Фьорд Троллей! Черная блестящая вода, неприступные скалы — там часто враги прячут свои корабли. А Ущелье Великанов! Сигурд немало слышал об этом узком горном проходе, который путники обычно обходят стороной. Однажды два беглых раба попытались пройти этим ущельем. Их жалкая рабская жизнь нашла конец в водопаде, который там с ревом срывается в пропасть.

— Может, мы и на торг заедем, а, отец?

— Не приставай и не жужжи тут, как шмель, — засмеялся ярл.

Сигурд, счастливый, выбежал из гридницы. Во дворе стояли молодые воины отца. Они что-то кричали, перебивали друг друга, понять их было невозможно.

— Пошли с нами к дому рабов, — позвали они Сигурда. — Там сейчас начнется потеха.

К дому рабов! Сигурд побежал за воинами по узкой тропинке, которая вела к заболоченным землям на границе усадьбы. Возле низкой лачуги из камня кольцом стояли люди. Братья Сигурда тоже были здесь. Сигурд протиснулся вперед и спросил:

— Что случилось?

— Сейчас будут наказывать раба, — ответил один из воинов, поглядывая на жилище рабов. — Иди сюда, здесь лучше видно…

Воины расступились, пропуская Сигурда, и он оказался впереди всех.

Вскоре дверь лачуги распахнулась, и два дюжих дружинника выволокли раба наружу. Раб рвался, крутил головой, но они держали его мертвой хваткой. Он оказался худым и сутулым, этот раб, который ночью пытался украсть еду из кладовой.

— Пощадите его! — заголосила женщина. — Он не для себя крал: у него отец болен!

Молодая женщина в выцветшем платье, с растрепанными волосами бросилась к воинам, которые держали раба. Те отшвырнули ее в сторону.

— Молчи! Молчи, Уна! А то и до тебя доберутся!

Орм Викинг поднял палку и обрушил ее на тощую спину. Сигурд смотрел, не спуская глаз. Впервые он оказался в такой близости от рабов. Он вдруг увидел их лица, Старые и молодые. Их взгляды обжигали его. Он слышал удары палки и надрывный плач. Вдруг перед глазами у него поплыл красный туман, в ушах зашумело. Он опрометью бросился к дому и спрятался в тени поварни среди высоких зарослей крапивы.

Неожиданно перед ним появилась Эдда.

«Ну как, Сигурд, доволен?»

Сигурд не был уверен, что она произнесла эти слова. Ведь она молча смотрела на него.

«Подумаешь, Эдда, какой-то раб… — чуть не сорвалось у него. — Жалкая тварь».

Пряча глаза, он низко опустил голову.

Эдда не двигалась с места.

«Я тоже рабыня».

И опять Сигурд не понял, произнесла она эти слова или они прозвучали у него в голове.

Наконец Эдда ушла.

А он еще долго стоял среди крапивы понурив голову. Потом пошел в конюшню и отвязал Белогривого.

В гриднице собрались знатные люди. В очаге пылал огонь, и пламя его играло на боевых топорах, висевших вдоль длинной стены. Рабыни обносили гостей теплым хлебом и вареной бараниной. Собаки с лаем бросались на объедки.

— Где Сигурд? — спросила жена ярла.

— Сигурд в штаны надул от страха, когда наказывали раба, — усмехнулся один из братьев.

— Его так и затрясло, когда Орм Викинг взялся за палку. Побелел, как покойник, и дал деру. С тех пор мы его не видали, — добавил другой брат.

Жена ярла наклонилась к мужу и прошептала:

— Они правы. Сигурд слаб. Ему никогда не бывать настоящим воином.

— В этом виновата Эдда, — сказал ярл.

— Да. Мы ошиблись, доверив своего сына рабыне… — вздохнула жена ярла.

Сигурд въехал в густой сумрак чащи. Ветви деревьев свисали над самой тропой и тихо шелестели. Земля была усыпана красными осенними листьями, озаренными косыми лучами солнца. Сигурд поежился. Лес казался незнакомым. Может, оттого, что вечерело. А может, вспомнился безотчетный страх, который он тут испытал. Но чтобы добраться до поляны, на которой стоял дуб, Сигурду нужно было проехать сквозь чащу. Он искал уединения. Голова у него так и раскалывалась от мыслей.

— Я не один, со мной Белогривый, — шепотом успокаивал он себя. — За спиной лук со стрелами. Чего мне бояться?

Он должен стать сильным и отважным.

При воспоминании о похвалах отца Сигурду стало приятно. Ярл был горд сыном, который так ревниво оберегал его добро. Сигурд заметил, с каким уважением воины смотрели на него. Даже Орм Викинг и Бьёрн Скальд, первые люди ярла.

Он пришпорил Белогривого и начал было насвистывать веселую песенку. Но песенка не получилась.

Все-таки ему было не до веселья.

Перед глазами стояла окровавленная спина раба. И лицо Эдды.

Что он знал об Эдде? Только то, что она его собственность. В тот день, когда он родился, одного из воинов послали в лачугу у болота. Воин велел Эдде отнести своего ребенка в лес — теперь она будет кормить и нянчить Сигурда, сына ярла.

Сигурд не любил думать об этом. Эдда имела над ним власть. Ведь с первых дней он был с нею неразлучен. Но теперь-то он уже не прежний сосунок! Он поступил так, как на его месте поступил бы любой свободный человек. Раб, польстившийся на запасы ярла, должен был понести наказание. Что ему за дело, если Эдда считает иначе…

Сигурд гордо вскинул голову. Последние огненные лучи солнца проникали сквозь жухлую листву.

