БЛОК СОБЫТИЙ № 5 (Не всё спокойно в королевстве)
Было около пяти часов пополудни, когда на единственный в этой местности высокий холм неспешным шагом поднялись двое всадников. Девушка с небольшой короной набекрень достигла вершины первой, и тут невозмутимость её покинула: конь под ней загорячился, заплясал, внутреннее волнение хозяйки сразу передалось и ему, заставляя делать движения невероятной мощи. Заметив это, молодой витязь постарался подчеркнуть своё умение всегда сохранять присутствие духа, для чего согнал с лица и саму тень серьёзного раздумья. Свой бесстрастный взгляд он как бы нехотя послал вперёд, а потом вправо и влево, манерно прикрываясь то одной, то другой рукой, хотя солнце ему совершенно не мешало, ибо светило как раз в спину. Его лучи заливали пустое, безводное пространство до самого горизонта и лишь на севере исчезали за вершиной далёкого леса. Витязь задержал на нём своё внимание и лишь потом повернул голову к своей спутнице. Мимоходом он заглянул в круглый, отполированный до блеска щит, как бы лишний раз желая убедиться в правильности выбранной маски. Металл блекло и размыто отразил то, что от него требовалось, явственно выделив идеальную причёску, прочная укладка которой напоминала больше парик, нежели естественные рыжие волосы. Треть их сбоку была отделена ровной белой линией, и в каждом отделе все волоски лежали рядышком аккуратнейшим образом. Изредка ветерок слегка нарушал этот продуманный порядок, но затем причёска словно сама собой вновь принимала вид коллекционной, штучной работы.
Такое пристальное внимание витязя к своей и так великолепной внешности не было новым для девушки. По её лицу скользнула лёгкая улыбка и исчезла, сменившись выжидательным выражением.
— Я полностью готова, — сказала она, обращаясь к витязю. — Можешь приступать.
— К чему? — осведомился он и нарисовал пальцем в воздухе большой знак вопроса. Смешливые искорки промелькнули в глазах его спутницы, но она сдержалась.
— К очередной порции упрёков и нравоучений, — (ответным жестом было изготовление жирного воздушного двоеточия). — Обещаю всё выслушать до конца и принять к сведению!
— Моя дорогая Младшая Королевна, — рассмеялся витязь, — подобное вступление означает, что почти все мои слова будут бодро пропущены мимо твоих розовых ушек!
— Мой заботливый Мстислав, — последовал язвительный ответ, — я и в самом деле могу зажать уши пальцами или залепить воском, а потом воспроизвести весьма близко к тексту всё то, что ты мне будешь выговаривать в течение минут тридцати-сорока. Хочешь, проверим?
Мстислав патетически воздел руки к небу и громко произнёс донельзя трагическим тоном: «Как же они тебя испортили!» Младшая Королевна минутку помолчала, а затем не удержалась и с любопытством попросила уточнить, кто именно.
— Да все, с кем ты встречалась на стороне! — витязь откровенно удивился, как можно было такой очевидной вещи не заметить. — А твоё последнее увлечение осмыслить и вообще не в состоянии.
Последовала долгая пауза, за время которой к Малинке вернулась вся её серьёзность, на которую она была только способна. Задумавшись, девушка немного рассеянными движениями привела себя в порядок, а затем подняла на Мстислава взгляд, подёрнутый болью и грустью.
— Я же изуродовала его, — проговорила она наконец, сжав ладони так, что хрустнули пальцы. — Изувечила, понимаешь? Какая же я легкомысленная, бездумная дрянь!
— Вот это, девочка, ты зря, — невозмутимо возразил витязь и, подъехав вплотную, дружески потрепал Малинку по плечу. — Немножко помяла, да и случайно к тому же. При возможностях их медицины такая травма неопасна. Он выглядит очень даже ничего!
— Он — настоящий мужчина!
— Ой, да не смеши меня, Королевна! Ты сама прекрасно знаешь, что твой очередной заскок под именем «Роман» к мужчинам в нашем понимании не имеет никакого отношения! Для тебя это просто новая игрушка в человеческий рост, которой ты чуть было не оторвала лапу… Чтобы серьёзно претендовать на королевское внимание, нужно быть хотя бы таким харизматическим мордоворотом, как Серж.
— Как сказано! Однако ты так и не перестал его ненавидеть. За что?
— Ненавижу? Я?! — изумился Мстислав и снова быстро глянул на свое отражение в щите. — За наглость, в первую очередь. За тщательно скрываемую неполноценность, вследствие чего ему приходится, как заведённому, качать свои животные мускулы, так как своей истинной сверхсиле он не доверяет. За провинциальную самоуверенность, с которой он, стопроцентный чужак, лезет в проблему галактического масштаба, о чём и не подозревает. Где уж там! А? Умён, говоришь? Так это ещё хуже! Дурака, по крайней мере, можно усадить рядом с собою и с течением времени, по предложению в месяц, растолковать хоть самую малость. А этот щёголь, не дослушав и десятой части текста, уже с ироничным видом перебивает и даёт понять, что это всё — лажа и бред, причём одновременно и собачий, и сивой кобылы… «Милок, — говорю я ему как-то, — и где ты шлялся лет этак с тысячу, совершенствуя себя и без устали познавая окружающий мир? Или в каких-таких заоблачных высотах и какие сверхъестественные существа в пять минут растрезвонили тебе все тайны бытия, суть которых ты, однако, изложить не в состоянии, а лишь непрерывно гундосишь, что мы обречены, что вся наша концепция порочна изначально, что подобное было уже много раз — и так далее? Откуда ты выскочил такой ловкий и что у тебя за душой, кроме нахватанных знаний из твоей якобы уникальной библиотеки?»
