— Прочитал это в какой-то детской книжке? — шепчу я, нежась в его объятиях.

— Может быть. Но, думаю, это правда. И это не конец страданиям. — Оливер отстраняется, и сердце уходит в пятки. Вероятно, это отражается на моем лице. — Я не собираюсь причинять тебе боль намеренно, Джем. Специально я этого никогда не делал. Однако я тридцатилетний мужчина, и это будет моя первая попытка построить отношения с женщиной. С потрясающей женщиной, хоть она и предпочитает арахисовое масло с кусочками арахиса тому, в котором нет ничего лишнего. Несмотря на это, я облажаюсь. Когда я буду вести себя как мужлан, ты должна будешь мне об этом сказать. И не надо мне той херни, когда ты говоришь, будто все хорошо, хотя на самом деле все наоборот. И еще — никакой отстраненности, боже, ненавижу это. Просто будь открытой.

Думаю, впервые со дня нашей встречи мы наконец максимально откровенны друг с другом. Безусловно, мы говорили о честности и отсутствии игр, но только сейчас воплотили эти условия в жизнь.

— Я постараюсь, если ты пообещаешь не обижать меня намеренно. Никакой боязни обязательств, тебе нельзя избегать своих чувств и вести себя так, словно я вот-вот отрублю твои холостяцкие яйца. Я не собираюсь ловить тебя на крючок и вешать на стену, как говорящую рыбу, я просто хочу проводить с тобой время. Понимаешь?

Губы Оливера растягиваются в легкой улыбке, и он пальцем проводит по моему подбородку.

— Обожаю, что мы не совершенны.

И потом он меня целует. Может, это самые неромантичные слова в истории первых свиданий и в истории поцелуев на первом свидании, но это правда.

Наш поцелуй медленный и решительный, он обладает своим сердцебиение и собственный кислород. Оливеру удается поразить мои нервные окончания в самую точку, он словно крадет каждую каплю несущейся по моим венам крови — это почти напоминает преступление. Меня так нежно еще не уничтожали, и когда он дает мне вдохнуть, я понимаю, что не стану прежней.

Происходящее не похоже на то, что у нас было, потому что на этот раз я чувствую его эмоции. Когда он шепчет пожелания спокойной ночи, я стою на тротуаре ошарашенная и так и не шевелюсь, пока он не заходит за угол в конце квартала.

Глава двадцать девятая

ОЛИВЕР

Я терпеливый парень, чей член рискует отвалиться из-за неприкрытого пренебрежения.

Благодаря тому, что я смог расположить к себе Джемму, она согласилась снова быть со мной, и я поклялся не торопить события. Так и происходит. Несколько жарких поцелуев на улице. Легкий петтинг в такси по дороге домой из бара с акционной выпивкой. Но мои шары требуют сброса напряжения, и, если к ним присмотреться, можно заметить, как легкая синева опутывает их подобно петле. Права рука покрылась мозолями, а стояк каждое утро такой, что я боюсь однажды проткнуть им матрас.

Бог меня испытывает. Он проверяет, насколько я могу быть верным обещанию, которое дал Джемме. Три недели, четырнадцать свиданий, и мой член по-прежнему не оказался в ее сладкой, великолепной киске. Я смотрю любое порно с брюнетками, до которого добираюсь, лишь бы сбросить напряжение и не вести себя со своей девушкой, как похотливый придурок.

Я назвал ее своей девушкой уже на втором свидании и тут же поцеловал, ведь она выглядела охренительно мило, после чего Джемма покраснела и стала заикаться. Это была не шутка, я прыгал с моста без резинки и летел на землю без парашюта. На кону стояло всё.

— Так значит, сегодня та самая ночь, дружище? — раздается голос Арчи из динамика телефона.

— Ты о чем, любимый мозгоправ? Не знаю… и вообще, странно об этом говорить. Мы не девчонки. — Я вытаскиваю из шкафа оливкового цвета свитер с воротником и молнией до самого подбородка.

— Чувак, говорить о сексе с другом-мужчиной нормально. Это не соревнование, и всегда можно дать совет. Женщины постоянно так делают, так почему нам нельзя? — Он валяется на своем диване в Сан-Франциско. Я обожаю моего друга, но иногда он охеренно странный.

— Арч, какого хрена мы говорим по «Фэйстайму»? Это слишком странно. Как будто ты готовишься меня к свиданию с девушкой. — Я качаю головой, хохоча над всей ситуацией, пока Арчи наблюдает за тем, как я брызгаюсь одеколоном.

— Мы говорим по «Фэйстайму», потому что я соскучился, и мне интересно, как ты собираешься себя вести. Ты будешь нежным и романтичным? Или жестким хреном, как мужики в порно? Всегда есть вероятность животного траха, у вас все-таки давненько ничего не было.

Боже ты мой.

— Всё, Арч, пока, люблю тебя, брат, спасибо за разговор.

Я нажимаю на красный значок завершения звонка прежде, чем он начинает строить предположения о том, что я буду делать с Джеммой. Бросив взгляд на часы, понимаю, что, мать его, опаздываю.

Через двадцать минут мы уже в такси, и Джемма жалуется:

— Мы пропустим трейлеры.

Она надувает губу, и мне чудовищно сильно хочется зажать ее между зубами.

— Я возьму тебе огромный попкорн и мармелад в сахаре.

— Но нет ничего лучше трейлеров перед фильмом. — Она все еще дуется, но ее лицо озаряет легкая улыбка.

