Он с силой сжал кулаки, не желая признаваться матери, что на самом деле думал об этом. Но он не разрешал себе верить и подозревать, что в этом и заключается настоящая мотивация Кэти. Однако, услышав, как его собственная мать — человек, который всегда был с ним правдив и всегда его поддерживал, поощряя на протяжении всей его жизни, пришла к тому же выводу, у него появилась возможность пересмотреть свое решение.

— Это возможно, мама, — неохотно признался он. — На самом деле, слишком возможно, даже верно. Отчего я чувствую себя самым большим, самым наивным дураком во Вселенной.

— Ты не знаешь этого наверняка, — утешала его Джинни, беря за руку. — Я уверена, что у Кэти есть к тебе чувства, ты ей не безразличен, Данте. Но, к сожалению, мне кажется, что она относится к тем женщинам, которые всегда будут любить себя больше, ставить себя выше всех — даже того мужчины, за которого она когда-нибудь выйдет замуж. А ты слишком хороший человек, милый, чтобы довольствоваться тем, кто тебя не любит так, как ты того заслуживаешь. Тебе нужна хорошая женщина, которая будет любить тебя больше собственной жизни. Та, которая готова пойти на многое. Та, — добавила она с усмешкой, — которая способна произвести на тебя такое впечатление своей стряпней, что у тебя хватило смелости сравнить ее с бабушкой.

Данте усмехнулся.

— Ты хочешь узнать о ней побольше, мама? В квартире у Кары даже нет настоящей плиты, только варочная панель, микроволновая печь и кастрюля. Но каким-то образом она готовила невероятные блюда, лучшие блюда, которые я пробовал. Хотя прошу ни за что не говори об этом нонне.

Джинни перекрестилась.

— Ни за что на свете, — пообещала она. — Даже зная ее почти сорок лет, я до сих пор побаиваюсь Валентины. Можно тебя кое о чем спросить, дорогой?

— Ты же знаешь, что всегда можешь спросить меня, о чем угодно, — заверил он. — Тем более что я не умею врать. И уже говорил тебе, что ни разу не смог тебя обмануть?

— Да, говорил. Ответь мне честно, Данте. Это является одной из причин, почему в этот раз у тебя с Кэти все не так, как раньше, потому что та девушка засела тебе в душу, а ты похоже не готов в этом сам себе признаться? И что именно произошло между вами на свадьбе Ника?

Он слегка вздрогнул, вспомнив, каким мудаком оказался в прошлые выходные, про себя поклявшись, что ни за что не расскажет матери всю правду.

— Мне не нужно было ей кое-что предлагать, я вел себя как ревнивый придурок, когда увидел ее на свадьбе с другим парнем. Она разозлилась… правильно сделала… и велела мне пойти… — он махнул рукой. Я писал ей всю неделю, извиняясь, она наконец ответила прямо перед моим приездом сюда, сказав, что прощает, но, чтобы я оставил ее в покое.

— И это тебя расстраивает, — заметила Джинни.

— Да. — Он разочарованно выдохнул. — Пожалуй, можно, и так сказать. Но я понимаю ее реакцию, учитывая, каким придурком я был с ней. Мне вообще не следовало связываться с ней, мама. Кара слишком милая, слишком милая для такого как я. Она хотела быть со мной, наслаждаться временем, которое мы проводили вместе. Никогда ни о чем меня не просила. Она разорвала чек, который я дал ей перед уходом, и обрывки смыла в раковину.

— Ты дал ей чек? — нахмурившись спросила Джинни. — За что?

Он подавил желание поежиться, как в шестнадцать лет, когда мать нашла на заднем сиденье его машины пустую упаковку из-под пива.

— Просто чтобы… ну, немного ей помочь. Я уже говорил тебе, что у нее никого нет, что ее отец-неудачник не помогает ей. Я чувствовал себя виноватым, порвав с ней отношения, ей больше не на кого было рассчитывать. И я подумал, что было бы неплохо предложить ей немного денег, чтобы помочь оплатой за ее обучение и другими расходами.

— Господи. — Джинни недоверчиво покачала головой. — О какой сумме идет речь?

Данте сглотнул.

— Двадцать пять тысяч. Но она отказалась не то чтобы их взять, но даже задумываться об этих деньгах.

— Конечно, отказалась. Потому что она хорошая девочка, хорошая женщина. Я знаю, что ты сделал это от всего сердца, Данте, но боюсь, что тем самым ты оскорбил ее, выписав ей чек на такую большую сумму. Глупо. — Она дала ему подзатыльник.

— Ой. — Он потер макушку. — Эй, я понял. Наверное, это была не самая лучшая идея в моей жизни. Но мои намерения были благими.

— Не сомневаюсь, — согласилась Джинни. — Но не таким образом. Позволь мне задать тебе вопрос, дорогой. Если бы ты сейчас вручил бы Кэти чек на двадцать пять тысяч долларов, как ты думаешь, что бы она с ним сделала?

Он издал горький смешок.

— Она схватила бы его еще до того, как чернила бы успели высохнуть. А затем потратила бы каждый пенни с такой скоростью, на какую способна только Кэти. Я понял тебя, мама. Но я и так знаю, что Кэти и Кара — разные, как день и ночь. В этом у меня никогда не было сомнений.

— Понятно. Но тебе все же придется сделать выбор, что для тебя важнее — ночь или день.

Данте взглянул на кухонное окно, солнце уже клонилось к закату, опускались сумерки шел дождь.

