Тоётоми Хидэёси не был в этом отношении исключением. Как всякий тиран, почти искренне убежденный в своем праве на вседозволенность, он не терпел никакой самостоятельности своих чиновников, какой бы высокий пост они ни занимали, если это касалось государственных дел, решение по которым принимал он лично. При назначении на государственные посты основным критерием, из которого он исходил, служили не деловые качества людей, хотя полностью игнорировать это было невозможно, а их личная преданность ему, нередко подкрепляемая родственными связями.
Главной фигурой в военно-административном аппарате Хидэёси, фактически первым министром был Асано Нагамаса. Это был высший сановник Хидэёси, его, так сказать, премьер-министр. Столь высокое положение Асано Нагамаса объяснялось особо доверительным характером их отношений: его жена была младшей сестрой любимой фаворитки Хидэёси — Ёдогими. Это обстоятельство имело куда большее значение, чем деловые качества руководителя чиновничьего аппарата государственной власти, хотя он и обладал, очевидно, незаурядными способностями администратора, что проявилось, в частности, в том, что ему принадлежала едва ли не важнейшая роль в разработке и проведении кэнти Хидэёси.
Во главе ведомств, существовавших при Хидэёси как главе государства, он поставил доверенных и преданных ему людей, которых лично хорошо знал. Это были феодалы средней руки родом либо из провинции Овари, где родился сам Хидэёси, либо из соседней провинции Оми. Ведомство, в ведении которого находились дела столицы и прилегавших к ней территорий, а также вопросы религии, возглавлял Маэда Гэнъи. Он же выступал в роли главного судебного эксперта по гражданским делам. Финансами страны и всеми валютными операциями занималось специальное ведомство, во главе которого стоял Нагацука Масаиэ, обладавший способностью запоминать цифры и быстро считать. Существовали специальные ведомства, которые занимались торговлей, а также общественными работами. Первым из них руководил Масита Нагамори, вторым — Исида Мицунари. Последний одновременно исполнял обязанности начальника полиции и специального уполномоченного по городу Сакаи.
Примерно те же ведомства и с тем же кругом обязанностей существовали при Ода Нобунага. Однако это чисто внешнее сходство. Создавая при себе эти органы исполнительной власти, Нобунага и не помышлял о том, чтобы наделить их реальным правом решать какие-то вопросы. Он не очень-то прислушивался к чьему бы то ни было мнению, поэтому и руководителей этих ведомств, им же самим назначенных, он вовсе не рассматривал как своих советников, предложения которых следует хоть в какой-то степени учитывать. Он шел напролом, не считаясь ни с чем, не утруждая себя никакими играми в гражданское правление и действуя исключительно как военный диктатор, признававший лишь грубую военную силу и военные методы правления. Это было вызвано не только суровыми обстоятельствами смутного времени, но и поспешностью, стремлением очень быстро, почти мгновенно решить все вопросы. Несмотря на деспотизм Хидэёси, в чем он вряд ли уступал Нобунага, он, вероятно, лучше, чем его предшественник, понимал важность создания эффективной системы управления страной с расширением элементов гражданского правления. К тому же он обладал и лучшими организаторскими способностями.
Каковы бы ни были действительные причины, ясно одно: во взглядах Нобунага и Хидэёси на роль и место гражданской администрации в системе государственного устройства и управления страной проявились определенные различия. Многие исследователи сходятся во мнении, что мероприятия Хидэёси в этой области носили более последовательный характер, они учитывали не только сиюминутные задачи, не только его личные интересы и потребности, но в известной мере и будущее страны, перспективы ее развития.
Существует, правда, и другая точка зрения, смысл которой сводится к тому, что Хидэёси, как и его предшественник Ода Нобунага, смотрел на эти ведомства скорее, как на традиционные институты, которые никакой реальной роли в управлении страной не должны играть. Так называемый совет пяти администраторов (го-бугё), как и совет старейшин (го-тайро), предназначался вовсе не для того, чтобы стать составной частью государственной машины и на деле осуществлять функции исполнительной, а тем более законодательной власти.
