Шагнув вперед, один из мужчин, молодой кордолианец с ужасным шрамом, бегущим от уголка глаза к его подбородку, наставил на нас древнюю плазменную пушку. Он говорит на имперском кордолианском с сильным акцентом.

Какая ирония. Китианцы, которые живут в цивилизованных зонах, называют племя Айкун и им подобных Потерянными Племенами. В свою очередь, племя Айкун называет нас Потерянными. Они чувствуют, что мы слишком далеко отошли от учений Богини.

Я не религиозен ни при каких условиях, но система ценностей Айкун меня заинтриговала. Они не завоевывают и не берут больше, чем им нужно. Они просто существуют.

После стольких циклов ведения войны на других планетах во имя империи причина стала неважной. Я больше не могу слепо служить своим господам, которые сидят на своих тронах в гражданских секторах и защищают себя от реалий вселенной.

Я даже взял себе пару — землянку. Я никогда бы не подумал, что такое возможно. Это как если бы она была создана именно для меня.

Принц Заликейн должен согласиться с моим планом, иначе я не буду в согласии с собой в полете на другой конец вселенной, чтобы навсегда покончить с кордолианской империей.

Я широко развел руками, показывая членам племени, что безоружен.

— Я не несу зла. Я ищу нашего общего брата. Он ждет меня.

— Я не знаю, о ком ты говоришь. — Он прищуривает глаза, и его внимание концентрируется на Эбби. Он нюхает воздух, пытаясь определить её запах. Я подавляю предупреждающее рычание, которое грозит вырваться из моего горла.

Члены племени Айкун ведут себя осторожно, пытаясь защитить Заликейна от посторонних. Они не признают его как правителя, но считают за равного. Я могу понять их скрытность, особенно когда Высший совет повесит отрубленную голову Зала на обозрение на центральной площади Арочного дворца, как предупреждение всем, кто подумает о предательстве империи.

Вот что происходит, когда кто-то пытается убить императрицу, даже если она его собственная мать.

Когда вести о его действиях распространились по всей империи, и он был осужден пропагандистской машиной аристократов, Заликейн стал культовой фигурой в глазах простых граждан.

Он уже заслужил их уважение своей защитой и милосердием; это просто укрепило его позиции.

Мужчины Айкун приближаются, их оружие поднято. Они несут странный набор клинков, ружей и копий. Некоторые сделаны из каллидума, другие сияют серебром в слабом свете звезд. Стоящая рядом Эбби всё ещё смотрит через очки ночного видения. Я не чувствую страха от нее. Она спокойна, как опытный солдат.

Она смелая — достойная пара.

Эбби доверяет мне. Я должен поступить с ней правильно.

Я мог бы угрожать им прямо сейчас, но это привело бы к напряженности и насилию, что могло бы закончится ненужными смертям. Их, конечно же.

Есть лучший способ убедить этих соплеменников, что я не причиню им вреда. Я опускаюсь на колени и повторяю короткую молитву богине. Я говорю на тайном, музыкальном языке Айкун

Это одно из немногих воспоминаний, которые остались от моей жизни до эксперимента.

Я помню мягкий женский голос. Она поет слова низким, мелодичным тоном. Её руки на мне, обнимают маленькое тело.

Кусочки воспоминаний — это все, что у меня осталось от детства.

Мужчины Айкун отвечают моим словам глубокими, ритмичными голосами. Мужчина со шрамом на лице выходит вперед.

— Ты украденный ребенок, — говорит он, широко раскрыв глаза.

— Теперь ты понимаешь, что я не хочу причинить вред нашему брату?

— А как насчет твоего спутника, который не из нашего мира?

— Она моя пара, — рычу я, и моя рука дергается в сторону меча. — Это все, что вам нужно знать.

Эбби не может понять, о чем мы говорим, но подходит ближе, чувствуя тон разговора. Она смотрит на меня. Я не собираюсь выпускать её из виду.

Я вздыхаю.

— Понимаю твои сомнения, айкунец, но тот факт, что я приехал только с моей парой должен быть достаточным доказательством того, что я не причиню никакого вреда.

Айкунцы совещаются мгновение, тихо перешептываясь между собой. Затем лидер поворачивается ко мне:

— Он на равнине, охотится подо льдом.

— Мы пойдем к нему, — говорю я, и айкунцы засмеялись.

— У вас могут возникнуть трудности при прохождении через гору, китианец. Мы можем сопровождать вас, но ваши люди не знакомы с местностью. — Тон лидера айкунцев звучит слегка снисходительно. — Не лучше ли подождать?

— Не беспокойся обо мне, айкунец. Беспокойся о том, сможешь ли ты не отставать. — Я сопротивляюсь желанию ухмыляться. Эти айкунцы не имеют представления об условиях, в которых я сражался — в каких суровых условиях планет участвовал в битвах.

Сориентироваться по склону горы для меня ничто.

Пришло время забрать моего принца из его комфортной жизни на Ваале, даже если мне придется тащить его за его же адские рога. На карту поставлено будущее нашего народа, и он является ключем к нему.

