— Я даже не женат.

— А у меня двое. Сыну семь лет, а дочке пять. Ее зовут Ширрин. Она калека, Камерон, родилась с кривой ножкой. Чертовски очаровательная девочка, но инвалид.— Он помолчал, внимательно глядя на дорогу, потом добавил: — Врачи сказали, что ногу можно привести в порядок, но лечение будет очень дорого стоить. Вот ради этого, друг мой, я и вкалываю.

— Я должен извиниться перед вами, лейтенант,— произнес я, — Я не имел права упрекать вас в том, что вы замяли убийство: вы же подчинены своему шефу. Беру назад свои слова.

— Но я сам выбрал свою дорогу. Я бросил полицию Лонг-Бича, поскольку здесь больше платят. Здесь я могу заработать деньги на лечение дочки. Я только и думал о том, как бы выправить ногу Ширрин. О чем я совсем не вспоминал, так это об обязанностях лейтенанта полиции. Но недолго, Камерон, я делал над собой усилие, закрывая глаза на всякие безобразия. Привычка взяла верх, и угрызения совести скоро совсем пропали.— Он повернул направо.— Вы не ошиблись, дело Фридмана было замято.

После короткой паузы Талбот продолжил:

— Мартин оттого и разбогател, что заботился о состоятельных горожанах Алма-Висты. Им не понравилось бы, что кто-то с такой легкостью сумел убрать с дороги

Фридмана. Потому дело и похерили. Мне это не понравилось.

— Но вы тоже принимали в этом участие.

— Верно. Иначе мне бы пришлось подыскивать себе другую работу. Как бы вы поступили на моем месте?

— Не знаю. У меня нет дочки.

Талбот иронически усмехнулся.

— Когда-то я терпеть не мог нечестных полицейских, но потом я стал утешать себя мыслью, что я не единственный, кто сидит сложа руки и старается ничего не замечать.

— А если убийцу Фридмана схватят? — спросил я.

— Никакой проблемы не возникнет. Мартин просто заявит, что историю с несчастным случаем придумали нарочно, чтобы преступник чувствовал себя в безопасности.

— Неплохо,—- заметил я.

Когда мы, свернув на боковую улицу, приближались к дому Денизы Данцер, Талбот сказал:

— Теперь вы догадываетесь, почему я хотел поговорить с вами?

— Приблизительно,.

— Хорошо. И еще кое-что, относительно моей одежды. Эти вещи я не покупал. Они принадлежали моему брату. Шесть месяцев назад он умер во время операции. Его жена не пожелала, чтобы их съела моль, и подарила мне.

Мы подъехали к дому. Талбот притормозил и свернул на окаймленную оградой подъездную дорогу. Пер д домом стояли три машины, в том числе грузовик прачечной. Талбот выключил мотор и посмотрел на меня.

— Не хотите ли вы еще что-нибудь услышать, прежде чем мы войдем?

Дом переполняла лихорадочная деятельность. Какой-то мужчина с фотоаппаратом и громадной сумкой через плечо поздоровался с Талботом и куда-то умчался. Сержант Хардин мрачно уставился на меня и подал знак лейтенанту. Я отступил в сторону. Талбот подошел к нему, и они начали тихий разговор. На кушетке -сидел молодой парень в комбинезоне цвета хаки, он держал в руке фуражку с той же фирменной эмблемой прачечной, какую я видел на грузовике.

Хардин обратился к нему:

— Это лейтенант Талбот, Яте. Расскажите ему все.

Я подошел к ним поближе.

— Как я уже говорил сержанту,— начал Яте,— з здешнем квартале я забирал в стирку белье и привозил его обратно. Я обслуживал этот дом и дом напротив. Только я припарковался на другой стороне улицы, как от дома мистера Каделла очень быстро отъехала большая голубая машина. Я не обратил на нее особого внимания, лишь подумал, что водитель наживет себе неприятности, если будет так гонять.

— Какой марки был автомобиль? — спросил Талбот,

— Понятия не имею. Он слишком быстро промчался. Почти новый кабриолет, возможно, «понтиак» или «олдсмобилъ».

— Родителя не видели?