Я был удивлен, когда моя девушка, любительница макияжа, принцесс и всего женственного, заявила, что хочет сходить на последний фильм про супергероев.

Я обожаю все, что связано с «Марвелом» и «Ди Си». Девочки тоже любят комиксы, придурок.

Вот что она сказала, когда я стал дразнить ее, а потом еще и ударила в плечо. Тогда же я узнал, что ее любимый персонаж — Черная Вдова, а на втором месте — Железный Человек. И тогда же понял, что охренительно сексуально, что моя девушка комиксовый гик.

— Не волнуйся, мы приедем вовремя.

Таксист высаживает нас у огромного кинотеатра в центре, недалеко от финансового центра «Брукфилд плэйс», уже через каких-то пару минут. Мы мгновенно заходим в здание, и Джемма тащит меня к кассе за билетами и попкорном.

— Мне не очень нравятся фильмы, — бурчу я себе под нос, пока мы пробираемся к нашим местам мимо кашляющих незнакомцев.

— Кому вообще могут не нравиться фильмы? — громко шепчет Джемма, и тут в зале приглушают свет.

Мы застреваем рядом семьей с тремя детьми, которые точно не достигли десятилетнего возраста. Судя по трейлеру, который я видел, этот фильм явно не для детей, но какое мне дело, это же не мои отпрыски. Справа от Джеммы сидит пара, обычные парень и девушка, которые, я надеюсь, окажутся воспитанными.

Ох, как я ошибаюсь.

Фильм еще не успевает начаться, а девица уже во весь голос ржет над несмешными сценами.

— Какого черта? — Я бросаю в их сторону неодобрительный взгляд, вкладывая в него все раздражение, накопившееся за тридцать лет.

Джемма трогает меня за руку и тихонько смеется.

— Малыш, они накуренные по самое не могу.

Из колонок раздаются звуки вступительных титров фильма, и я решаю изучить соседей поближе. Их глаза размером с блюдца, они тянутся к любой еде, которую могут найти, хихикают, утыкаясь в плечи друг друга, хотя на экране не появилось ни одного актера. О да… они охерительно накуренные.

— Зашибись. Как думаешь, нормально попросить поделиться? Потому что иначе просмотр фильма превратится в кромешный ад.

Джемма шикает на меня и погружает руку в ведро с попкорном, наблюдая за боем супергероя и нового злодея. Но мне расслабиться не удается. Накуренная парочка лобызается, причем жестко, едва не забираясь на колени к моей девушке. И словно этого недостаточно, человек, сидящий позади, решает использовать промежутки между изголовьями кресел как подставки для своих ног. Дети, сидящие слева, задают миллион вопросов о фильме, даже не пытаясь говорить тише, тем самым намекая и мне, и их родителям, что многое из происходящего выше их понимания.

Сам же я взвинчен и напряжен, мои яйца буквально съежились из-за того, что я сижу рядом с потрясающей фанаткой комиксов и не могу увести ее в туалет этого гребаного кинотеатра. Я разминаю шею и вцепляюсь в подлокотник, стараясь сосредоточиться на сюжете ленты.

— Ты в порядке? — шепчет Джемма через пять минут.

— Сойдет. — Я выдавливаю улыбку.

— Ты постоянно дергаешь ногой и так вцепился в подлокотник, будто мы сейчас в самолете с жутчайшей турбулентностью в истории. — Она кладет свою теплую руку на мою и сжимает ее.

Знаю, она пытается помочь мне, но ее прикосновение подталкивает меня к грани безумия. Уставившись Джемме в глаза, я пытаюсь передать, что чувствую, и надеюсь, что она поймет посыл. Я передвигаю ее руку сначала на подлокотник, а потом на мое колено.

Ее большие карие глаза становятся еще больше, когда она добирается до выпуклости на моих джинсах. Я слышу, как она громко сглатывает. Пока остальные в зале смотрят блокбастер, мы разыгрываем свою сценку.

Я пододвигаюсь ближе, ни на миг не отводя от нее глаз.

— Я хочу уйти отсюда.

Джемма, похоже, в трансе, потому что пялится на мои губы.

— Мы только что отдали сорок баксов за билеты и еду.

— Я богатый, могу себе это позволить. — Я не даю ей и секунды на размышления.

Схватив Джемму за руку, я ставлю попкорн на пол, скорее всего, вручая его в подарок двум торчкам, и тащу ее из кинотеатра.

— Может, нам вызвать такси? — Как только мы выходим в коридор, она, не теряя времени, забирается мне под рубашку.

— Твою мать, — шиплю я сквозь зубы, потому что она уже давно не касалась моей кожи, что уж говорить о члене. — Не знаю, продержусь ли еще двадцать кварталов, даже если в такси.

Я с силой прижимаю ее спиной к стене коридора, и хоть нас никто не видит, любой может застать нас врасплох. Я покрываю ее шею и губы поцелуями.

— М-м-м, Оливер… Я не стану делать это здесь. Не в первый раз. Я хочу быть с тобой наедине, — шепчет она мне на ухо. — Когда ты войдешь в меня, я хочу орать так, чтобы потом болело горло.

От ее похотливых слов мой мир пошатывается так сильно, что приходится перевести дух и взять себя в руки, ведь иначе меня сильно подведет слабость в коленях.

— Лучше бы это оказался самый быстрый таксист на всем Манхэттене. Или я умру от эрекции, прямо как предупреждали в рекламе «Виагры».