Глава 38

В конце следующего дня Лоис пришла за Педли в больницу. Повязки на его лице пахли мазью. Пластырь на лбу делал инспектора похожим на жертву несчастного случая. Глаза у него болели, будто к ним прикладывали раскаленные печные заслонки. Но сейчас он забыл о всех неприятностях.

Сиделка оставила их одних на несколько минут. Вернувшись, она передала Педли бумажный сверток.

Он осторожно оделся, они спустились вниз, забрались в такси и поехали в сторону Риверсайд.

— У меня есть последний номер газеты. Хочешь взглянуть? — спросила Лоис.

— Я не желаю смотреть ни на что, кроме тебя.

К тому же, утром он успел прочитать двадцать колонок текста, посвященного величайшей сенсации в области поджогов. Кое-какую информацию он сам продиктовал Мертагу по телефону. Возможности прессы они использовали до предела. В частности, по отношению к женственному мужчине. Если начистоту, то инспектор не заявил определенно, что Гляйхман переодевался девушкой, когда оставлял фонарь на Центральном вокзале, и старухой, когда принимал Лоис в квартире миссис Герриш на Двенадцатой улице. Но мундштука из слоновой кости, найденного в кармане Реда, оказалось для Педли достаточно, чтобы связать Гляйхмана с окурками, обнаруженными за плитой в квартире миссис Герриш. И особой под вуалью, которую Гарри Гуч выследил на вокзале, тоже мог быть переодетый Ред.

На перекрестке Сотой улицы с площадью Педли попросил шофера остановиться. Они вылезли из машины и подошли к департаментскому памятнику погибшим. Педли развернул сверток.

— Ты не возражаешь, Лоис? Возможно, сын Стэна Фуллера обрадуется, что и мои цветы сюда попали.

Она крепче сжала его руку.

— Теперь комиссар не сделает ничего, что повредило бы репутации командира отряда? После того, как он пытался спасти моего отца.

— Думаю, что нет.

Инспектор посмотрел через реку.

— Уверен, что дальнейшее расследование исключено. Но в любом случае ему повезло. Да и Фарлоу теперь вне опасности. Его трудно будет обвинить без показаний Фуллера.

Она вздохнула.

— Надеюсь, что с Кливом ничего не произойдет.

— Он только потеряет свою репутацию и положение в деловом мире. Скверно, конечно. По-моему, он заслуживает некоторого снисхождения. Он пытался защитить тебя, заявляя, что второй нож, найденный им у Энни, принадлежит Фуллеру.

Лоис помогла ему опять забраться в такси.

— Клив знал, что нож принадлежал мне. Он мог подозревать, что я из ревности зарезала им мисс Сьютер.

Когда машина направилась к большому мосту, перекинутому через Гудзон, она спросила:

— А ты никогда не верил моему признанию?

— Слишком много в нем прозвучало неясностей. Например, ты бы никогда не навела газетчиков на свой след, если бы исполняла роль главаря.

— Но история о фонаре — чистая правда. До последнего слова.

А я и не сомневался в этом. Но она относилась к Элдриджу не меньше, чем к тебе. Даже больше в ряде случаев. У него, кажется, был тот мрачный характер, который позволяет таить ненависть долгие годы. У тебя другой склад. Внешне он походил на индейца, а не ты. Требовалось просто перенести рассказ о той ночи на Индейской территории с твоей матери на Элдриджа. И все встало на свой места.

— А сначала ты считал, что я замешана в происходящем?

— Многие вещи меня удивляли. Цочему ты удрала с Двенадцатой улицы? Зачем, ведь ты была невиновна?

— Я знала, что в историю замешан отец.— Она вздохнула.— Я видела, как ты отошел от дома миссис Герриш, когда, я вернулась туда от Клива. И, кроме того, он должен был находиться тогда в Вашингтоне. Я боялась, что его обнаружат, и решила сделать вид, что сама виновна.

— Подскажи мне кое-что, Лоис. Ты говорила с Моррисоном?

— Да. Все было именно так, как ты представлял. Моррисон читал речь отца на банкете в Вашингтоне. Но пресса заранее получила папину фотографию. И, естественно, не появилось никакого упоминания о том, что отец на обеде отсутствовал.

— Наверное,— предположил Педли, — он нанял самолет, чтобы прилететь в Нью-Йорк и проследить Гуча от Центрального вокзала до квартиры Энни Сыотер. Обнаружив, что Гуч при поджоге не воспользовался фонарем, Элдридж попытался вернуть его. Видимо, попробовал выкупить свою вещь у Энни. Тут два варианта: либо она не отдала фонарь, считая, что он принадлежит Гарри, либо запросила слишком дорого. Так или иначе, он убил ее, обыскал квартиру, но фонаря не нашел.

— Значит, по-твоему, отец регулярно прилетал в Нью-Йорк из Вашингтона, просто чтобы смотреть на поджоги, и той же ночью возвращался в столицу?

— А почему бы и нет? Правда, меня сбивал с толку его телефонный звонок тебе из вашингтонского «Мейфлауэра». Ведь он позвонил через десять минут после того, как я отвез тебя домой вечером, когда погибла Энни.

— Как же у него это получилась, Бен?

— Он говорил из Нью-Йорка, а тебе сказал, что из Вашингтона. Ты так часто беседовала с ним по междугородной связи, что тебе и в голову не могло прийти, что он лжет. Ты заявила, что звонок поступил без четверти восемь, поскольку я привез тебя домой в семь тридцать. Энни была убита около восьми. Я выбросил его из списка подозреваемых, полагая, что примерно в то же время он читал речь на обеде в ассоциации гражданских инженеров.

— Ты вообще не подозревал его?—спросила девушка.

Он заколебался.

— Трудно сказать точно, Лоис. Я обратил внимание на то, как подозрительно он исковеркал фамилию Герриш, произнеся: «Геринг». А ведь в то время от его показаний зависело благополучие дочери. Затем, вспоминая о пожаре на Двенадцатой улице, он говорил, что пальто могли облить бензином. Но я объяснял тебе, что пользовались эфиром. Если ты все ему рассказывала, то он выглядел либо чертовски беззаботным, либо нарочно пытался ввести меня в заблуждение.

— Я сообщила ему об эфире, Бен.

— Потом получилась еще одна вещь. Когда сведения о тебе попали на страницы газет, он не показался мне особенно огорченным. Хотя обязан был огорчиться. Ты же расстроилась. Причина его состояния заключалась в том, что он сам передал им информацию. .

— Он навредил себе своим поступком, Бен, больше чем ты думаешь.

— Я знаю. И еще он совершил страшную оплошность.

— Какую?

— Когда я сообщил, что убита приятельница Фарлоу, Элдридж даже не спросил, кто она. Согласись, неестественное поведение.

Такси резко свернуло поблизости от моста, и Лоис качнуло к Педли. Когда, машина выровнялась, девушка не стала отодвигаться.