— Что вы имеете в виду, придя сюда? — потребовал сэр Лестер.

Мистер Стил коснулся полосы черного крепа, прикрепленной к его руке. — Я пришел, чтобы выразить свои соболезнования, — сказал он с легким упреком. — Я работал с Джонасом много лет, и мне показалось уместным отдать дань его последней экспедиции.

Сэр Лестер немного побагровел. — О, гм. Конечно, конечно. Паршивое дело.

— Действительно. — Они встали, сэр Лестер расправился, словно пытаясь помешать мистеру Стилу пройти дальше. Мистер Стил указал на витрину. — Я вижу, вы все еще продолжаете выставку.

— Естественно, — сказал сэр Лестер, выпячивая грудь. — Это то, чего хотел бы Фаулер.

— Он бы хотел, — согласился мистер Стил. Его тактика агрессивного согласия, казалось, лишила сэра Лестера его напора. Идеальная вежливость и безупречность манер американца не позволяли баронету устроить сцену, не проявив грубости. Казалось, они оказались в тупике, пока мистер Стил не заметил леди Тивертон и вежливо поклонился. — Моя леди.

Ее глаза стали огромными и немигающими. — Мистер Стил. Какая неожиданность, — сказала она, ее обычно тихий голос был даже мягче обычного.

Мистер Стил слабо улыбнулся. — Как и печальная кончина Джонаса Фаулера.

— Едва ли. У парня было заболевание сердца, как вы хорошо помните, — резко добавил сэр Лестер.

— Конечно. Я помню, однажды он испугался шакала, бродящего слишком близко к лагерю. Шакал так громко завыл, как будто он уносит человеческую душу. Бедный старый Джонас побелел как простыня и рухнул. Но я ожидал, что он продержится еще годы. Годы, — сказал он, подчеркивая слово. — Тем не менее, мало что человек может сделать против проклятия мумии, не так ли?

Это было мастерски сделано. Тивертоны не могли говорить публично ни за, ни против проклятия. Они могли в частном порядке сожалеть об этом, но история стимулировала продажи, и сэр Лестер создавал впечатление проницательного бизнесмена, который использовал бы все преимущества.

Он сжал губы, когда мистер Стил продолжил. — Да, это проклятие любопытно. Вы говорите, оно исходило от мумии принцессы Анхесет?

— Да. Ее оставили в пещере в отдаленной wadi с некоторыми из ее могильных вещей, — сказал Патрик Фэйрбротер, приблизившись. — Вы сами можете увидеть ее картуш, — добавил он, откидывая занавес перед саркофагом.

Приняв это приглашение, мистер Стил аккуратно обошел сэра Лестера. Он посмотрел на саркофаг, задумчиво поглаживая усы. — Очень интересно, — тихо сказал он. — Итак, это ваша принцесса, — добавил он, касаясь пальцем выжженного и позолоченного дерева.

Сэр Лестер поспешил встать между Хорусом Стилом и своей любимой принцессой. — Ее нельзя трогать.

— Я бы не мечтал об этом, — сказал Стил, бросив на сэра Лестера долгий размышляющий взгляд. Что-то в этом взгляде разозлило его, потому что баронет сжал руки в кулаки. — Эта выставка увековечит имя Тивертона. Это войдет в анналы египтологии, и вы будете всего лишь сноской, — сказал он сквозь зубы.

Леди Тивертон вздрогнула, положив руку на горло, но мистер Стил лишь улыбнулся. — Не беспокойтесь, моя леди. Я очень хорошо понимаю вашего мужа. Полагаю, лучше, чем кто-либо другой. — Он повернулся к сэру Лестеру. — Не суетитесь. Я пришел не для того, чтобы устроить сцену, — сказал он со всей искренностью. — Я просто хотел посмотреть коллекцию и не стал ожидать приглашения, поскольку мы не так близки, как когда-то.

Выстрел попал в цель, сэр Лестер покраснел, его руки были связаны. — Конечно. Посмотрите вокруг, если вам угодно. Выпейте шампанского. Я должен уделить внимание своим гостям. Принц Уэльский ожидается в ближайшее время.

Он ушел вслед за леди Тивертон. Я стояла на месте, почти не чувствуя руки Стокера там, где она схватила меня за руку. — Осторожно, — пробормотал он мне на ухо. — Мы можем уйти сейчас, если хочешь.

Я повернулась к нему, моя грудь горела от какой-то неназванной эмоции — И пропустить встречу с моим отцом? Я бы не мечтала об этом.

Прежде чем он успел ответить, Хорус Стил увидел нас и подошел. — Мисс Спидвелл, мистер Темплтон-Вейн, — сказал он, наклонив голову. — Здесь такая суета.

— Коллекция восхитительна, — заметил Стокер. — Хотя я предпочел бы больше искусства и меньше бытовых изделий.

Мистер Стил махнул рукой. — Не имеет большого значения, сынок. Если это найдено в египетской гробнице, это представляет интерес. Я мог бы продать грязный горшок, если бы сказал, что он принадлежит Аменхотепу, — рассеянно сказал он. Диадема привлекла его взгляд. — Что такое, мисс Спидвелл. Что у нас здесь?

— Просто кое-что, принадлежащее принцессе Анхесет. Вам нравится?

Он внимательно посмотрел на корону из фигур животных наверху и высеченный картуш вокруг основания. Я чувствовала запах рома и его лосьона для бритья, он был достаточно близко, чтобы я могла видеть четкую линию волосков на краю усов. Его дыхание было странно холодным на моей щеке, и как только я начала осознавать его пристальное внимание, он отступил назад.