— Нет, сэр.

— Не заметили хотя бы, мужчина сидел за рулем или женщина?

— Нет, сэр. Верх был поднят, а солнце светило на ветровое стекло, короче, я ничего не разглядел.

Талбот постарался скрыть свое разочарование.

— Ладно, — сказал он. — Что вы еще заметили?

— Больше ничего,— ответил парень, немного подумав.— Я забрал белье из дома напротив. Миссис Глен, экономка, угостила меня чашкой кофе, и мы с ней немного поболтали, минут пятнадцать или двадцать. Но не больше.

— Мы проверяли,— кивнул Хардин.— Это правда.

— Потом вы отправились сюда?

— Да, — заспешил юноша. — Я вырулил на подъездную дорогу и затормозил. Перед домом стоял новый черный «кадиллак». Я думал, что он принадлежит мистеру Каделлу, однако когда я шел к двери... — Он внезапно замолчал и взглянул на Хардина, затем снова обратился к Талботу: — Дверь была открыта: Оттуда появились двое Мужчин. Один низкорослый, довольно старый. Другой высокий, крепкий и лысый, как бильярдный шар. Выскочив на улицу, он толкнул меня, и мое белье упало на землю. Я попросил его быть повнимательнее, а он влепил мне затрещину. Наверное, он бы и еще добавил, если бы второй не сказал ему, что нужно спешить. Оба сели в «кадиллак» и уехали.

— Он запомнил номер машины, — вставил Хардин.— Я распорядился по телефону, чтобы их задержали.

— Хорошо, — кивнул Талбот и снова обратился к Ятсу: — Вы позвонили в полицию?

Парнишка утвердительно затряс головой.

— Значит, потом вы вошли внутрь?

— Дверь была открыта, и, когда я позвонил, ник го не ответил. Поэтому я вошел в дом и окликнул мистера Каделла...

— Дальше,—сказал Талбот.

— Дальше я увидел на полу пистолет и...

— И решили разведать обстановку?

— Да, сэр. Конечно, я бы не сделал этого, если бы не нашел пистолета. Но когда я его. заметил, то понял, что дело дрянь...

— Все ваши поступки совершенно правильны,— успокоил его Талбот.— Позже я поговорю с вами еще раз. — Талбот обратился к Хардину: — Пушка у вас?

— Чампен ищет на ней отпечатки пальцев.

— Тогда мы пока осмотрим спальню,—сказал Талбот.

Я последовал за ними, хотя меня не приглашали.

Первым шел Хардин, за ним Талбот.

Высокий, могучего телосложения мужчина склонился над стоявшей на комоде сумкой. Он обернулся и кивнул Талботу.

— Вы пришли вовремя, Дан. Я как раз собирался начать. Очаровательная картина, не правда ли?

Стоя в дверях, я взглянул на большую кровать. На ней, головой на подушке, лежала на спине голая девушка: лицо и волосы окровавлены, на лбу рана. Каделл валялся в ногах кровати, тоже застреленный и голый, лицом вниз. Скомканная под ним простыня пропиталась темной кровью. Я вышел из спальни, сел рядом с юношей па кушетку и угостил его сигаретой.

Через несколько минут появились Талбот, Хардин и еще один полицейский. Хардин держал в руке какой-то предмет, завернутый в носовой платок. Я встал. Талбот произнес:

— Я так и думал, что на пушке не найдут никаких следов — иначе преступник не бросил бы ее. Мы только можем попытаться найти ее владельца по номеру оружия. Надеюсь, оно не украдено.

Хардин развернул принесенный предмет.

— Три выстрела,— пробормотал он.— Два из них— в Каделла.— Он повертел пистолет в руке.— Хорошая штука.

— Можно мне на него взглянуть? — спросил я.

Хардин одарил меня неприязненным взором, но Талбот опередил его ответ.

— Пожалуйста, — сказал он.

Мурашки пробежали по моей спине, когда я взял ствол. Это был кольт тридцать восьмого калибра с рукояткой орехового дерева й небольшой царапиной на ней.

— Вы узнали его? — нахмурившись, спросил Талбот.

— Еще бы не узнать. Это мое оружие.