себя совершенно беспомощной. Особенно перед ней — в этой женщине было что-то жуткое.

— Что ты видела и знаешь?! Отвечай! — её окрик оглушил, закружилась голова.

— Я не знаю! Я пришла…а она тут, зеркало… Что с ней?! — прошептала я, стараясь говорить как можно убедительнее. От того, поверит она мне сейчас или нет, зависит все.

— Она что-нибудь говорила?!

— Нет, метресса, она только страшно плакала, — сжалась я в комок.

Женщина ещё несколько минут зло смотрела на меня, а потом ушла.

Сработало! Хвала Светлейшей…

***

На следующий день Дэлайла снова вернулась в нашу комнату и вела себя абсолютно спокойно. Так, будто ничего не случилось…будто…вчерашний день просто исчез из её жизни.

Хотя, почему будто? Именно так и случилось. Ментальный блок.

Видимо, её брат много заплатил за то, чтобы подробности их встречи остались лишь в его памяти.

Зато я за эту ночь едва не поседела. Наверное, впервые в жизни так боялась…

…Боялась, что в один прекрасный день тоже не смогу вспомнить подробности минувшего дня, что, скорее всего, спишу на обычную усталость…

***

Второй случай произошёл спустя довольно долгое время. Четыре года в пансионе промелькнули как страшный сон: уроки, наказания- порой довольно жестокие — , несколько стычек с местными девицами, тайные вылазки в город (впрочем, ничего хорошего я там за все время так и не увидела), парочка авантюр с солдатами из соседней школы… Но все это было настолько по стандарту, что описывать даже не имеет смысла.

Домой я так ни разу не приехала. И вот почему. Все обязанности метрессы директора на себя почему-то взвалила её заместительница. И вот как раз с ней у нас взаимная нелюбовь. Как-то на втором году обучения я совершенно случайно подпалила ей волосы на голове. В ответ она приказала запереть меня в одиночной камере под пансионом, где продержала около недели. Голодная, заболевшая и злая, я выбралась оттуда на свет с непреодолимым желанием мстить. Вот уж третий год войны идёт. И логично, что метресса делает все, чтобы мне жилось максимально отвратительно.

Однако, я уже привыкла к таким условиям жизни. Постоянные испытания закалили мой характер, сделали жестче.

И последней каплей моего терпения стала возмутительнейшая ситуация, свидетелем коей мне не посчастливилось стать.

С Марой и другими девочками из комнаты я крепко сдружилась за эти годы. Сколько раз нам приходилось выручать друг друга из разных неприятностей! Нас связывали доверительные отношения, чему я была несказанно рада — всегда легче идти по дороге рука об руку с кем-то. И конечно же, я знала, что Мара частенько сбегала из пансиона на свидания с Тореном — одним из старших учеников в школе солдат. Сначала это были дружеские встречи, но потом… Мара стала загадочно улыбаться, неожиданно хихихать и по десять раз на дню упоминать имя этого пройдохи. И тогда я поняла — девчонка потеряна для нас. Их отношения развивались медленно, но верно. Уже через три месяца соседка с пунцовыми щеками рассказывала — каково это целоваться. Сияющий взгляд, на самом деле, говорил сам за себя.

Стыдно признать, но я не радовалась счастью подруги в полной мере. Каждым своим словом о романтике Мара напоминала мне о Рафе. Мне было больно и грустно. Но сильнее всего была злость. Злость на себя, на него, на обстоятельства, на метрессу, которая перехватывала все письма.

Но какое дело влюбленным до моих проблем? Вот и соседка продолжала радостно выливать на нас все новые и новые подробности их отношений, а я все так же продолжала втайне ей завидовать.

Я же так и не смогла наладить контакт с кем-то из новобранцев: они казались мне пустыми и скучными. Не такими. Не похожими на НЕГО…

Потом наступил период затишья. В беседах поднимались иные темы, в большей степени касающиеся предстоящих экзаменов. Но когда Мара и после них перестала говорить о Торене, мы решили, что ребята расстались.

Дни летели за днями, одни унылые будни сменялись иными такими же. Все девчонки полностью погрузились в учёбу, в надежде побыстрее освоить программу и скорее выпуститься из пансиона.

Но однажды Мара вернулась в комнату странно задумчивая. Дня два ловко уворачивалась от наших вопросов, при расцветая на глазах. Со временем мы стали замечать, что у девушки появляются новые наряды, с каждым разом все более и более дорогие. Это, конечно же, очень удивило, ведь Маре просто неоткуда было взять деньги на них.

Первой мыслью было "Наверное, снова сошлись с Тореном. Возможно, он выпустился, поэтому они не общались. А теперь парень заработал денег и решил вернуть возлюбленную". Но о нем не было слышно ни слова.

Когда же девушка перестала иногда ночевать в комнате, нами единогласно было принято решение добиться ответов.

И мы добились, на свою голову. Вот правду говорят — иногда лучше не знать подробностей…

Как выяснилось, метресса заместитель директора некоторое время назад подозвала Мару к себе и спросила, готова ли та помочь ей в одном деликатном деле. Разумеется, девушка была согласна, ведь благодаря пансиону она все ещё жива.

Дело оказалось настолько "деликатным", что по мере рассказа волосы на моей голове вставали дыбом.

— Метресса Фетуччини знакомит меня со своими состоятельными знакомыми. А я должна сопровождать их туда, где их светлостям будет угодно. Ах, девочки, знали бы вы, в каких богатых домах я побывала. А платят-то сколько — вам и не снилось! — вдохновенно вещала соседка.

— А за что платят-то? Просто так? — сразу уловила нестыковку Ребекка.

— А, сущие пустяки, — Мара отмахнулась, — ну бывает, хочется этим аристократам тепла, они ручку на коленку — оп — и положат. И не только… — она мечтательно закатила глаза. — Недавно вот познакомились мы с молодым графом. Он помолвлен, но его невеста такая ханжа! Не думает совсем о его потребностях. Но я же вижу, какими глазами он на меня смотрит. Нет-нет, да и коснется плеча… В общем, было у нас…ну, то самое. Стоит признать, в любви он определённо хорош, повезёт же кому-то. Так вот, а на утречко он мне колечко подарил. Дорогое безумно. Я вот сколько обновок купила за него. Так это ещё обменщик продешевил, между прочим!

Я слушала это и ужасалась. Когда моя близкая подруга превратилась в жрицу продажной любви?

И что вообще происходит в этом пансионе, который на деле является рассадником всевозможных отвратительных пороков?!…