36 глава

Эмир не знал чему удивляться больше: молчаливой толпе крестьян, стоящей ему наперерез и ощетиненной острыми инструментами или прекрасному видению тонконогой, как олененок, девочки, по чьим розовым грудкам стекала вода.

Оценив обстановку, он начал неловкий разворот туловищем к злобно настроенной ватаге неприветливых лиц, когда прозвучали окрики:

— Стоять!

— Девку вздернем, а молодца просто поколотим, так чтоб полз отсюда подобру…

Гул одобрения пронесся в крестьянских рядах. Поодиночке, люди хоть и темные, но не жестокие, они были не опасны. Теперь же, вымотанные тяжкой работой в поле и лишенные последнего развлечения, рассерженные вмешательством странного незнакомца, чуждого их укладу, они представляли угрозу. Эмир прикинул, скольких сможет уложить, не нарушая естественного облика. А если придется… он готов стать и зверем.

Но этого не понадобилось.

На минуту ему показалось, что он ослеп, такая тьма воцарилась кругом. Он плыл в этой темноте, точно глубинная рыбка, никогда не видевшая света. Плыл сам не ведая куда и откуда. Забыв, кто он есть…

Пришел в себя от сильных шлепков по щекам. Кожу обожгло от ощутимых ударов. Глаза нехотя открылись. Первое, что увидел — ее лицо, склонившееся над ним. Он силился приподнять голову и оглядеться.

— Лежи, — отчего то шепотом произнесла Тонкая, — нету никого.

— Что случилось, — хотел выговорить Эмир, а получилось неразборчивое шипение, но девчонка поняла и пожала плечами. Тонкое полотенце, наспех наброшенное на тело, не особенно что скрывало, и Эмир поспешно отвел глаза.

Девчонка… дьявол ее побери. Захотелось сплюнуть горечь, накопившуюся во рту.

— Они… передумали и ушли.

Он ясно видел, что она лжет, но на данном этапе выяснять правду не было ни сил ни желания.

— А мальчишка…

— У реки остался, пожитки сторожит.

Эмир пошевелился, силясь подняться. Тело нехотя становилось послушным, хоть ощущение одеревенения прошло не скоро.

Застава через два дня. И они разойдутся в разные стороны. Скорей бы. Эмир внезапно осознал, что опасается не за спутницу, а саму спутницу.

Неожиданно из голубого чистого неба хлынул холодный дождик. Струи дробью зашлепали по земле, заливаясь за шиворот путникам.

— Не-е…второй раз за день купаться — это уж слишком, — девчонка отряхнулась, как мокрый щенок и, наспех одевшись, побежала к широкому дереву с могучей кроной, загородившей полнеба. Следом поспешил и брат.

— Если гроза — под деревом нельзя стоять, — со знанием дела вымолвил Эмир первую банальность, пришедшую в голову, чтобы не смотреть, молча, в эти продрогшие глаза.

— А так грозы нету… — выдохнула Тонкая и отжала волосы. Вся она дрожала от холода, и Эмир протянул ей со вздохом свою коротайку. Ледяной ветер тут же забрался под рубашку, холодя кожу.

— Вечереет…

— Да, — согласился Эмир, прикидывая про себя, где бы заночевать.

— Тут недалеко брошенная деревенька, ежели не побоишься…

— Чего?

— Да болезнь там была — всех выкосила.

— Давно была то?

— Лун пять скоро будет.

— Будем считать, что время карантина прошло.

— Чего-чего?

— Я говорю, здесь мы скорее заболеем. Показывай деревеньку свою.

Шли долго. Эмир успел совсем окоченеть. Делая следующий шаг, в очередной раз подумал: и зачем ему все это… девчонка с малолетним братом… тянет время, а Она быть может уже… в жертву Ее приносят…

Нет — силой воль отодвинул черные мысли — хорошо все будет, а как иначе? Столько раз терял…

Но не в этот раз. Так просто не отдаст!

И плевать, что бредет непонятно куда. Найдет, непременно найдет! И вот тогда разорвется замкнутый круг потерь.

Эмир поправил заплечный мешок — порядком полегчавший за несколько дней пути — и тут увидел крышу полуразвалившейся постройки.

Пришли, наконец.

Всю ночь он порывался согреться. Очаг не желал загораться, одеяла — становиться сухими, а ветер — перестать лезть из щелей и летать по дому, вороша пыль.

Когда Эмир совсем отчаялся, почувствовал под боком горячее тело. Девчонка…

Мальчика не было видно. Эмир осторожно толкнул ее. Синие глаза распахнулись.

— Ты чего? Рано еще.

— А брат где?

— Ушел до рассвета — ягод искать. Да ты за него не бойся — не замерзнет, привычный он к холоду.

— Что же ты, за него совсем не боишься?

— Брат хоть и глух от природы, но ею не обижен. Любит она его, бережет.

Синие глаза, самого холодного оттенка северного неба, смотрели сквозь. Так смотрят на солнце сквозь кубок из хрусталя. Ему захотелось сказать что-нибудь грубое, растормошить это бесцветное создание со взглядом старухи.

— Что будешь делать в порту? — Неожиданное смущение придало ему злости. — Сядешь на корабль в поисках лучшей доли?

Синие глаза остановились на нем.

— Лучшей доли… земля большая. Может, и для меня найдется.

Полдня они шли маленькой процессией и молчали. Непонятная тяжесть давила на сердце. Что-то зудело внутри, словно место укуса.

На ветках деревьев висели клочья тумана. Возможно, где-то в мире и светило солнце, но им достался сырой воздух и зловещая тишина. Тепло опаздывало, позволяя холоду отвоевать один из летних дней.

Туман и послужил всему причиной. Под его завесой их окружил отряд всадников местного князька.

— И грамоты, стало быть, тоже не имеете?

Эмир в сердцах выругался.

— Мы пройдем себе мимо потихоньку куда шли…

Из потайного кармана была извлечена сиреневая монетка. Эмир ловко подбросил ее в воздух и поймал, зажав в кулаке. Стражник нехотя проследил полет.

— Вы трое — идете за мной. По собственной воле али на аркане.

Можно было принять облик зверя. Четверо всадников для него мелочи, но не хотелось вызывать слухов. Изувеченные тела — весть о жестоком звере быстро разойдется по округе. И в любой момент может подъехать другой отряд. Новые жертвы…

Как наяву он увидел искореженные тела. Эмир почувствовал кислый привкус во рту, так явственно, словно уже напился чужой крови. Душа зверя дала о себе знать. Тварь с чувством сострадания.

Он сдержался. Приободряюще кивнул девчонке. Тонкая держала за руку брата и настороженно разглядывала стражу. Словно тоже прикидывала что-то свое…