— Ах, оставь, пожалуйста! — Малинка сердито затрясла головой и притопнула в воздухе сапожком. — Всё, что угодно, можно переврать до неузнаваемости! Тем более, что язык у тебя без костей!
— Это у меня-то? — улыбнулся Мстислав и с откровенным сожалением вздохнул. — Да будь так, разве я позволил бы Сержу заморочить твою пушистую головку? Ты бы тогда и подойти к нему брезговала, а не сидела бы у него на коленях.
— Откуда ты знаешь? — Малинка покраснела и опустила глаза. — Это… это всё сплетни, и вам, мужчинам, не к лицу…
— Да ладно, забудем, — (было видно, что и самому витязю подобная тема не доставляет удовольствия). — Я просто машинально ответил на твой выпад в мою сторону. «Без костей»… В том-то и дело, что вы, девочки, всегда отдаёте предпочтение говорунам и задавакам! А уж когда эти восхитительные мужские качества соединяются в одном лице…
— Ты ошибаешься! — решительно возразила Малинка. — Серж открыл мне много такого, о чём я не догадывалась… даже не могла вообразить. Кроме того, у меня возникли подозрения…
— …что в твоём официальном образовании допущены сознательные пробелы? И по молодости лет тебе, конечно, не пришло на ум, что всему должно быть своё время, иногда и неблизкое. Всё-таки ты не оценила, какие надежды возлагались именно на младшую из сестер!
— Дело в том, — медленно произнесла девушка, подняв на Мстислава серьёзные глаза, — что Серж предложил несколько иное объяснение. Вначале я с негодованием отвергла его выводы…
— …на правильности которых он и не настаивал, надеясь, что в памяти ты машинально завяжешь узелочек, к которому позже добавятся и другие! Да-а, жаль, что тогда не послушались Герберта…
— Ого! Это уже похоже на признание!
— Нет-нет, речь шла всего лишь о твоей изоляции… чёрт, какое неудачное слово! Ладно, скажем так: о некотором ограничении свободы твоего передвижения сроком на год.
— Мне почему-то кажется, что этот унылый набор слов и короткие «изоляция», «карантин» — суть одно и тоже, — спокойно возразила Малинка. — Наверное, Серж был всё-таки прав, когда заметил, что растянутое на многие годы и строго дозированное враньё в конце концов может стать почти полноценным заменителем правды!
— А вот это как раз и похоже на признание, но уже с твоей стороны!
— Видишь ли, Мстислав, нельзя было одновременно чуть ли не с пелёнок воспитывать меня как особое существо, как личность, которой суждено выполнить некую грандиозную миссию (а этим мне все уши прожужжали) и при том хладнокровно и расчётливо утаивать важную, объективную информацию. Кто это, интересно, посмел определить, когда и что мне будет положено знать?! Или Филипп-Учёный, а может и твой патрон граф Франц Усталый лишь к семнадцати годам убедились, что я не дура и не слабоумная, решив, наконец, сообщить ошеломляющую для бедной девочки новость, что в будущем ей предстоит стать матерью «резервного», как они выразились, наследника Династии? Да ещё с бесконечными запинаниями пустились в подробные рассуждения о различиях в мужской и женской физиологиях! Они, наверное, считали, что я буду глядеть на них круглыми с тарелку глазами, всплескивать ручками и щебетать: «Ой, как интересно-о! Да никогда бы не подумала!» А я взяла и выдала графу, что уже в семь лет в деталях представляла, чем он ниже талии отличается от меня. Надо было бы ещё использовать и лексику твоего любимого Герберта, но с них и так хватило — удалились с разинутыми ртами…
— Ты очень хорошеешь, когда злишься, — деликатно кашлянув, заметил Мстислав. — Именно так мой патрон и сказал после той, действительно, глупой беседы с тобою. Правда, её содержание он утаил, и вот только сейчас стало ясно, отчего милейший граф находился в некотором смущении и всё время поправлял ремень на брюках… А вот насчёт такой ранней осведомлённости, так Серж тут, конечно, ни при чём, ибо в твои семь лет его и духу здесь не было.
— Опять Серж! Нет, у тебя с ним явная несовместимость! А жаль. Поверь, он мог бы принести вам большую пользу.
— «Вам»? Прелестное уточнение! Знаешь, я впервые слышу об аккуратном разделении интересов…
— Ох, прости, я не так выразилась!
— Ой ли? Ты — очень хороший человек, Малинка, но, к сожалению, одного хорошего для жизни всегда было недостаточно. Ты и в самом деле думала, что мы заехали далеко вперёд от основной группы для чтения и выслушивания нотаций? Ни в коей мере, моя давняя подружка, ни в коей мере! Я собирался поставить перед тобою ряд важных вопросов.