— Начинаю… — Ну и ловкачи они, эта банда! — Под каким-то предлогом, вероятнее всего ночью, вы заставили техников на Икс-13 принять участие в спуске этой опоры. Полагаю, вы что-то наплели им насчет секретных исследований — таких секретных, что никто толком не должен был знать, что здесь происходит. Батискаф находился на поверхности. Вы подвели его к тому месту, где должна была опуститься опора, открыли входной люк, медленно опустили опору, так что выступающий из нее цилиндр накрыл этот люк, наполнили сжатым воздухом резиновый шланг, так что он охватил стальной люк кольцами, обеспечив надежность стыка, и погрузили опору в воду, батискаф в глубину. В это время кто-нибудь, кто был в батискафе, вероятно ваш друг инженер, с помощью гидростатического устройства впустил воду в одну из балластных цистерн, ровно настолько, чтобы облегчить погружение батискафа, но в то же время не оторвать его от цилиндра в основании опоры. Если вы хотите отчалить, вы просто влезаете в батискаф, герметически закрываете входы как в батискаф, так и в цилиндр, велите кому-нибудь наверху выкачать воздух из резинового шланга, удерживающего батискаф у опоры, затопляете цистерны, чтобы обеспечить нужную плавучесть, и отдаляетесь от опоры. Чтобы вернуться к ней, процесс повторяется, но в обратном порядке и с той лишь разницей, что вам тут нужен всасывающий насос, чтобы откачать скопившуюся в цилиндре воду. Верно?

— Совершенно верно. — Вайланд позволил себе улыбнуться.

— Ну, что скажете? Блестящая операция, не так ли?

— Не сказал бы… Единственная блестящая операция — это похищение батискафа. А в остальном — это ведь применение принципа двухкамерного подводного спасательного колокола, который способен на стыковку практически с любой подводной лодкой. Очень похожий принцип использован и при кессонных работах, при установке подводных быков и тому подобных операциях. Тем не менее это довольно остроумно. Ваш инженер был не дурак. Жаль его, не правда ли?

— Жаль? — Вайланд уже не улыбался.

— Ну да! Ведь он погиб, не так ли?

В помещении стало очень тихо. Прошло, пожалуй, секунд десять, прежде чем Вайланд спокойно сказал:

— Что вы сказали?

— Я сказал, что он погиб. А когда кто-нибудь из ваших помощников внезапно умирает, это, видимо, объясняется тем, что он перестает быть для вас полезным. Но поскольку сокровище еще не было добыто, дело, вероятно, обстояло иначе. Произошел несчастный случай…

Еще одна долгая пауза.

— Почему вы думаете, что произошел несчастный случай?

— Он ведь был пожилым человеком, не так ли, Вайланд?

— Почему вы думаете, что произошел несчастный случай? — В каждом слове Вайланда таилась угроза. Ларри снова стал облизывать губы.

— Водонепроницаемая дверь, закрывающая опору у основания, оказалась не такой уж непроницаемой, как вы думали. И она дала течь, так ведь, Вайланд? Достаточно всего лишь крохотной разгерметизации по периметру там, где дверца соединяется со стенкой опоры. Плохая сварка, скажем так. Но вам повезло. Где-то наверху, повыше того места, где мы сейчас находимся, в опоре есть еще один поперечный затвор, несомненно, для того, чтобы придать ей крепость. И вот вы использовали одну из этих машин, — я указал на один из закрепленных в полу генераторов, — чтобы накачать сжатый воздух, послав кого-нибудь внутрь опоры и герметически закрыв входной люк. Когда вы накачали достаточно воздуха, он вытеснил проникшую в основание воду, и этот человек — или эти люди — смогли заделать неполадки. Я прав, Вайланд?

— Правы. — Он уже владел собой и не боялся пооткровенничать с человеком, который умрет раньше, чем успеет поделиться с кем-нибудь своими мыслями. — Откуда вы все это узнали, Тэлбот?

