Часть 2. Пролог
Луиза вся извертелась в машине, продолжая махать Маше и Ромке.
― Да успокойся же ты, наконец, их уже давно не видно. Можно вздохнуть спокойно. Я, честно говоря, уже устал от этих детских игр.
― Фу, Марк, какой ты грубый! А мне и в самом деле не хочется с ними расставаться, так привязалась к Маше. Знаешь, я могла бы подружиться с ней по-настоящему. Она такая хорошая, доверчивая, милая девочка. Можешь мне не верить, но мне стыдно её обманывать.
― Конечно, я тебе не верю! Ты и «подружиться»? Лгунья и воровка, которая за всю свою никчёмную жизнь и слова правды не сказала, только предавала и подставляла доверявших тебе людей, и вдруг «подружиться», серьёзно?
― Если я скажу «да», ты же мне всё равно не поверишь?
― Естественно.
― Да что с тобой сегодня, ты никогда ещё не был таким жестоким...
Марк промолчал в ответ.
― У тебя вообще-то сердце есть, или только камень в груди? А, братик?
― У меня и камня нет, это лишнее, ― Марк усмехнулся кривой улыбкой.
Лу надулась и несколько раз ударила кулачком по сиденью.
― А ты-то чем лучше? Я хотя бы никого не убивала, а, тем более, лучшего друга. И, к тому же, притворяться влюблённым в доверчивую девочку ― это гадко...
Марк побелел и сжал руку Лу с такой силой, что у неё выступили слёзы на глазах.
― Заткнись, немедленно! Болтаешь гадости, хотя ни черта не знаешь обо мне! Надо было оставить тебя дома. Никогда так больше не говори, иначе дальше операцию мне придётся проводить одному. А это плохо для дела, мы слишком далеко продвинулись вместе с тобой, чтобы сейчас лишаться партнёра. Практически подобрались к нему. Впрочем, ― он зло посмотрел на неё, сжавшуюся в комок от страха, ― я всегда смогу поставить тебя на место...
Марк отпустил руку Лу, она потёрла наливавшийся на запястье синяк, и отодвинулась от брата дальше к окну.
― Права была Маша, ты не человек, «змей». Единственное, что ты умеешь делать хорошо ― это притворяться. Из тебя бы вышел первоклассный актёр...
горько усмехнулся и тоже отвернулся от сестры, чтобы она не видела, как блестят слёзы в его глазах. Всю оставшуюся дорогу до вокзала они ехали молча. Каждый думал о своём.