– Давайте я вас провожу, я хотел бы с вами поговорить, – как будто прочтя мысли Геннадия, предложил старпом. Это было как нельзя кстати.
– Да, пойдёмте, – охотно согласился Озимцев.
Они вышли с мостика, старпом направился к капитанской каюте, Гена старался не отставать и, одновременно, не подавать виду, что он не знает, куда идти. Некоторое время они шли молча. Озимцев решил подождать, пока его спутник сам начнёт разговор.
– Капитан, что вы думаете об этой войне? – наконец спросил старпом.
– То есть? – Гена понятия не имел ни о том, что за война идёт, ни, тем более, о том, что ему об этом полагается думать. Поэтому, он решил потянуть время.
– По-моему, мы её проиграем, – искренне сказал старпом. – Видели, как они разгромили наш флот? Между прочим, там были наши лучшие крейсеры!
– Да, но я не думаю, что мы находимся в безвыходном положении. И, как по мне, ещё рано думать о капитуляции, – осторожно ответил Озимцев. – История знает много случаев, когда... – неожиданно коммуникатор Гены заиграл тихую мелодию, сигнализируя о входящем вызове. Мелодия, к слову, оказалась приятной.
Геннадий довольно быстро сообразил, что к чему и интуитивно разобрался, как пользоваться приборчиком. К счастью, эти коммуникаторы по простоте интерфейса не далеко ушли от смартфонов начала 21-го века.
– Капитан на связи.
– Только что поступило сообщение от адмирала флота, – ему ответил милый женский голос. – Цитирую: «Говорит адмирал Разумовский. Сообщаю вам итоги сражения при Бетельгейзе – 44 из 107 кораблей нашего флота уничтожены. Потери противника составили 31 малых, 5 средних и 5 тяжёлых кораблей. Из наших тяжёлых крейсеров уцелели лишь 20, причём 9 из них серьёзно повреждены, включая «Астерион» и «Феникс». Пока нам не удалось выяснить точное количество кораблей в распоряжении противника, но мы полагаем, что в скором времени готовится широкомасштабное нападение на Землю, – повисло тяжёлое молчание – связистка на мгновение прервалась, чтобы смысл последних слов во всей полноте мог дойти до капитана, затем продолжила. – В связи с этим приказываю всем крейсерам космического флота прибыть в Солнечную систему настолько быстро, насколько это возможно. Мы собираем все оставшиеся силы для последнего, решающего сражения. Думаю, нет нужды говорить, что случится в случае нашего поражения». Конец сообщения, – Гена на автомате закрыл канал связи и положил коммуникатор в карман.
– Всё ещё думаете, что положение не безвыходное? – тихо спросил старпом.
Он остановился напротив дверей одной и кают, Геннадий же продолжал идти, глубоко задумавшись.
– Вы разве не к себе шли? – окликнул его старпом.
– Да... – Озимцев, остановился. – Всё верно. Прости, я просто задумался. Сообщение адмирала выбило из колеи.
– Могу представить, – старпом невесело усмехнулся.
– Но, – Гена поднял палец, – я всё ещё считаю, что война не проиграна. Причём не только формально, и не только потому, что последний бой пока не состоялся.
– Прошу вас, – старпом нажал на одну из кнопок на панели сбоку от двери, и та отъехала в сторону.
– Спасибо, – Озимцев приметил нажатую кнопку на будущее и остановился на пороге. – Так вот, не стоит отчаиваться. Хотя бы потому, что лучше нам от этого точно не станет. Я жду от вас исчерпывающий отчёт о повреждениях, а также сводку по убитым и раненым.
– Так точно, – старпом отдал честь и пошёл обратно на мостик, а Гена вошёл в теперь уже свою каюту и закрыл за собой дверь.
«Астерион».
– Мостик, говорит главный инженер. Взрыв повредил добрую половину систем корабля, большинство из которых – основные, а с ними накрылись все двигатели, включая квантовые. К счастью, система жизнеобеспечения не пострадала.
– Что насчёт ремонта? – спросил Романенко.
– Не раньше, чем через 5-6 дней, и то, только самое необходимое.
– Тогда за дело. В первую очередь займитесь двигателями, без них нам по любому крышка.
– Я тоже так подумал, поэтому мои люди уже занимаются решением этой проблемы.
– Капитан, со всего корабля поступают отчёты о повреждениях и о погибших. Число последних достигло уже 20 человек, – бывший второй помощник, ныне старпом, выжидательно посмотрел на Лёшу.
– Хотелось бы надеяться, что их количество не увеличится, – Романенко задумчиво потёр подбородок. – Вот что, соберите пока что полную сводку по кораблю. Плюс, мне нужно увидеться с капитаном «Феникса».
– С этим есть проблемы, – «обрадовал» Алексея старпом. – Телепорты на обоих кораблях не работают, – здесь у Романенко расширились глаза (надо же, уже такое придумали), но этого никто не заметил, – у нас – из-за выхода из строя управляющих систем, у них – из-за обесточивания. На шаттле тоже не получится, у «Феникса» заклинило гидравлические механизмы ангара, а стыковочный шлюз не предназначен для таких маленьких судов. Единственная возможность – выйти в космос в скафандре, и добраться до «Феникса» своим ходом.
– Что, если пристыковать с помощью шлюза не шаттл, а сам корабль? – спросил Лёша.