Утром они поедут на тинг. Сигурд предвкушал встречу с родичами, радовался, что узнает, как живут люди в других усадьбах. А может, они и на торг попадут… Он слышал столько рассказов о лавках купцов и мастерских ремесленников, о кораблях, стоявших бок о бок у причалов…

Сигурд соскочил с коня, решив остаток пути пройти пешком, коня он вел под уздцы.

Вдруг зашуршали листья.

Сигурд схватился за лук и огляделся по сторонам. Из травы с криком выпорхнула огромная птица. Он опустил лук и вздохнул с облегчением.

Но тут он услышал чей-то шепот, кто-то как будто позвал:

— Сигурд…

Это было похоже на тихий вздох.

Сигурд похолодел от страха, заметив, что из-за дерева кто-то выглядывает. Какое-то существо в темном платье.

Это была Ворона. Она вынырнула словно из-под земли.

Сперва она долго смотрела на него. Потом, тяжело ступая, подошла поближе. На руке у нее висела корзинка.

— Я знаю, кто ты, — сказала Ворона. — Ты сын ярла.

Она подошла совсем близко, и Сигурд невольно отпрянул. Сердце бешено колотилось. Только теперь он разглядел, что Ворона одного возраста с ним. Разве что чуть-чуть постарше. На шее у нее висел мешочек, в котором, как он знал, хранились кость мертвеца, истолченная змеиная кожа и ядовитые травы.

Сын ярла! Любой человек с первого взгляда мог догадаться, что он сын ярла. На лбу золотой обруч, пояс украшен серебром. Не свинопас же он, в самом деле, не жалкий раб какой-нибудь!

Ворона приблизилась еще на шаг.

— Так я и думала, — сказала она. — У тебя тоже такие глаза. Зеленоватые, как горный поток. Только это я и хотела узнать.

Сигурд уставился на нее. Не мог отвести глаз от этой горбатой колдуньи.

— Ты почти всегда один, — заговорила она, и ее слова так и вонзились в него. — Но мы с тобой связаны. Неразрывно.

— Что ты хочешь этим сказать, девчонка? — презрительно спросил Сигурд.

Он — сын ярла, что общего между ним и этой нищенкой?

Она подняла корзинку, и на ее кривом лице проступило подобие улыбки.

— Возьми, хочешь?

Сигурд глянул в корзину, и у него потекли слюнки. Морошка, золотая, спелая морошка! Давно уже он ее не ел. Осторожно набрав полную горсть ягод, он отправил их в рот. Ворона рассмеялась и предложила взять еще горсть. Сигурд набил рот сочными ягодами. Вскоре корзинка опустела.

Только теперь он подумал, что ягоды могли быть отравленными. По спине у него побежали мурашки. То-то Ворона все посмеивалась, пока он ел, и в смехе ее было что-то колдовское. Сигурд отскочил от нее. Ворона была похожа на маленького тролля. Ее место среди нежити[54], обитающей в горах, а не среди людей. Глаза у нее сверкали, черные волосы в вечернем свете отливали синевой. «Мы с тобой связаны. Неразрывно…»

Она принялась плясать вокруг Сигурда, напевая:

Сигурд повернулся и побежал к Белогривому. Ухватившись за холку, он вскочил на коня. Обернувшись, он увидел, как Ворона скрылась в темноте между деревьями…

— Приготовь мне свой напиток, Эдда, — велел Сигурд, прискакав домой. — Тот, что помогает против колдовства.

— Он очень сильный, — сказала Эдда. — Кто знает, как он на тебя подействует.

— Делай, что тебе велят! — Сердце Сигурда отчаянно колотилось.

Ночью он спал беспокойно. Однако никакая порча не тронула сына ярла.

Следующее утро было сырое и пасмурное, как бывает только в осеннюю пору. Сквозь дымовое отверстие просачивался тусклый, сероватый свет. Сигурд хлопал глазами и слушал сердитое стрекотание двух сорок, которые дрались из-за червяка под оконным проемом его спального покоя.

— Сыну ярла пора вставать. Сегодня он поедет на тинг.

На руке у Эдды висела одежда Сигурда: исподняя рубаха, верхняя, кожаные чулки и штаны. Лежа в постели, Сигурд потянулся и тут же вспомнил вчерашнее. Полно, да был ли он вчера в лесу? Может, ему все это только приснилось. После зелья Эдды голова у него была тяжелая.

Наконец он окончательно проснулся и сбросил с себя меховое одеяло.

— Эдда, быстрей! Где мое платье? Да шевелись же ты!

Сжав губы, Эдда помогала ему завязывать ремни, застегивать пряжки. Глаза ее были похожи на черные камешки, волосы растрепались. «Какая она некрасивая, — подумал Сигурд. — Совсем как Ворона». Сигурд с досадой пнул ее ногой — она недостаточно быстро шнуровала ему башмак. Во дворе ржали кони, позвякивала сбруя.

Сигурд уже собирался бежать, когда Эдда окликнула его.

— Обожди, Сигурд!

Он обернулся, ожидая услышать от нее хотя бы ласковое слово. Может, она попросит его быть поосторожней, чтобы он живой и невредимый вернулся к ней. Когда-то Эдда всегда его так напутствовала. Но теперь, после того как он выдал раба, кажется, все изменилось.