И каким-то образом эта крошечная планета под названием Земля, которая до сих пор избегала нашего внимания, могла стать нашим убежищем. Она ослепительно яркая, да и люди раздражающе противоречивы, слишком хрупкие существа, но они также могут быть смелыми, находчивыми и умными.

Эта женщина рядом со мной смело цепляется за жизнь, несмотря на все, что пережила за это время. И она поставила меня, гордого кордолианского генерала, на колени.

Конечно, я никогда не скажу ей про это.

Не могу же я создать ей слишком комфортные условия, не так ли?

Эбби

Каким-то образом я оказалась на руках Тарака, и мы с ужасающей скоростью спускаемся по склону черной горы.

Я, должно быть, легка, как перышко, потому что он бежит по скалистым склонам, как чертов горный козел, даже не сбиваясь с шага.

Чуваки из племени отстают. Тарак смеется, его глубокий голос искажается ветром. Редко можно услышать, как он смеется с такой невероятной энергией. Это похоже на то, как будто бег по опасно крутой горе с женщиной на руках вызвал какую-то детскую радость.

— Что в этом смешного? — Я свернулась клубочком у его широкой груди, наслаждаясь теплом и запахом мужчины.

— Эти айкунцы думали, что могут обогнать меня.

— Они не поняли, что ты ошибка природы, да?

— Это правда — у меня есть кое-какие улучшения, которые делают это соревнование нечестным.

Куски гравия разлетаются вокруг его сапог, когда мы достигаем основания горы. Он резко останавливается, и белые бесконечные ледяные равнины простираются перед нами.

— Так куда же мы идем?

— Принц Заликейн ловит рыбу во льду, поэтому мы идем его искать.

— А потом?

— Мы совещаемся, выбираем план действий и следуем ему.

— На Землю?

— Вероятно.

Хорошо, это похоже на прогресс. Мы перешли от «возможно» к «вероятно». Я до сих пор не могу понять, что происходит в голове этого невозможного мужчины, но, по крайней мере, он начинает становиться немного более открытым со мной.

Так и нужно, потому что я не поняла ни слова о том, что только что произошло между ним и теми парнями, выглядящими как дикари. Это была самая странная вещь. Посреди всего этого мачо-выпендрежа между Тараком и чуваками из племени он неожиданно встал на колени и с благоговением произнес что-то на другом языке. Звук был мягким и мелодичным, настолько отличным от сурового кордолианского языка.

После этого все они внезапно подружились с ним.

Да уж. Ещё так много того, что я до сих пор не понимаю. Например, кто эти дикари, выглядящие как кордолианцы? Которые к тому же удивительным образом способны выжить посередине самого бесплодного места.

Ребенком я отправилась в антарктический тур со своим отцом. Тогда мне казалось, что в том месте было холодно. Всю поездку я не могла дождаться, когда мы вернемся домой. А здесь в десять раз хуже. Как им удается здесь выживать? Холод, кажется, не влияет на них вообще. Я хотела бы прямо сейчас получить доступ к данным по физиологии кордолианцев.

Опять же — и это начинает становиться постоянно повторяющейся темой — эти молодые кордолианцы позади нас едва одеты в простые набедренные повязки и ничего более.

Они выглядят как персонажи какой-то древней страшной сказки с их растрепанными длинными волосами и грозными черными рогами. Как и у всех кордолианцев, их глаза имеют различные оттенки огня, от ярко-красного до ярко-желтого.

Теперь я понимаю, какими должны быть эти маленькие шашки на висках Тарака.

Рога сверхъестественные и красивые.

Какого дьявола кордолианцу их отрезать? Когда мы вернемся в относительную цивилизацию, мы поговорим об этом.

Мы бежим по плоской, ледяной поверхности, Тарак немного замедляется, чтобы остальные могли нас догнать. Он даже не запыхался. Дикари орут ему что-то по-кордолиански, а он кричит в ответ. Это звучит как игривые подколки.

Теперь они полностью расслабились.

Возможно, это как-то связано с подходом Тарака. Вместо обычного стиля «угрожай, а потом спрашивай» он легко и мягко общался с дикарями.

Я была довольно-таки впечатлена. Для него ещё есть надежда.

Мы достигаем трещины во льду. Это большое квадратное отверстие. Тарак усаживает меня, и я с восхищением смотрю через край.

На дне вода. Она черная, зловещая и совершенно неподвижная. Я чувствую дрожь, просто глядя на нее

Лед должен быть толщиной около шести метров, и каким-то образом в нем пробили дыру. Металлическая лестница тянется от поверхности льда до воды, а внизу есть небольшая плавучая платформа.

— Что это? — спрашиваю я, загипнотизированная темной водой.

— Прорубь, — отвечает Тарак, глядя вглубь. — Таким образом они могут ловить то, что подо льдом.

— И это должно быть…

Прежде чем я закончила, что-то черное и гладкое нарушает поверхность на секунду, прежде чем снова исчезнуть в глубине.

— Ламперк. — Тарак кивает в сторону воды. — Смотри.

Черная штука снова появляется, и на этот раз я вижу её гигантскую зияющую пасть. У нее есть зубы. Много острых белых зубов. Нет глаз, нет лица, только зубы. Это как огромная подводная пиявка.