«Для органов милиции. Выписка из показаний арестованных из банды «Совы». Четыре члена банды, лично знавшие главаря и неоднократно выполнявшие его поручения, показали следующее: главарь банды, Юргенас Андрюлис, из семьи богатых хуторян. Рост 182-185 см, волосы редкие, пшеничного цвета, худощав, глаза голубые, возраст 30 лет. Обладает уникальной способностью хорошо видеть в сумерках и даже в ночное время. За это получил прозвище «Сова». Пользуясь этой способностью, неоднократно уводил руководимую им группу от погони, проскальзывая мимо сторожевых постов. «Сова» храбр, дерзок, хитер, физически силен и вынослив. Отлично владеет всеми видами стрелкового оружия.
Составил ст. л. К. Ушбукис».
«Рапорт.
В результате прочесывания местности 20-25 августа в районе болот были уничтожены две группы общей численностью в девять человек. Группы действовали в составе террористического кулацкого формирования, предводительствуемого главарем по кличке «Сова». По показаниям арестованных, главарь имеет ранение в руку. Остатки банды стремятся уйти в район болот, где имеется несколько бункеров и складов с боеприпасами, продовольствием и теплой одеждой, приготовленных на случай разгрома. Бункеры утеплены и приспособлены для длительного проживания. Основной задачей подразделения считаю не допустить отход остатков банды в глубь болот. Прошу обратить внимание на связь бандитов с подпольем в г. Каунасе. Связь осуществляется через некоего Шмакуса или Шмукаса.
26.8.46 г. Ст. лейтенант П. Котинас».
«Рапорт.
...Остатки банды окружены группами сельской самообороны, милиции и отрядом ст. л. Котинаса. Захвачен связной банды по фамилии Шмукас. По его словам, группа «Совы» насчитывает пять человек. Двух тяжелораненых «Сова» застрелил, чтобы не сковывать маневренность остальных. В конце августа и первых числах сентября бандиты совершили следующие акты насилия: убили трех человек, уничтожили скот в двух хуторах, подожгли сельсовет и склад с зерном. «Сова» рассылает угрозы в адрес работников милиции и органов безопасности. Образчики подобных писем угрожающего содержания прилагаю к рапорту.
7.9.46 г. Ст. лейтенант К. Ушбукис».
Из конверта, подклеенного в папку, Гудинас достал несколько пожелтевших листочков.
«Сволочь Котинас! Ты третий месяц гоняешь меня по болотам, ты убил многих моих людей. Но рано, собака, радуешься. Меня-то тебе не взять. Тень совы можно увидеть, но не поймать ее. А ты попадешься ко мне в лапы! Я шкуру с тебя с живого сдеру, обещаю. Ты ходишь с забинтованной головой — это моя пуля! Жаль, что не взял прицел пониже. Но отыграюсь, когда встретимся грудь с грудью, с глазу на глаз».
В письмах «Совы» была ярость загнанного зверя, хищного и опасного. И вместе с тем в угрозах ощущалось отчаяние и беспомощность бандита.
«Рапорт.
Поиски в течение трех суток бежавших из камеры предварительного заключения Андрюлиса и Копыля не дали результатов. Предполагаю, что бежавшие погибли, в ночное время переправляясь через болотную трясину.
Лейтенант Раймонис».
Утром по повестке к Гудинасу явилась Гирич. Сначала он задал ей те же вопросы, что и при первой встрече, и получил аналогичные ответы: с Бените просто знакома, из ее окружения никого не знает, к фотоателье уже давно никакого отношения не имеет.
Вошел Глушаков, сел в углу.
Когда Гирич подписала протокол, Гудинас сказал:
— Наша беседа еще далека от завершения. Посмотрите эту фотографию. — Он протянул ей порнографический снимок.
Гирич побледнела, однако, справляясь с волнением, недоуменно и зло поглядела на Гудинаса.
— Вы знаете эту женщину? — спросил капитан.
Гирич положила снимок на стол и молча уставилась куда-то в угол комнаты; машинально взяла стакан с водой, сделала большой глоток.
— Буткус, когда мы начнем его допрашивать, вас выгораживать не станет, — нарушил тишину капитан. — Кстати, ваши подруги утверждают, что Буткус им тоже предлагал сняться в таком виде. За деньги. Итак: на снимке — вы?!
— Да! — прошептала Гирич. Потом подняла голову, заговорила: — Сначала я ему отказала... Но, понимаете, я задолжала Буткусу большую сумму... Он то сапожки импортные, то польский гарнитур предложит, то замшевый костюм или шубу... У нас было туго с финансами, мы с мужем только квартиру кооперативную купили. Он мне давал в долг, под расписку.
— Сколько же вы ему были должны?
— Много... Он сказал, что простит долг, если я соглашусь ему позировать. Загримировал меня... Я думала, что никто не узнает... Я была вынуждена...
Женщина зарыдала.
— Ладно, — вздохнул капитан. — Оставим пока это дело в стороне, поговорим о Бените. Почему вы так старательно пытаетесь скрыть свои дружеские отношения с ней? Ведь вы подруги...
— Это неправда, мы просто знакомые...
— Знакомы вы около двух лет, — прервал Ядвигу капитан. Добавил:— Я говорил с Оринтасом. Вы знали о ее смерти до нашего разговора?
