3 глава

3 глава

Роскошная машина, которая проезжала по улицам, одинаково приковывала к себе взгляды прохожих, будь то подростки, или взрослые люди. Бесстрастными оставались лишь младенцы и старики с проблемным зрением, хотя, последние могли насладиться звуком урчания мощного мотора.

Черный Ягуар Марк III стоил каждого уплаченного за него доллара и Бенедикт Купер был не настолько тщеславным, чтобы приобретать этот автомобиль ради разинутых от удивления или зависти ртов. Это была мечта детства, которая воплотилась чуть меньше месяца назад, и особую гордость вызывал тот факт, что триста тысяч долларов были заработаны самостоятельно, хотя финансовую помощь не раз предлагала мать.

О размере состояния Куперов давно ходили легенды, и тем паче их первенец вызывал искреннее недоумение в кругах высшего общества из-за своей эксцентричной выходки. Он не пожелал быть надеждой своего отца в плане преемственности финансовой империи и ушел на вольные хлеба, где в первое время жил буквально впроголодь.

Фотография!

Это слово отец выплевывал, словно комок мокроты, которую долго не мог отхаркнуть. Илай Купер не упускал возможности подчеркнуть, насколько несерьезный выбор сделал его сын, но без оскорблений, не унижая достоинства, не прилюдно, потому что продолжал любить Бенедикта и лелеял надежду, что тот одумается.

Период «взросления», которые подстегнуло критическое финансовое положение, немного затянулся и высокие мечты о Пулицеровской премии со свистом покатились в пропасть, вполне, земных потребностей, от которых было очень трудно отделаться, учитывая к какой роскоши привык Бенедикт.

Этот автомобиль был нескромно заявлен в списке подарков на тридцатилетие, когда любое желание воплощалось без труда, учитывая насколько бездонными были карманы отца. Вспоминая те времена, Бенедикт не испытывал особых угрызений совести, но прекрасно понимал разницу между тем раздолбаем, которым он был, и тем человеком, которым он стал.

Профессия модного фотографа быстро вернула ему возможность с головой окунуться в мир прекрасного, а красоту Нэд ценил и понимал, будто это было врожденным чувством. О таком не поговоришь с отцом, который был строг и с гордостью относил себя к консерваторам. Признаться ему в том, что композиция фотографии есть нечто со смыслом, было разнозначным тому, чтобы отнести себя к сексуальным меньшинствам.

Без специального образования никто не отел брать симпатичного парня на должность фотографа и ему пришлось на последние деньги бегать и «продавать» свое портфолио, пока в модной индустрии не пронюхали, чей отпрыск пытается пробиться в жестоком мире.

Зачесанные назад светлые волосы, и серо-голубые глаза, спортивное телосложение, высокий рост и сдержанная манера в общении, добавили Бенедикту комфорта в жизни, а пристрастие к красоте, подгоняло под единое клише всех его временных спутниц.

Что-что, а легкое предубеждение на счет женщин явно передалось по линии отца. Мать не блистала умом, но обладала поистине необъятным сердцем, что компенсировало некоторые ее нелогичные и чисто женские поступки, с сестрой было все сложнее. Шэрил была без пяти минут гением и с легкостью управлялась в компании отца с руководящим постом, но бедняжке пришлось доказывать свою профпригодность, борясь с самым упертым человеком, которого когда-либо носила земля, которому и можно было бы возразить, но она слишком хорошо знала, какую «бытовую» роль отец отдавал всем женщинам.

В приглашениях провести фотосессию, после этого отбоя не было и Бенедикт, с трудом проглотил первый головокружительный успех. Много позже его работы начали хвалить некоторые именитые фотографы и журналисты, но они же хоронили его энтузиазм, цокоя языком на неправильный, но денежный выбор сферы деятельности в империи глянца..

Пять лет и упорная работа, воплотились в совершенно определенный результат, который слушался малейшего нажатия на педаль газа. Бенедикт не хотел хвастаться.

Он же не хвастаться едет?!

Глянув на себя в зеркало заднего вида, Нэд нахмурился и тут же махнул головой, будто вел диалог сам с собой. Единственное, что его сейчас волновало — это реакция отца. Мысль о том, что Бенедикт ничего не может добиться в жизни самостоятельно, и даже не догадывается сколько трудностей выпадает людям, которые не родились с серебряной ложкой во рту, втиралась в сознание слишком долго и сыграла свою роль.

Утереть нос?

Да!

Именно так.

По-мальчишески, мелочно и Бенедикт понимал, что потом будет испытывать довольно гадкое чувство малохольства, но, увы, остановиться он уже не сможет.

Заявленное семейное барбекю, с озвученным сюрпризом с его стороны отменить невозможно.

Последний поворот и «Ягуар» притормозил около кованных массивных ворот, которые должны были внушить мысль каждому, кто перед ними представал, что здесь живут далеко не простые люди.

