Глава 18

Учитывая огромные размеры Буна, не удивительно, что он был пропорционален везде.

Особенно в той части тела, что определяла его как мужчину.

Когда Элания опустилась на его жесткий член, Бун растянул ее и наполнил до отказа. И последнее – в прямом смысле. Он судорожно кончал в нее, и она начала двигаться, пребывая в восторге происходящего: то, что она была сверху, как он потерял контроль, что хотел ее так сильно. Покачивая бедрами, скользя по стволу и головке его члена, Элания выгнулась и, запустив руки в свои волосы, перекинула их за спину, открывая свои груди.

Тогда она мысленно включила свет.

Лампа на прикроватном столике прогнала темноту, купая ее тело в мягком свете.

Глаза с непривычки защипало, и Элания опустила веки, продолжая двигаться в прежнем темпе, объезжая его бедра, его член входил и выходил из нее, а ее груди покачивались в такт. Она удивлялась своей раскрепощенности с малознакомым мужчиной, но благодаря Буну она чувствовала себя красивой, к тому же, она тоже хотела этого.

Она хотела его.

Когда Элания открыла глаза, Бун восторженно смотрел на нее, его глаза не отрывались от ее подпрыгивающих грудей, ее губ... места их соединения.

– О, Боже... Элания. – он накрыл ее грудь ладонями, подушечки пальцев потирали сверхчувствительные горошины. – Не останавливайся.

– И не подумаю.

Опустив руки, она склонилась над ним, увеличивая амплитуду движений, ее груди колыхались все сильнее, и Бун потирал их пальцами, подводя ближе к удовольствию, которое он сам уже испытал.

Она не хотела разрядки. Не хотела заканчивать это. Хотела провести так целую вечность.

Однако ее тело придерживалось другого мнения на этот счет. Спустя несколько мгновений ритмичная судорога, зародившаяся в лоне, перебросила ее через край, оргазм был настолько резким, почти, болезненным, удовольствие затопило ее.

– Вот так, – простонал Бун. – Кончай для меня.

В этот момент мир перевернулся, но не потому, что она лишилась чувств... хотя, учитывая мощные спазмы, прокатывающиеся по ее телу, была близка к этому. Но нет, она не потеряла сознание; это Бун, перекатившись, уложил ее на бок. Учитывая небольшие размеры ее кровати, им пришлось аккуратно устроить руки–ноги, чтобы не оказаться на полу. А потом Элания вовсе забыла про гравитацию.

Бун накрыл ее собой, раздвинул ноги своими бедрами, устраиваясь, и снова скользнул в ее лоно, словно там ему самое место. Они мгновение смотрели друг на друга, а потом он нежно поцеловал ее.

– Так хорошо? – спросил он хрипло.

– О, да, – выдохнула она.

– Ты – больше, чем я мог ожидать.

Протянув руку, она погладила его лицо.

– Могу сказать то же самое и о тебе.

Поначалу Бун двигался медленно, но его хватило ненадолго. Уже вскоре он начал жестко вколачиваться в нее, кровать билась о стену, как его бедра – о ее. Она схватилась за его плечи, пытаясь не поцарапать кожу ногтями. Но провалилась.

Элания держалась за него изо всех сил, и это было восхитительно.

Дико. Мощно. Доминантно.

Он действовал как воин, разбивая вдребезги ее предыдущий весьма неудачный опыт, превосходя все ее фантазии. Она принимала его в свое тело, ее голова скользила вверх вниз по подушке, потолок пошатывался над ней под возвратно–поступательные движения его мощного тела.

Хотя еще ничего не закончилось, Элания ждала с нетерпением того момента, когда сможет снова заняться с ним сексом.

Без понятия, сколько они занимались любовью.

Когда он в последний раз вжал бедра в Эланию, а член в последний раз вздрогнул, Бун был полностью и основательно истощен. Силы покинули его руки, и он едва смог развернуться и лечь на бок, чтобы не придавить хрупкую девушку.

Они оба тяжело дышали, все еще соединенные, а их кожа блестела от пота.

Он запачкал ее всю. И, учитывая чувственную улыбку на ее лице? Элания нисколько не возражала.

Открыв рот, Бун хотел сказать что–то идеальное. Выразить восхищение и восторг, переполнявшие его сердце. Подобрать комбинацию слов, которая скажет Элании, как много она для него значит.

Он не сказал ни слова.

Он хотел сказать так много, но был слишком расслаблен и способен только мямлить.

Поэтому он позволил пальцам все выразить.

Смахнув волосы с ее лица, Бун погладил ее горло, ключицу... нежно выводил круги на ее груди, а потом спустился к животику. Ее тело было таким же идеальным, как и лицо, сочетая изгибы и впадины, и он неторопливо и лениво изучал ее.

В ответ она тоже исследовала его тело, ее рука скользила вверх–вниз по его бицепсу и трицепсу.

Пока их тела остывали, они общались через прикосновения, дарили и принимали ласку, показывая свои чувства, вспоминали пережитый опыт в тихом...

Раздавшийся грохот заставил его подскочить и потянуться за пистолетом, которого у него не было... алло, вообще–то он был голый. Когда грохот повторился, Бун посмотрел на потолок.

Элания рассмеялась.

– Это люди наверху.

Скрип.

Бум, бум, бум.

