Единственным человеком, который навещал Сэма была подруга Джил — Аманда. Став крестной мальчику, эта женщина свято соблюдала свои обязанности и старалась заменить ему мать, которую он даже не помнил, но работа и семья оставляли для этого слишком мало времени.

Круг замыкался.

После того, как Хоуп прошла аттестацию и получила допуск к проведению операций, Хантер практически, свалила на нее всю работу и с головой ушла в исследование случая Луизы Финдлоу. Ее торопили воротилы крупной фармакологической корпорации, которые были заинтересованы в окончании испытаний экспериментального препарата, который буквально был создан для сложного случая девочки. Кэрол можно было понять, такой шанс редко кому выпадает в карьере, тем более, что от вредной привычки осуждать кого бы то ни было, Хоуп давно избавилась в виду специфики ее профессии.

Непростая ситуация с Сэмом с одной стороны и поразительная готовность Бенедикта Купера во что бы то ни стало отработать положенное время именно в детском онкологическом отделении - с другой, не давала покоя Хоуп и на фоне приятной усталости после напряженного рабочего дня. В данный момент это еще больше украшало предвкушение возвращения в любимый дом, где ее не будут заставлять выдавливать из себя слова, чтобы не казаться странной и в голове верталась мысль, которую ни как не удавалось ухватить за хвост, она, уже почти обрела форму и была пропитана рассудительностью и логикой.

Добив залпом еще пиво, Хоуп обняла Крис и поцеловала в щеку Брайгеля, в связи с чем пришлось тянуться на цыпочках, даже не смотря на тот факт, что он сидел на стуле, после чего молча стала протискиваться к выходу, ловя чутким слухом дружеские насмешки про «неизменный английский стиль прощаться», которые летели ей в след.

Желтое такси остановилось около дома Ванмееров.

«Если пробегу по ступенькам быстрее, чем машина скроется за поворотом — завтрашний день пройдет, как по маслу!» - мозг генерировал условия, свойственные детям уже автоматически, в то время, как доктор Ванмеер забыв о почтенных тридцати пяти годах, сосредоточено неслась к веранде, затылком чувствуя, что проигрывает Вселенной по всем статьям.

Недовольно глянув через плечо, она поняла, что шустрое такси скрылось давно скрылось из виду, пожав плечами Хоуп направилась прямиком в сад. К ее огромному удивлению в застывшем зеленом царстве, не было и малейшего признака присутствия его бессменного правителя, что немало ее озадачило и порыскав в сумке, она нащупала ключи, отперла заднюю дверь и окунулась в прохладу дома.

- Пааап!

Звонкий голос, прогремел в просторной гостиной и тишина без намека на сожаления вернулась на свое место.

Какие такие дела могли быть у отца в его законный, священный выходной при том, что он имел за собой закоренелую привычку, практически всем делиться с дочерью, полностью наплевав на малейшую таинственность и право на личную жизнь?

Тишина перемешалась с запахом тревожности, которую могли принести даже самые крохотные перемены. Этих незваных гостей Хоп крайне не любила. Хоть она сама была причиной того, что пришлось перекроить собственную жизнь и с легкой душой, но тяжелым сердцем отказаться от семейной жизни с Грегом. Мысли на этой территории еще саднило, но правильность принятого решения не ставилась под сомнение. Может и отец на грани того, чтобы выкинуть фортель в тоже духе?

Хоуп сняла обувь и ступни тот час же запели от восторга, прикасаясь к отполированному деревянному полу. Пока «верхушка» металась в своем привычном нервотрепном ритме, «низы» уже вошли в режим отдыха, желудок молчал, но место, которое было расположено чуть выше этого ненасытного органа, требовало законного бокала вина, благо, что от употребленного пива не осталось и следа, а потому через несколько секунд, почти без промедления, был открыт шкаф, где лежа хранились бутылки и рука наугад выхватила одну из них.

Перемешать дорогой напиток с пивом, Хоуп уже давно не чуралась, зная возможности своего организма.

Не поинтересовавшись этикеткой, она умело достала пробку штопором и приятное слуху бульканье нарушило тишину.

Первый глоток был сделан спешно, с жадностью, вино явно было дорогим, марочным, может быть даже коллекционным уж слишком тонкое послевкусие оставалось во рту, но отец никогда не мелочился и выражал недовольство от разорения винной коллекции только тем, что кидал безобидную фразу:

«Надеюсь тебе понравилось!»

Набеги на винный шкаф у дочери Альберта Ванмеера случались не так часто и мало мальские страхи о том, что дочь станет на шаткий путь алкоголика с годами оставили мужчину, уступив место новой идее, что пусть уж Хоуп лучше и чаще отдыхает, не суть важно как: на природе, с друзьями, шопинг, случайные связи. Жить в таком ритме, как жила она, редкий человек выдержит.