— Нет, я ничего не знала! Просто мы поссорились! — Ядвига со страхом глядела на Гудинаса.
— В среду Магда была у вас?
— Да...
— Из-за чего же вы поссорились?
— Из-за Оринтаса. Я ревновала...
— Она была вашей соперницей?
— Да... Я люблю Оринтаса! — отчаянно выкрикнула Ядвига.
Гудинас вспомнил: заводской двор, взгляд Ядвиги вслед Оринтасу. Спросил:
— Почему же вы поссорились именно в тот момент, когда Оринтас порвал отношения с Бените?
Ядвига растерянно смотрела на капитана. Наконец произнесла:
— Магда прибежала ко мне и затеяла ссору. Она решила, что все это сделала я. Она была словно сумасшедшая, кричала, оскорбляла меня. Поэтому я и отрицала нашу с ней дружбу.
Гудинас, размышляя, прошелся по комнате.
— Зачем же вы обе в среду после разговора у вас дома кинулись в фотоателье?
Лицо Гирич приняло какое-то хитрое, хищное выражение. Она напряженно думала. Вопрос явно вызвал у нее замешательство.
— Из-за моих фотографий... Чтобы опорочить меня... Я побежала за ней, желая предотвратить ее встречу с Буткусом... Она могла украсть у него фотографии и вообще...
— Ну и что же?
— Был обеденный перерыв, — фотоателье закрылось...
«Действительно, в эти часы — обеденный перерыв и ателье могло быть закрыто, — вспомнил Гудинас. — Но мелет она неизвестно что... Запуталась».
— Простите, вы не знакомы с художником Котинасом? — неожиданно в разговор вступил Глушаков.
Ядвига внимательно посмотрела на Глушакова и Гудинаса, стараясь понять, какой подвох кроется в вопросе, неуверенно ответила:
— Нет, лично не знакома. Слышала от Магды.
— Вы говорите неправду, — бесстрастно произнес Глушаков. — Я сегодня утром был у Котинаса с вашей фотографией. Котинас узнал вас, даже вспомнил имя. В прошлом году вы с Магдой несколько дней гостили у него на даче. Более того. В своем альбоме Котинас отыскал снимок, на котором вы сфотографированы у него в саду — вот эта карточка! — Глушаков протянул ей снимок.
Ядвига молча переводила взгляд с Гудинаса на Глушакова.
— Почему же вы скрываете, что посещали дачу художника?
— Просто... я не желаю его впутывать...
— Заботитесь о спокойствии Котинаса? Или желаете убедить нас в том, что не имеете никакого отношения к месту, где был найден труп Магды Бените? — резко спросил Гудинас.
— Нет, я не знаю, где был найден ее труп! — выкрикнула в отчаянии женщина.
— Допустим. Скажите, кто этот бородач, вместе с которым видели Магду Бените, Тадеуша и вас возле проходной завода? — сухо спросил капитан.
Реакция женщины была неожиданной. Лицо ее побелело, она покачнулась...
Глушаков поднес ей воды.
— Вы в состоянии продолжить беседу?
— Нет... — Она отрицательно покачала головой. — Перед глазами все плывет.
— Хорошо, встретимся завтра, — согласился Гудинас.
Ядвига тяжело поднялась со стула, не глядя, взяла пропуск...
— Спокойно обдумайте свое положение, — напутствовал ее Гудинас.
На глянцевой поверхности снимка, который держала женщина, Гудинас заметил четкие отпечатки пальцев. Приказал лейтенанту:
— Срочно к экспертам, пусть немедленно сравнят с отпечатками, обнаруженными на портфельчике Бените. А за Гирич мы теперь понаблюдаем... Наверняка новости не заставят себя ждать. Увидишь.
Работники Управления, занимавшиеся расследованием махинаций на фабрике, обнаружили старый канализационный лаз. Один из люков лаза выходил в подвал корпуса, где расположился экспериментальный цех текстильной фабрики, другой был непосредственно в помещении склада мехзавода. Этот лаз воры использовали для преступных целей: под землей по нему переносили неучтенную продукцию с территории фабрики на склад мехзавода. Когда воры получили известие о том, что Федорович и его люди засыпались, оба люка заасфальтировали. При беглом осмотре на пятно нового асфальта в подвале экспериментального цеха не обратили внимания, но позже одному из работников милиции это показалось подозрительным, асфальт разбили и нашли люк. В подземелье нашли часть нереализованной продукции и тележку, на которой ее перевозили под землей. Улики были налицо. Костюмы шили в экспериментальном цехе и по канализационному лазу увозили на склад мехзавода, где их заталкивали в контейнеры с насосами, загружаемые в грузовик Федоровичу.
Главный закройщик и начальник цеха спорттрикотажа, два работника экспериментального цеха признались в том, что принимали участие в изготовлении «левой» продукции. Они утверждали, что деньги и указания получали от начальника экспериментального цеха Улдукиса. А Улдукис просто не мог не заметить, что в его цехе шьют костюмы, не имеющие отношения к экспериментальному производству. В двенадцать часов полковник Раймонис сам собирался провести допрос Улдукиса, надеясь выявить его связь с Федоровичем.
Гудинасу было приказано присутствовать на допросе.