39 глава

Эмир легонько потряс ее:

— Надо выбираться от сюда. Я обернусь зверем, а ты сядешь мне на спину и как можно сильнее обхватишь шею. Что бы ни случилось — держись за меня крепче.

Вилия серьезно кивнула. Что может их спасти? Они обречены, но Эмир хочет побороться — его право.

И тогда его сердце захлестнула беспросветная тьма и душа онемела, оплакивая саму себя.

Колдун не боялся умирать перед толпой, он уже умер вместе с княжной. Труп закопал в лесу под самым красивым и старым деревом — столетним ладором. В ее нежном теле покоилась стрела. Изящная тонкая стрела с костяным наконечником и вырезанным на нем гербом, такие носил в своем колчане жених прекрасной княжны и враг ее королевства.

А когда к скромному жилищу колдуна пришли озлобленные и решительные люди, он вышел к ним без страха и был убит.

Колдун вспомнил, как впервые увидел княжну, собирающую спелую ягоду, но принял за девицу из свиты.

Он почти полюбил ее. Она могла полюбить его.

Но песочные часы решили иначе.

Сквозь сиплый вой ветра она с трудом расслышала его урчание и склонилась ближе.

Он слегка наклонил к ней голову, и Вилия прочитала в больших зрачках зверя:

— Ты вспомнила меня?

— Да, — прошептала она, — Да-а-ааа… крикнула она, схлестнувшись с проклятым гулом земли и хрипами ветра.

Где то в лесу, возле истлевшего скелета покоились песочные часы. Засыпанные землей и спеленатые корнями громадного дерева. Тонкая струйка песка пришла было в движение и замерла. Крошечная песчинка упала вниз.

Ураганные ветер трепал деревья. Сверху сорвалась большая ветка и ударила Вилию по голове. Свет померк.

Эмир смочил в ледяном ручье обрывок рубахи и приложил к багровой отметине на лбу. Он нашел ту, ради которой прошел свой длинный путь.

Вилия с трудом открыла глаза.

— Ты меня узнала?

Ей послышалось или он спросил. Так холодно и необычайно пусто в голове.

— Что, — губы с трудом раскрылись, — что ты сказал?

— Там в лесу — ты узнала меня.

— Сущность оборотня, — как трудно говорить. Зубы сводит от холода и страха, — с первой минуты.

— Тихо! — он нахмурился. Рука замерла возле ее лба.

— Воины, — Вилия видела многочисленный отряд, как наяву. Вплоть до округлых камешков крепеня, покоящихся на груди каждого из них, — и они идут за мной.

— В лес! Укроемся в чаще.

— Только не в этот раз.

— Ты боишься? — он недоверчиво посмотрел на нее, пряча собственную тревогу на дне глаз. Там, где она не могла ее видеть.

— Нет. Но я умру и не в твоих силах предотвратить это.

Когда ее заталкивали в клетку с прутьями из крепеня — Вилия искала Эмира глазами. Но даже оборотень не мог совершить чуда и прорваться сквозь плотное кольцо королевской стражи.

Она знала одно — без него умереть было бы намного легче.

— Глупая девчонка! Ты пошла против своей судьбы, как будто тебе известно больше, чем творцу!

— Я просто боролась за жизнь. Это преступление?

Умные глаза смотрели с осуждением и потаенным жадным блеском. В этом блеске Вилия видела блики собственной боли, что ждала впереди. И чужое удовольствие от ее созерцания.

— Каждый человек должен стремиться приносить пользу этому миру, чтобы система была цельной и существование гармоничным. А твоя гармония в агонии. Отдай нам свои силы.

— Вы все сказали? Я хочу остаться одна.

Придворный колдун помедлил, но склонил голову и направился к выходу.

Кто-то должен открыть праздник нового солнца. День, когда на небосводе всходит еще одно — большое рубиновое солнце, и планета на долгий сезон превращается в тлеющий уголь.

Жар опалял лицо, по коже тек липкий пот. Вилия старалась не смотреть на длинное острое копье с крепневым наконечником.

Не смотри на копье — говорила себе она, но взгляд неизменно останавливался на орудии убийства.

По слипшимся прядям ползли первые лучи алого солнца. Люди в толпе шептались и жаловались друг другу. Мол, снова этот сезон невыносимой жары и жженой пыли в легких.

Как будто ей было легче. Она пробовала рассмеяться, но собственное хриплое дыхание поразило ее. Глаза закрылись.

Кажется, она была в недолгом обмороке. Кто-то окатил ее водой. Вилия готова была расцеловать незнакомца, потратившего на нее драгоценную воду. От одежды повалил пар. Горячие капли моментально высохли на коже, и стало еще хуже. Теперь она от всего сердца ненавидела того, кто сделал ее муки еще сильнее.

Стоял полдень самого жаркого дня в году. На возвышенности, ничем не загороженная от безжалостного солнца, Вилия то впадала в забытье, то приходила в себя. Кожа покраснела, губы спеклись. К вечеру она готова была принять собственную смерть, как избавление от мучений.

Последний глоток воды, соленый от стекающего в кружку пота.

— Дайте мне всего один шанс! — Ви не знала — слышит ли кто-нибудь или нет. — Я все исправлю. Обещаю.

Только не новые круги ада.

— Я исправлю…

Нарастающая боль в голове. И темнота.