— Очаровательно — было все, что он сказал. Он посмотрел вокруг. — Я не думаю, что здесь подают что-то более крепкое, чем шампанское? — спросил он с надеждой в голосе.

— У меня есть aguardiente в фляжке, — призналась я.

Он улыбнулся. — Мисс Спидвелл, вы женщина по моему сердцу. Я был женат три раза, но начинаю подумывать о четвертом.

Стокер закатил глаза и посмотрел на проходящего мимо официанта. — Можете найти стакан виски для мистера Стила?

Официант послушно поклонился, и Хорус Стил улыбнулся Стокеру. — Благослови вас бог, сынок. Надо выпить море этой шипучки, прежде чем поплыть. Официант появился почти мгновенно, предлагая обещанный стакан. Хорус Стил взял его, сопроводив галантным жестом в мою сторону. — За ваше очень хорошее здоровье, моя дорогая мисс Спидвелл.

В этот момент зал погрузился во тьму, и когда все газовые лампы вышли из строя одновременно, низкий, неземной стон наполнил воздух.

В толпе раздался взволнованный гул, посетители предположили, что театральные представления были просто частью вечернего развлечения, но по реакции Тивертонов было очевидно, что это не так. Леди Тивертон ахнула, и ее муж заговорил гневно и бессвязно в темноту. — Богом клянусь! Вы знаете, что я заплатил за это место? Я буду судить владельца за мошенничество! Это невыносимо…

На галерее музыкантов вспыхнул свет — факел, высоко поднятый и зажатый в руке фигуры, вышедшей из тени. Это был Анубис, бог-шакал, одетый так же, как когда мы видели его в последний раз, с низким льняным килтом и нагрудником. Мы были парализованы от ужаса и шока, когда он шагнул к краю галереи, поднимая свой факел в нашу сторону. Он указал на сэра Лестера. Он ничего не сказал, и именно это молчание было более пугающим, чем любая угроза. Он просто стоял, указывая обвинительным пальцем на баронета. Затем факел погас, и зал снова погрузился во тьму.

Долгое время казалось, что никто не двигался, но потом все произошло сразу. Сэр Лестер тихо застонал, самообладание леди Тивертон нарушилось рыданием, и я почувствовала, как грубая рука сорвала диадему с моей головы.

Я вскрикнула и выбросила руки перед собой, пытаясь схватить нападавшего, но мои пальцы сомкнулись, ловя пустой воздух. Стокер зажег спичку, и маленькое пламя вспыхнуло, освещая сцену вокруг нас. Сэр Лестер выглядел потрясенным, леди Тивертон направилась к нему, ее губы побледнели от шока. Он прижал ее к себе в отчаянных объятиях, тонущий человек цепляется за свой оплот. Не было никаких признаков вора, который похитил у меня корону. Патрик Фэйрбротер выглядел совершенно ошеломленным, тупо уставившись в сторону галереи. Хорус Стил, все еще сжимающий свой стакан с виски, пристально посмотрел на сэра Лестера, его лицо было непроницаемым, когда Фигги рухнула с воплем в руки Стокера, как только погасла его спичка.

Я не знаю, как долго мы оставались в темноте — всего несколько секунд, хотя казалось, что намного дольше — но огни снова загорелись, газовые лампы снова вспыхнули. Леди Тивертон вырвалась из объятий мужа. — Фигги! — воскликнула она. Выражение лица Патрика Фэйрбротера было мрачным.

Сэр Лестер увидел Стокера, державшего в руках Фигги, и начал бушевать. — Что вы себе позволяете, сэр…

— Она упала в обморок, сэр Лестер. Ей нужны горелые перья или, возможно, просто крепкий шлепок, — предложила я, поднимая руку. — Должна ли я? — При этом Фигги застонала и затрепетала.

Подхватив свои юбки обеими руками, я бросилась к галерее, проклиная задержку, вызванную обмороком Фигги. Я оглянулась за собой только один раз, чтобы увидеть, как она цепляется за Стокера — без сомнения, умоляя его не подвергать себя опасности — но я не стала ждать. Потребовалось время, чтобы найти лестницу; она были скрыта за панелями в коридоре, ступеньки были узкими, и в темноте я взбиралась по ним так быстро, как только могла. Галерея, как я и опасалась, была пуста.

Стокер присоединился ко мне мгновение спустя, поворачивая голову, вглядываясь в тень. — Куда? — потребовал он.

Я заметила панель, не совсем вровень с остальными. — Туда! — Дверь закрывалась хрупким замком, но Стокер приложил плечо к панели и расколол ее одним толчком. Не дожидаясь его, я перепрыгнула через сломанные остатки двери и устремилась во тьму за ее пределами. Еще одна узкая лестница вела из галереи, и на расстоянии я могла разглядеть проблеск света. — Я слышу шаги, — прокричала я Стокеру, не удосужившись понизить голос. Анубис, кем бы ни был дьявол, должен был услышать шум, когда Стокер ворвался в дверь. Он знал, что мы его преследуем.

Следуя за Стокером, я взобралась по лестнице и прошла несколько узких проходов. Каждый заканчивался лестницей, которая поднимала нас выше, все выше и выше в карниз здания. Мы двинулись дальше, следуя за тусклым свечением фонаря, качающегося впереди. Но Анубис имел преимущество перед нами. Он был знаком с запутанными проходами, и, заперев по пути еще две двери, он получил ценное время, когда мы были вынуждены делать остановки и зажигать спички, a Стокер разбивал узкие панели.