– Маневровые двигатели не работают, так же, как и остальные. Но как раз их можно починить довольно быстро, я думаю.
– Тогда займитесь ими в первую очередь. Передайте на «Феникс» запрос на стыковку и обрисуйте ситуацию, – Алексей кивнул офицеру по связи. – Если что, я – в своей каюте.
– Принято, – пальцы офицера забегали по экрану контрольного терминала.
Покинув мостик и пройдя по коридору с десяток метров, Романенко вдруг осознал, что понятия не имеет, где находится его каюта. Возвращаться назад и спрашивать было бы верхом глупости. Пришлось идти наугад, в надежде обнаружить какие-либо указатели. И Лёша их обнаружил. По пути ему попадались небольшие экраны, вмонтированные в переборки, вначале Алексей не сильно обращал на них внимания. Наконец, пройдя мимо двух из них, он решил всё же подойти к третьему. Экран оказался терминалом общеинформационной системы, с помощью которой можно было в общих чертах узнать о состоянии корабля, о меню в столовой на текущий день и, кроме всего прочего, проложить кратчайший маршрут в любую точку на любой палубе. Когда Романенко приблизился к приветливо светящемуся монитору, ожили встроенные рядом динамики и компьютерный голос произнёс:
– Приветствую вас, Виктор Делькапо. Пожалуйста, произнесите ваш запрос.
«Виктор Делькапо... Так вот как меня зовут, надо бы не забыть», – подумал Романенко, затем он придвинулся к экрану поближе и понизил голос, несмотря на то, что коридор был пуст. – Я хочу узнать местоположение своей каюты.
– Пожалуйста, проследуйте на 25-ю палубу, секция 1, каюта номер 2514, – на дисплее по схеме палуб пробежала красная нитка, вычерчивая маршрут движения. – Нуждаетесь ли вы в подсказках во время движения?
– Да, благодарю, – Лёша на скорую руку изучил маршрут.
Найти нужную каюту оказалось совсем не сложно. Как и было обещано, инфосистема подсказывала направление движения, один раз даже пришлось прокатиться на турболифте, впрочем, с его интерфейсом сложностей тоже не возникло. Войдя внутрь, Лёша увидел внушительных размеров помещение, которое могло посоревноваться по своим размерам и интерьеру с номерами люкс некоторых отелей. Каюта была действительно огромная, примерно 100-120 квадратных метров. Прямо напротив двери находился широкий диван, а перед ним стоял стол с компьютером, слева располагалась спальня, за ней туалет и душевая.
– Нехилая у старпома каюта, – Романенко присвистнул.
Справа от входа находился шкаф, встроенный в переборку каюты. В нём Лёша нашёл с дюжину кителей, штанов и столько же пар обуви на разные случаи – от парадов до повседневной службы, однако погоны во всех вариантах формы по-прежнему находились на плечах и не сильно видоизменились с XXI века. Там же висели кители нескольких цветов и оттенков, например, одни из них имели малиновый цвет с градиентной заливкой, которая светлела от верха к низу с такими же градиентными вставками малинового цвета вдоль рук. Штаны тоже имели градиентную заливку синего цвета, которая также светлела от верха к низу, но уже с малиновыми вставками в тон кителю. Рукава же кителя имели синий градиентный цвет в тон штанам. Другие варианты формы имели отличные цвета. По пути в свою каюту Лёша встретил нескольких человек, которые были одеты в форму с другой расцветкой. По-видимому, так разделялись люди разных званий или должностей.
В одной из дверц шкафа было зеркало, в отражении Лёша увидел себя. Вот только он себя не узнал. В зеркале был совершенно непохожий на него человек, которому на вид было лет 40, с черными, как смоль, волосами, черты лица его слегка напоминали оные у жителей Латинской Америки, но не сильно. Было видно, что в этом человеке текло сразу несколько кровей.
Это всё объясняло. Вот почему его называли чужим именем и принимали за своего. Вместо того, чтобы переместиться как отдельная личность, он почему-то вселился в тело этого человека. Романенко сразу вспомнил слова учёного, отправлявшего их в прошлое. Тот сказал, что система доставки не отлажена, но не до такой же степени! Время, место, даже собственная личность – всё пошло наперекосяк. Правда, в данном случае «переселение» в чужое тело было даже на руку. Постороннему человеку, скорее всего, светила бы гауптвахта.
С этой мыслью он закрыл дверцу шкафа и сел за компьютер. Лёша хотел выяснить, прежде всего, побольше о корабле, на котором он находился, о войне, в которую оказался втянут, и вообще, про окружающий его мир. Кроме того, неплохо бы было разузнать о членах команды, изучить их личные дела, выучить имена и должности, чтобы знать, как к ним обращаться и знать, кто за какую часть работы ответственен, то есть, попросту говоря, не выглядеть дурнем с амнезией в их глазах. Разблокировать его оказалось достаточно просто. Как и гласила надпись на экране, нужно было всего лишь произнести ключевое слово, система распознавала голос владельца. Позже Лёша узнал, что во время боевой тревоги система проверки значительно ужесточалась, подключая к делу систему ввода 30-ти символьного пароля и биологический сканер, так что взломщику оставалось разве что мимикрировать на молекулярном уровне. Разблокирующее слово оказалось простым – «Проснись».