— По виду лакея… Того, что был в доме генерала. Я повидал немало таких случаев. Он страдает так называемой кессонной болезнью и никогда не излечится от нее. Когда люди работают под высоким давлением воздуха или воды и это давление понижается слишком быстро, у них в крови образуются пузырьки азота. Люди внутри опоры работали под давлением примерно в четыре атмосферы, около шести-десяти фунтов на квадратный дюйм. Если они там пробыли, скажем, полчаса, то нужны еще полчаса — и это по меньшей мере, — чтобы снизить давление. Но какой-то идиот совершил преступление, снизив давление слишком быстро, вероятно, с той быстротой, с какой оно могло упасть в естественных условиях. Даже в идеальных условиях кессонную или аналогичную ей работу могут выполнять только здоровые и молодые люди. Ваш друг инженер уже не был здоров и молод, и он погиб. Тем более что у вас, разумеется, не было декомпрессоров. Лакей сможет прожить еще долго, но он уже наверняка скоро забудет, что значит жить, не испытывая боли… Впрочем, вас это все мало трогает, Вайланд, не так ли?

— Мы теряем время. — На лице Вайланда было написано облегчение. В какой-то момент он заподозрил, что я — и, возможно, еще кто-нибудь — знаю слишком много о делах на Икс-13. Но сейчас успокоился. Однако в эту минуту меня интересовал не он, а генерал.

Генерал Рутвен смотрел на меня с каким-то действительно особым выражением. Он был озадачен, какая-то мысль беспокоила его, и к тому же, что было еще более неприятно, в его голове как будто забрезжили, еще слабо и неуверенно, первые проблески понимания.

Мне это не понравилось, очень не понравилось. Я быстро перебрал в уме все, что я говорил, все, что я подразумевал под тем или иным словом, и не мог вспомнить ни одного слова, которое могло бы вызвать на его лице подобное выражение. И тем не менее, если он действительно что-нибудь заметил, то и Вайланд мог это заметить! Правда, на лице последнего не было и намека на какое-либо понимание или подозрение. И видимо, совсем необязательно, чтобы он почуял то, что не укрылось от генерала. Генерал Рутвен был действительно умен, ведь дураки не способны начать с пустяка и в течение жизни накачать почти триста миллионов долларов.

Я не собирался давать Вайланду время всматриваться и вчитываться в выражение генеральского лица, я сказал:

— Итак, вашего инженера нет в живых, и вам нужен, если можно так выразиться, водитель вашего батискафа?

— Вовсе нет. Мы и сами умеем управлять им. Не думаете ли вы, что мы настолько глупы, что украли батискаф, а теперь не знаем, что с ним делать? В одном учреждении в Нассау мы получили полный свод инструкций на французском и английском языках. Будьте спокойны, мы знаем, как он управляется!

— В самом деле! Очень интересно! — Я сел на скамью даже без положенного «с вашего разрешения» и закурил сигарету. Я чувствовал, что от меня ожидается нечто подобное этому жесту. — Что же в таком случае вам от меня нужно?

Впервые за время нашего короткого знакомства Вайланд выглядел смущенным. После нескольких секунд замешательства он злобно взглянул на меня, произнеся резким голосом:

— Мы не знаем, как привести в действие этот проклятый двигатель!

Я глубоко затянулся и попытался выпустить колечко дыма. Колечка не получилось. Откровенно говоря, они у меня никогда не получались.

— Так, так, так! — протянул я. — Это нехорошо. Для вас, разумеется. А для меня это большая удача. Все, что вам нужно, — это запустить два маленьких двигателя — и пожалуйста! — вы получаете целое состояние за здорово живешь! Ведь вы с таким-то размахом играете, как я полагаю, не на орехи! И вы не можете запустить их без моей помощи? Да, это действительно большая удача для меня!

— Вы знаете, как привести машину в действие? — холодно спросил Вайланд.

— Возможно… Ведь это, должно быть, очень просто. Насколько я понимаю, там электромоторы на батареях. — Я улыбался. — Но зато сама цепь, включение и предохранители — это уже сложно. Правда, это все должно быть в инструкциях.

— И это действительно там есть. — В безупречной, словно полированной маске появилась трещинка, и голос почти превратился в рычание. — Но там все зашифровано, а у нас нет ключа!..

— Чудесно, просто чудесно! — Я неторопливо поднялся и встал напротив Вайланда. — И без меня вам не обойтись, я правильно понял?

Он промолчал.

— В таком случае я назначаю вам цену, Вайланд! И такой ценой будет гарантия, что я останусь жив… — Этот вопрос меня совсем не беспокоил, но я должен был играть этот спектакль, иначе Вайланд сразу же заподозрил бы неладное. — Какую гарантию предлагаете вы мне?