— Теперь я уже не знаю, что правильно, а что нет, мама. Ты не можешь просто сказать мне, что мне делать?

Джинни встала, взяла пустые кофейные кружки и поцеловала его в макушку.

— Нет, милый. В конце концов, тебе ведь уже не пять лет? Но я могу тебе повторить то, что всегда говорила твоему брату и сестрам, когда вы стали совершеннолетними. Когда ты сомневаешься, следуй за своим сердцем, оно приведет тебя в нужное место. К сожалению, именно тебе придется выяснить, где находится это место.

— О, боже мой. Я не верю своим ушам, услышав твои слова. Я имею в виду, это какая-то дурацкая шутка, Дэнни? До Дня дурака еще два с половиной месяца. И это совсем не смешно, ни капельки.

Данте смотрел с каким-то спокойным, почти отстраненным чувством на возмущавшуюся, явно расстроенную женщину, сидевшую напротив него за столом.

— Я не шучу, Кэти, — протянул он. — И я хотел сказать именно то, что сказал на все сто процентов. Между нами ничего не получилось, это была огромная ошибка, что мы решили попробовать еще раз, на этот раз все закончилось, действительно закончилось. Другими словами, я расстаюсь с тобой.

Кэти издала то ли визг, то ли вздох, достаточно громкий, отчего Данте похвалил себя, что попросил уединенный столик в самой глубине ресторана. Обычно Кэти не устраивала сцен на публике, но с другой стороны, мужчины обычно не расставались с такой красивой и в высшей степени уверенной в себе женщиной, как она.

— Ты бросаешь меня? — недоверчиво взвизгнула она, голос звучал достаточно громко, чтобы ее услышали за несколькими соседними столиками, судя по любопытным взглядам, которые стали бросать в их сторону. — Как ты смеешь! Как… как ты мог! Никто никогда не бросал меня раньше, никогда! Ты должен меня благодарить, что я вообще стала с тобой встречаться, и за то, что я согласилась дать тебе второй шанс.

Он ошеломленно уставился на нее.

— Ох, прости, Кэти, но думаю, ты неправильно толкуешь последнюю часть. Именно я согласился дать нашим отношениям второй шанс, и только после того, как ты по дюжине раз в день звонила и писала мне, извиняясь, что совершила такую ужасную, убийственную ошибку. А что касается благодарности, знаешь, что? В какой-то момент я, наверное, благодарен тебе за то, что ты заметила меня и согласилась пойти со мной на свидание. Я был без ума от тебя, Кэти, отдал бы все, что у меня было. Но когда ты предпочла свою карьеру мне, у меня внутри что-то надломилось. Мне казалось, что я смогу простить и забыть. Я пытался, действительно, пытался, но не смог этого забыть. Тем более что я до конца не верю, что ты по-настоящему отказалась продолжить свою актерскую карьеру.

На ее красивом лице отразилось множество эмоций — удивление, гнев, раздражение, паника, смятение. Почти в отчаянии она схватила его за руку, с силой сжав, он вздрогнул. В мгновение ока она сменила свой тон, сменила тактику и умоляюще посмотрела на него.

— Дэнни, ты не можешь меня бросить, — умоляюще произнесла она. — Подумай обо всем, что мы значим друг для друга, обо всех чудесных моментах, которые мы провели вместе. И я клянусь, что я полностью покончила со своей карьерой. Я обещала тебе, когда мы только сошлись, и я не нарушала своего слова.

— Неужели? — лениво протянул он. Молниеносно схватил ее сотовый телефон со столика. Насколько он знал Кэти, она всегда держала телефон под рукой, на случай, если ее агент позвонит и предложит работу. И когда он недавно спросил, почему она все еще держит телефон под рукой, если учесть, что ее актерская карьера закончилась, как она говорила, Кэти рассмеялась и назвала это силой привычки.

— Отдай мне телефон, Дэнни! — взвизгнула она, ее обычно мягкий, сладкий голос звучал пронзительно, как у рыбачки. — Какого черта ты делаешь?

— Хочу удостовериться в том, что подозревал все это время, — ответил он, небрежно продолжая просматривать ее сообщения, — что ты, действительно, отказалась от своей мечты — стать актрисой. Иначе зачем ты каждую неделю переписываешься со своим давнишним агентом? И не обманывай меня, говоря, что это всего лишь для того, чтобы поддерживать с ним связь. Поддерживать с ним связь обычно не включает в себя подобные сообщения: «Привет, Даг. Хотела поздороваться и узнать, нет ли у тебя для меня новостей? Извините, что достаю тебя, но я думаю, что была бы идеальной заменой героини в новом летнем сериале, которое мы обсуждали. Я могу прилетать в Лос-Анджелес за полдня до начала прослушивания. Держу пальцы скрещенными». Это сообщение не похоже, что ты не отказалась от своей мечты.

Кэти угрюмо посмотрела на него.

— В любом случае, это было бессмысленное сообщение. Даг даже мне не ответил.

— Да, но не переживай, — произнес Данте фальшиво веселым голосом. — Потому что, несмотря на то, что старый добрый Даг проигнорировал тебя, похоже, ты решила сыграть в карт-бланш. Не тратить зря времени. Я хочу сказать, что ты только что познакомились с клиентом Ника на свадьбе в прошлые выходные, но вы двое прекрасно общаетесь, учитывая количество сообщений, которыми обменялись.