– Они идут в душ.

Бун посмотрел в сторону грохота.

– Черта с два. Они танцуют кадриль в туфлях из бетона.

– Нас ждет восемь минут тишины.

Бун посмотрел на электронные часы.

– Ты засекала?

– Учитывая, как они шумят по утрам, пришлось приспособиться, и мне легче, когда я понимаю, на каком они этапе сборов. Можно пережить почти все, когда знаешь, сколько осталось терпеть.

Он прижал Эланию к себе и погладил по руке.

– Восемь минут?

– Мыло, шампунь и кондиционер.

– Там мужчина или женщина?

– И мужчина, и женщина.

– Боже, они же начнут размножаться. Их может стать больше.

– Я всегда могу переехать.

Бун открыл рот, а потом с силой захлопнул, когда осознал, что собирался предложить ей. К слову о быстром развитии отношений... еще было слишком рано для этого.

Он поднимет этот вопрос на следующей неделе. Или, может, завтра вечером.

Ха–ха, шутка.

А если серьезно, то он часто подслушивал в учебном центре или после работы, когда ребята болтали в автобусе, разговоры Крейга, Пэйтона и Акса о своих женщинах. Это было их постоянным базовым времяпрепровождением: когда они встретятся со своими половинками, куда с ними отправятся, чем займут свое время. Он раньше этого не понимал. Да, периодически он ценил женскую красоту; взять, к примеру, Рошель... хотя он не желал связывать свою жизнь с ней, он не был слеп перед ее очевидной привлекательностью и шармом.

Но у него никогда не было настолько близких отношений, как у его друзей.

Сейчас он получил представление. И, как и с его друзьями, он хотел не только секса. Он хотел рассказать Элании о церемонии. Узнать ее мысли по поводу расследования. Попросить совета о связи Марквиста с его отцом и о гребаном завещании.

Эта близость, которую он обрел с относительно незнакомой женщиной, была аналогична той, что он видел у трех своих друзей: хотя время и опыт последовательно докажут их совместимость, которая приведет к полноценным отношениям, с Эланией речь шла не о постепенной эволюции, он словно подобрал верную комбинацию к банковскому сейфу.

И замок открылся как по волшебству...

Бум! Бу–бум, бу–бум, бу–бум.

Бун посмотрел на часы.

– Боже, действительно восемь минут.

– У меня большой опыт.– Она прижималась к его груди в поцелуе. – Потом – одевание. Будет громче, потому что они прямо над нами.

Блин, она не переоценила этот цирк. Шум и гам, грохот, скрип, треск... он усомнился, что они просто одеваются.

– Уверена, что они там не в хай–алай[48] играют? – Когда Элания рассмеялась, Бун посмотрел на нее. – Слушай, я могу разобраться с этим. Утихомирю их.

– Каким образом?

– Сломаю им обе ноги. – Он подкинул ей. – Или все, если их больше, чем две. Шума больше не будет.

Элания улыбнулась.

– Ты ведь шутишь, правда?

– Да. – Он стал серьезным. – Я никого не трогаю без необходимости. – Сказав это, он понял, что лукавит. Но лессеры не в счет. Они даже не живые, ради всего святого.

– Могу я задать вопрос?

– Конечно. – Он заправил прядку ей за ухо. – Что ты хочешь узнать?

– Когда ты пришел сюда, и я открыла дверь... – Элания замолчала. – Ты выглядел таким измотанным. У тебя все хорошо?

Бун накрутил прядь ее красно–белокурых волос на палец.

– Сейчас мне придется аккуратно выбирать слова.

– Почему?

– Как ты знаешь, мой отец умер. Но я... я не скорблю по нему так, как ты оплакиваешь свою сестру. У нас были плохие отношения. С самого рождения я был для него позором, потому что выглядел не так, как должно аристократу. Я был крупнее, мускулистый, не сухощавого типа, предпочитаемого Глимерой. – Бун сомневался, следует ли говорить о том, что он, возможно, был результатом измены. – Потом, после того как умерла моя мамэн, он не сказав ни слова привел в дом другую женщину. Как диван, который заменил вышедшую из строя кушетку. Я больше не мог мириться с этим лицемерием. Я пытался соответствовать его ожиданиям, но невозможно терпеть такую цензуру, и, казалось, было всего два выхода – съехать или...

– Или что?

– Покончить жизнь самоубийством. – Он пожал плечами, будто это ничего не значило. Хотя это не так. – Моей последней каплей с ним стала мачеха. Его последняя капля – сорванная помолвка, которая опозорила наш род. Ну и мое вступление в учебную программу Братства. Так или иначе, когда он умер... это во многих смыслах стало облегчением для меня.

– Плохо, что у тебя не ладились отношения с отцом.

– Такое бывает. Особенное часто – в Глимере.

– Не знаю, что хуже: скучать по любимому человеку, как я любила Изобель... или страдать в отношениях, какие были у вас с отцом.

– Грустный жребий. – Наверное, отчасти он их и связал. – У страданий много обличий.

Повисла короткая пауза, а потом:

– Тебя ждал договорной брак? – спросила Элания.

– Да. Девушка разорвала помолвку, и, честно говоря, я был этому рад. Я был готов выполнить свой долг, чтобы не повредить ее репутации и своей семье. Но я не любил ее, как и она меня.