Если даже согласиться с такой точкой зрения, то и в этом случае нельзя пройти мимо тех попыток, которые предпринимал Хидэёси и которые свидетельствуют о том, что он ясно понимал — управлять страной, руководить сложными социально-экономическими процессами нельзя одними военными методами. Он был, пожалуй, первым из японских военных диктаторов, кто не только осознавал это, но и предпринял ряд важных шагов, которые объективно содействовали созданию новой системы государственного устройства и государственного управления, системы, которая, по его убеждению, должна была после кровопролитных междоусобных войн, длившихся непрерывно почти два столетия, наконец надолго, если не навсегда, обеспечить в стране мир и политическую стабильность.
Исторические источники донесли до наших современников слишком мало сведений, на основании которых можно было бы судить в полном объеме о структуре государственной власти при Хидэёси, формах и методах управления делами страны, иерархии должностных лиц. И тем не менее сохранившиеся документы и материалы той эпохи позволяют с большой долей достоверности воссоздать довольно стройную систему управления страной, представлявшую собой сложный государственный механизм, все составные части которого были тщательно продуманы и находились — как в центре, так и на местах — в соподчинении друг с другом и во взаимодействии. Это были и государственные чиновники разных рангов, подчинявшиеся руководителям соответствующих ведомств, и управляющие провинциями со своим многочисленным штатом сотрудников, которые управляли территориями, принадлежавшими лично Хидэёси и были обязаны постоянно следить за соседними княжествами, и главные советники, в обязанности которых входило решение спорных вопросов и отдельных недоразумений, которые могли возникать между членами совета старейшин (го-тайро), и быть своего рода посредниками между ними.
Среди чиновников, состоявших на государственной службе, было, очевидно, немало способных, грамотных специалистов, преданно исполнявших свои обязанности, а иногда даже и сочувственно относившихся к нуждам и чаяниям простых людей. Хронисты донесли до нас рассказ чиновника по имени Тамака Ёсияку, который отвечал за проведение аграрной реформы Хидэёси в пяти провинциях. Первое свое назначение на ответственную должность, связанную с проведением земельного кадастра в провинции Иё, на острове Сикоку, он получил в 1583 году, когда ему было 30 лет. Сохранившиеся записи рисуют тяжелое положение крестьян, едва сводивших концы с концами, питавшихся вместо риса, которого вечно не хватало, листьями и травой. В своих ветхих лачугах они страдали от холода и сырости, так как не имели теплой одежды. Сочувственное отношение к крестьянству со стороны высокого государственного чиновника, каким был Тамака, который к тому же приходился родственником влиятельному феодалу Мори, следует рассматривать скорее как исключение. Но такие исключения, очевидно, были, и они свидетельствуют о том, что в административном аппарате были специалисты, которые в социально-экономических преобразованиях Хидэёси хотели видеть, может быть, более глубокий социальный смысл, чем усматривал он сам.
Конечно, как бы ни был высок интерес Хидэёси к делам гражданской администрации, сколь большое значение ни придавал он созданию новой системы управления страной, по сути своей он оставался военным диктатором и в силу этого больше полагался, конечно, на силу и авторитет своих военных приказов, чем на иные методы решения проблем страны. И тем более ему были чужды какие-либо правовые нормы, законы, которые соблюдались бы на всей территории страны и в рамках которых происходил бы процесс становления и развития нового общества и новых общественных отношений.[515]
К концу жизни Хидэёси и вовсе отошел от решения внутренних проблем страны, передоверив их другим, а сам целиком посвятил себя подготовке к завоевательным походам на Азиатский материк с целью покорения обширных районов, лежащих за многие сотни и тысячи километров от Японии. Среди причин, побудивших Хидэёси отказаться от звания кампаку и передать его, а вместе с ним и передоверить решение внутригосударственных дел своему племяннику, может быть, самая главная причина состояла именно в том, что тем самым он освобождал себя от всех второстепенных, с его точки зрения, дел, чтобы полностью посвятить себя осуществлению этой бредовой идеи, которая с неудержимой силой обуяла его на склоне лет. Он настолько уверовал в свое могущество, что страна, которую он полностью подчинил своей власти, уже казалась ему слишком малой территорией, она виделась ему как одна провинция, и он оказывается одержимым идеей мирового господства, ему мерещатся обширные земли и целые континенты, которые благодаря завоевательным походам его непобедимой армии в один прекрасный день окажутся под его владычеством. Он полностью посвятил остаток своей жизни подготовке и осуществлению военной интервенции на материк.
В качестве первой жертвы своих агрессивных захватов Хидэёси избрал Корею, покорив которую он собирался двинуться дальше, на Китай, а затем и на другие страны.