Это дизориентация, впрочем, быстро сходила на нет, когда визитеры добирались до дома Куперов, который был укрыт от глаз великолепным садом. Особняк был отстроен почти девяносто лет назад. Широкий, полуторо-этажный с роскошной черепичной крышей, отделанный балками и облицованный кирпичом, он являл собой величественное зрелище, но довольно сдержанное.

Этот дом Нэд любил всем сердцем и не знал места уютнее.

Его обитатели суетились с восточной стороны, где находилась беседка, бассейн и современный гриль, на котором без преувеличения можно было зажарить карликового бизона. Гул мощного мотора не мог не привлечь внимание мужчин, в которых Нэд безошибочно узнал отца и мужа сестры — Тима Уилсона.

Завидев машину, эти двое медленно развернулись и почти синхронно сложили руки на груди. Их взгляды застыли, а лица немного вытянулись, но невозмутимость одержала бы сокрушительную победу, если бы Кэтрин Купер, не огрела обоих по спинам, свернутым полотенцем.

Ее лицо раскраснелось, а глаза горели праведным огнем. Эта женщина не признавала того факта, что в ее доме может кто-либо готовить кроме нее самой, а потому подпольная, тихая и деликатная война с мужем, по поводу найма профессионального повара, закончилась сокрушительным фиаско со стороны главы семейства.

Шутливо закрываясь от летающего в воздухе полотенца, Илай и Тим торопливо подошли к машине и дождавшись, когда Бенедикт припаркуется, добродушно протянули руки.

Нэд жадно следил за реакцией отца.

- У кого взял покататься? - немного язвительно сделал первый ход отец, насмешливо, но добродушно поглядывая на сына.

- Сам купил....недавно.

- Боже мой! Вот это аппарат!

Тим махнул рукой на гордость и обошел автомобиль вокруг, чтобы разглядеть получше.

- Что ж неплохо, - отец не сдавался, он поджал губы и качнулся на пятках, прикладывая все силы, чтобы не смотреть на машину, которая была мечтой любого мужчины. - Дай-ка на ключи взгляну!

Отец опасливо глянул за спину Нэда и с приятным удивлением отметил, насколько просто держится Бенедикт.

- В ма-га-зинннн! И чтобы без чили не возвращались!!! - раздался голос матери и в тот же миг Илай перебросил ключи Тиму, оба молниеносно сели в Ягуар и, поддав газа, с восхищенными воплями умчались в закат по ответственному поручению миссис Купер.

- Здравствуй, дорогой!

Тяжелый вздох матери раздался совсем рядом.

- Один раз попросила твоего отца купить продукты. И что в итоге? Халапеньо вместо чили, что прикажешь с кальмарами делать? Выкидывать? - наигранная досада матери была призвана замаскировать ее переживания по поводу того, что ее сыну предстояло выслушать изрядную долю подколок, которые его отец буквально изрыгал с того момента, когда узнал, что будет некий сюрприз.

Бенедикт слишком хорошо его знал и потому надавил на слабое место — любопытство. Эта ахиллесова пята ныла у Илая Купера уже несколько дней. В своих предположениях он метался от очередной сногсшибательной фотомодели, которую сын собирается ему притащить на знакомство, до возвращения в компанию.

Кэтрин единственная, кто был в курсе на счет покупки роскошного автомобиля и от души поздравила сына, скрыв свое мнение о том, что мужчины по-настоящему никогда не взрослеют. Впрочем, если эта железяка подарит ее мальчику немного радости, то ничего в этом зазорного она не находила.

- Они с Тимом все глаза просмотрели, пока тебя ждали. Не думала, что так быстро угонят машину, чтобы прокатиться, я-то видела, как у них глаза загорелись. Ну, просто дети...

Почувствовав, как рука матери легко погладила его по спине, Нэд не смог отмахнуться от звука, который в ближайшие полчаса не предвещал ему спокойно понежиться в плетеном кресле, наслаждаясь аппетитными запахами готовящейся еды. Топот четырех ног, пронзительные визги и через секунду на обеих его руках повисли ненаглядные племянники — шестилетние близнецы Хейли и Кевин.

Эти два миниатюрных урагана он любил всей душой и без зазрения совести испытывал гордость за то время, что уделял им с раннего младенчества. Шерил частенько подкидывала ему детей, когда те научились ходить, ведь кроме дяди Бенедикта, они, практически, не признавали нянек. На семейных сборищах Нэд не чурался менять им испачканные подгузники, а это было серьезное испытание для его нервной системы и желудка, но все усилия воздавались сторицей, правда пока сомнительной. Порой, казалось, что дети любят его сильнее собственных родителей, однако Шерил и Тим ничего не имели против, жадно хватаясь за малейшую возможность побыть наедине.

Бенедикт знал, насколько такие близкие взаимоотношения важны для сестры, ведь он чувствовал вину за то, что оставил ее наедине от отцовскими амбициями относительно семейного бизнеса и она мужественно приняла эту ношу, проявив немыслимую для замужней женщины и матери двух детей, силу духа.