Лиза шарахнулась в сторону, рядом еще шарахнулась женщина, что-то щелкнуло, упало на каталку — там, где полагалось быть ногам Клементьева, водись у него таковые.

Его подняли тотчас, усадили, над головой он слышал:

— Товарищи, «скорую» вызвать надо!

— К даме приставал, пьянчуга несчастный. Ему бы не ноги, а другое откромсать.

— Послушайте, у него с сердцем плохо…

— Такси!

— Да бросьте, пьяный он…

— А если пьяный — так не человек, что ли?

— Его давеча милиционер вел, я видела…

— Да плюньте вы!

— Не городите чепуху, товарищи, надо человеку помочь…

Клементьев жалко улыбнулся всем, кто сочувствовал и кто хулил, сказал наконец:

— Спасибо, поскользнулся, вот и все. Вам всем спасибо.

Он откатился подальше — люди ушли своей дорогой — и только тогда разглядел светлое, похожее на медаль, что швырнули в каталку — Лиза швырнула или та, другая, напуганная им женщина.

Это был металлический рубль.

Не серебряный даже. Из сплава какого-то.

Зато — юбилейный. К двадцатилетию Победы.

Клементьев хотел запустить им по асфальту, но раздумал.

Не так уж много у него рублей.

Этот отдаст он ресторанному гардеробщику, чтобы тот выволок и сдал Клементьева носильщику, когда Клементьев окосеет в доску.

1967 г.