Не выпуская из рук хрустального бокала, Хоуп поднялась по лестнице, отмахиваясь от надоедливых картин, которые подсовывало воображение относительно спешного ухода из бара Люси и Купера. Приучившись не осуждать людей относительно их личной жизни, она добилась той степени бесстрастности, которая сводила ее почти к детской наивности, а потому не раз доктор Ванмеер попадала в неловкие ситуации, когда ее застигали врасплох повседневные вопросы о том, к кому она относит себя — либералы или демократы, порицает ли увеличившееся количество абортов, насилию среди молодежи.

Демонстрируя искреннее удивление она вскидывала брови и спрашивала, а кто сейчас у власти? Но вот, полная отрешенность дала трещину и старые грабли, которые хранились рядом со школьными воспоминаниями, замаячили перед лбом.

Так она и простояла перед дверью в свою комнату, углубившись в свои размышления и грустно буравя взглядом надпись.

Эта дверь была чуть ли не единственным предметом интерьера, который сохранился с момента капитального ремонта, почти в первозданном виде, а все из-за крохотной надписи, которую давным давно сделала ее мать, в попытке устыдить дочь за творящийся в ее комнате бардак.

«БАРДАКВИЛЛЬ!»

Царство загруженных одеждой стульев, миллиона стикеров с заметками, которыми были усыпаны стены, даже наляпистые плакаты Мадонны и Иглс были наполовину прикрыты «более важными» бумагами: расписанием занятий, вырезками из журналов с научными статьями, картину завершали стопки книг на полу и грязная посуда около компьютера.

Золотые деньки беспечности! Но все изменилось со второго курса медицинского колледжа и пытаясь оттолкнуть от себя хоть часть боли, с которой приходилось теперь проживать каждый день, Хоуп кроила себя и свой характер, чтобы свету явился новый человек. Свежая личность должна была служить инкубатором, для затягивающихся душевных ран, вплоть до тех пор, когда лицо вновь может озариться улыбкой.

Прохладный душ смыл с кожи смесь пота и запаха больничной дезинфекции, а удобная домашняя одежда, окончательно ввели Хоуп в состояние близкое к эйфории, но внезапно она нахмурилась и вот уже мысль с поразительной скоростью агрессивной инфекционной болезни с разбега бросилась на умиротворение, а все потому, что не может быть так хорошо долго.

Старая добрая примета работала на удивление бесперебойно, а паранойя, как злой цепной пес тут же набросился на шаткое чувство гармонии.

Потому вино было допито залпом и принято решение, что на сегодня алкоголя вполне достаточно.

Спустившись снова вниз Хоуп от неожиданности вздрогнула, когда увидела отца, сидящего за кухонным столом, он уже закупорил бутылку обратно и убрал штопор в ящик стола, его вид был задумчивым, а проницательные глаза смотрели куда-то вглубь собственных размышлений, которые и прервала дочь своим появлением.

Не говоря ни слова Альберт со странной улыбкой пошарил в карманах брюк и достал ключ на брелке, который тут же мягко заскользил по столешнице в сторону Хоуп.

- Хотел вам с Грегом сделать подарок на свадьбу, но …

Он видел, что дочь чуть ли не судорогой свело все тело и она, чуть ли не до чесотки хотела что-то съязвить, но промолчала и только вопросительно посмотрела на него.

- Ну, теперь хоть будет где укрыться от твоей бабушки. График утвердим позже. Я решил, что хватить откладывать на жизнь и вложил деньги в милый домик на озере Юнион. Главное не поддаться соблазну и не уплыть на нем в океан куда подальше!

Недоумение сменилось на лице Хоуп настоящей детской радостью и Альберт поздравил себя с тем, что несмотря на баснословную цену, которую заломили бывшие владельцы хаусбота, приобретение явно того стоило. С недавних пор радовать своего единственного ребенка и самого любимого человека на свете, превратилось в жизненно важную потребность.

А когда Хоуп крепко вцепилась в отца, повиснув на шее, мотнув головой так, что пряди мокрых после душа волос намертво приклеились к его лицу, они оба весело рассмеялись.

- Вот это сюрприз! Пап, ты же хотел в Сидней съездить!

- Дойдет дело и до Сиднея.

- Я так понимаю, бабушке Уне ни слова?

- Она уже до тошноты насмотрелась на дивное отражение фасадов в водах реки Амстел, так что ничего нового в доме-на-воде она для себя не найдет.

- Ну, ты и конспиратор! Как утерпел не рассказал мне?

Улыбка вроде и осталась на лице отца, но теперь только номинально, а глаза мгновенно погрустнели и наполнились сожалением.

- Для тебя не секрет, какие ожидания меня переполняли...

- Папа, не начинай.

- Ты бы хоть поговорила с парнем. У нас завтра сложная операция, а он ходим сам не свой.

Деловито подбоченившись и серьезно раздумывая над тем, а не добить ли на пару с отцом початую бутылку вина, Хоуп с вызовом скрестила руки на груди.

- Ты будешь удивлен, но я поговорила с ним. Сама подошла к нему, с «белым флагом» смирения и подносом еды, прямо в столовой на виду у всех. Целое шоу! И Грег свою партию отыграл блистательно, в своем духе правда. Наговорил мне бессмыслицы, назвал лицемеркой и ханжой.